Две правды одного лайнера

Подлинная история стала мне известна в 90-х годах через Гарри Шёна — одного из немецких моряков, служивших на этом лайнере. Помнится, разговор зашел о войне, вернее, о ее жертвах, в том числе и о его погибших родственниках. Признаться, я не слишком поверил тому, что на лайнере перевозили беженцев. Тогда он показал фотографию своей жены и сына, которые январской ночью 1945 года ушли на дно вместе с кораблем и тысячами других беженцев. Затем достал акт свидетельства об их смерти. Там стояло название корабля.

По возвращении в Петербург я еще раз перечитал копию представления командира лодки Александра Маринеско к званию Героя Советского Союза от 20 февраля 1945 года. С этим документом удалось ознакомиться в архиве Центрального военно-морского музея. На общее обозрение он не выставлялся. Действительно, в нем говорилось, что «Вильгельм Густлоф» среди прочих перевозил свыше 4000 беженцев. Но упор в данном документе делался, естественно, не на них, а на то, что были потоплены 3700 подводников и что этого количества было бы достаточно для укомплектования 70 подводных лодок среднего тоннажа. Именно такая непроверенная и, как впоследствии оказалось, ложная информация шведской газеты «Стокгольм Тиднинген» от 18 февраля 1945 года как нельзя лучше подошла в тот момент для создания образа героя войны. Поэтому в опубликованных в советский период книгах об «атаке века» сведения о погибших беженцах либо отсутствовали, либо сводились к констатации, что это были семьи фашистов, заслуживавших такой гибели. Что касается самого Александра Маринеско, то благодаря писателю Александру Крону сформировался трагический образ героя-подводника. Когда в 1984 году вышла его повесть «Капитан дальнего плавания», в библиотеках записывались в очередь желающие ее прочитать. Разумеется, о беженцах там не говорилось.

В одну из поездок по Германии я посетил памятник погибшим немецким подводникам в местечке Мёльтенорт на севере Германии у города Киль. Надолго остановился у бронзовой доски с именами военных моряков, отправившихся с «Густлофом» в последний рейс. Искал цифру 3700. Ее не было. В алфавитном порядке там были перечислены 390 погибших подводников. Среди них: восемь офицеров, старший их которых теоретически мог бы быть командиром немецкой подводной лодки, остальные — унтер-офицерский и рядовой состав. Тогда мне стало окончательно ясно, что точку в истории с гибелью этого корабля ставить рано.

Несколько лет затем я занимался поисками материалов с обеих сторон. Разговаривал с живыми участниками торпедной атаки на «Густлоф»: со штурманом ПЛ «С-13» Николаем Редкобородовым и матросом Павлом Астаховым. Помню, с каким восхищением говорили они о своем командире Александре Маринеско, называя его батей. Дочь Маринеско Татьяна Александровна показала мне рукопись книги о своем отце, назвав ее «Я с тобой говорю, как с живым». Я понял, что не зря одни люди восхищались Маринеско, а другие порицали. Это был неординарный человек, сочетавший удивительное самообладание, железную волю и одновременно совершавший дисциплинарные проступки.

В Германии я познакомился и с бывшим помощником казначея на лайнере — Гейнцем Шёном, который после войны стал летописцем «Густлофа», написал несколько книг, нашел массу архивных материалов.

И уж точно не было бы скандального романа лауреата Нобелевской премии Гюнтера Грасса «Траектория краба». Когда он в переводе появился в начале 2000 годов в России, всё окончательно стало на свои места. Грасс дал меткую характеристику «Вильгельму Густлофу»: «Это было не госпитальное судно Красного Креста, не транспортный корабль, переполненный исключительно беженцами, а подчиненный военно-морскому флоту вооруженный лайнер, на борт которого чего только не погрузили».

Удалось мне обменяться мнением и с крупнейшим специалистом по истории военно-морских флотов периода Второй мировой войны Юргеном Ровером. Вот как он охарактеризовал причину гибели немецкого лайнера: «Из-за отсутствия надлежащего взаимодействия лиц, отвечавших за конвойное сопровождение, «Вильгельм Густлоф» не получил необходимой охраны. Сопровождаемый лишь маленьким миноносцем «Леве» лайнер следовал по глубоководному фарватеру севернее отмели Штолпебанк в западном направлении. Темной холодной ночью подводная лодка «С-13» обнаружила корабль и атаковала его. Пораженный тремя торпедами «Вильгельм Густлоф» начал тонуть. Его агония продолжалась 62 минуты. Незадолго до гибели лайнера к месту катастрофы подошел крейсер «Адмирал Хиппер», сопровождаемый миноносцем «Т-36». В связи с тем, что подводная лодка находилась поблизости, командир крейсера принял решение уйти с места катастрофы. Однако он оставил там «Т-36», который спас 564 человека и вынудил лодку отойти, забросав ее глубинными бомбами. Из числа спасенных впоследствии умерли от переохлаждения 13 человек. Катастрофу пережили 1239 человек. Погибло по меньшей мере 9343 человека».

Я тоже оказался причастен к истории с «Густлофом», переведя книгу английских исследователей. В русском варианте под названием «Правда о «Вильгельме Густлофе» с фотографиями из архива Гейнца Шёна она вышла в 2005 году в издательском доме «Нева» и давно уже стала библиографической редкостью. Но она есть в электронном варианте.

Помню оценку известного петербургского писателя Михаила Чулаки после прочтения этой книги: «Вы замахнулись на подвиг, вам этого не простят». Действительно, и по сей день встречаю резкое осуждение как фальсификатор истории.

Но в силу своей военной профессии, как офицер информационно-аналитических служб, возражаю и говорю, что привык ответственно работать с документами.

В сегодняшних условиях, зная реальную картину событий 30 января 1945 года, я бы не решился характеризовать произошедшее как подвиг, хотя с полным пониманием отношусь к тому, что именно эта оценка наиболее оптимальная для советского времени. Но давайте честно признаемся, что мы фактически имеем дело с одной из самых трагических страниц войны, где переплелись мастерство экипажа подводной лодки Маринеско и гибель огромного числа мирных немецких граждан, ставших заложниками войны. Это была мастерская атака, проведенная в сложнейших условиях, результатом которой оказался трагический финал. Что касается гражданских лиц с лайнера «Вильгельм Густлоф», то примечательную характеристику дал Даниил Гранин: «Эти люди бежали от войны, но она их вновь настигла».

В данной истории заложена квинтэссенция любой из войн, сущность которых заключается в их бесчеловечности, в первую очередь по отношению к мирным гражданам, которые не в состоянии защититься от вооруженного нападения. Но это также и драма людей в военной форме, которые, выполняя боевой приказ, нередко, сами того не ведая, уничтожают вместе с вооруженным противником и мирных людей.

Иногда я задумываюсь: вдруг где-то наверху встречаются души Гюнтера Грасса и писателя Сергея Смирнова, открывшего в 60-х годах историю Брестской крепости. Он приложил руку и к «Вильгельму Густлофу», будучи допущенным к засекреченным материалам. И «открыл» нам удивительные тайны о том, что Маринеско был личным врагом фюрера, а сам Гитлер устроил трехдневный траур по кораблю, уничтоженному советскими подводниками. Видимо, советский писатель полагал, что никто и никогда не узнает истинную правду, а потому можно кое-что и переиначить. А в итоге все равно это оказалось секретом Полишинеля. Как пишет и подтверждает фотоснимками Грасс, траур был, но не по кораблю, а по человеку с таким именем, сподвижником Гитлера. Он ему устроил шикарные поминки в 1935 году в Шверине в присутствии 35 тысяч нацистов. Личный враг тоже был, но не советский подводник, а еврейский студент Давид Франкфуртер, убивший реального Вильгельма Густлофа.

Вот такие казусы преподносит нам история, а потом из них рождаются фальсификации. К сожалению, они нескончаемы. Уж больно велика фантазия у человека.

Юрий Лебедев,
историк, член союза писателей СПб