Дважды в своей жизни я чувствовала себя совершенно свободной

В первый раз - во вполне материальном плане.
Мой муж помог какому-то своему приятелю быстро и выгодно
продать его машину. В благодарность за посредничество приятель
выдал ему одну тысячу рублей. Дело было на самом излёте
шестидесятых, так что сумма эта внушала не просто уважение, а , я
бы сказала, почтение. Хором каменных на неё, конечно, было не
приобрести, но всё-таки...
Я, как свойственно всем женам на свете, уже планировала,что
мы станем делать с такой уймищей денег. Но мой умный муж сказал:
"Деньги шальные. Я их, по большому счёту, не заработал - продать
машину было совсем нетрудно. Так что давай их прокутим!" И я
согласилась.
Ах, какие это были две- три недели!Впрочем, не недели, а
две- три пары выходных. Работу ни муж, ни я, естественно, не
бросали, а отпуска нам не дали по причине горячей поры: лето в
аграрной Молдавии - всегда страда не только для земледельцев, но и
для пишущих о них журналистов.
Мы не отказывали себе ни в чём: прекрасные сухие вина,
вкуснейшие блюда в ресторанах, поездки на мужнином мотоцикле с
коляской по всей республике! Вещественное доказательство от этих
двух недель осталось лишь одно: вожделенные лаковые туфли на
умопомрачительном каблуке, которые раньше я не осмелилась бы купить
(дорого!).
Однажды- и очень скоро! - оказалось, что "шальные" деньги
кончились. Наступили обычные деньки - с разумной экономией,
походами в ближайший магазин и ежедневной готовкой обедов и ужинов.
Но вот даже сегодня, когда прошло более сорока лет, я вспоминаю эту
вакханалию трат, эту немыслимую экономическую свободу с умилением.
Во всяком случае, я - хоть и не в полной мере- поняла, что
чувствуют богатые и богатейшие. Много ли для этого надо: только
включить воображение и все свои тогдашние ощущения постараться
представить в сильно увеличенном виде. А это мы умеем!
Во второй раз судьба подарила мне несколько мгновения полной
свободы - не знаю, как назвать... Духа? Нет.Чувств? Определённо
нет...
Словом, я расскажу. а вы уж сами решайте!
Моё семейное счастье длилось недолго: муж погиб, разбился на
том самом мотоцикле.Я была в таком горе, что друзьям пришлось
забрать меня к себе. Меня взяли на работу в районную газету -
заведующей отделолм сельского хозяйства. Это работа трудная,
суматошная. С ранними выездами на фермы, с постоянными
командировками в самые отдалённые хозяйства.
Но именно это меня спасало: работа, работа, работа - такая, чтобы
вечером упасть в постель и провалиться в сон без сновидений.Друзья,
у которых я и жила, нагрузили меня ещё и заботами о своём младшем
сынишке. Накормить его было делом почти невозможным: ложку с едой,
засунутую ему в рот, он подолгу обсасывал, а потом с умным видом
выдавал её содержимое обратно, на слюнявчик.А ещё приходилось
бороться с его постоянным воем - на одной ноте, протяжном , то едва
слышным, то усиливающимся, будто кто-то поворачивал микшер, доводя
звук до немыслимой громкости.
Время шло- месяц за месяцем. Трагедия произошла в конце
октября, но вот уже и весна наступила, и раннее лето пришло. Мне
казалось, что я притерпелась к своему горю, сумела преодолеть его.
Я уже даже могла улыбаться своему отражению в зеркале над
умывальником ( упражнение, которое я проделывала с завидным
постоянством ежедневно). Мне казалось, что тяжесть ушла с души и
всё стало по-прежнему.Но вот однажды...
Я ехала по просёлочным дорогам в отдалённый полевой стан.
Вокруг шумели под лёгким ветерком деревья в лесополосе.Дорога
свернула влево - и перед машиной во всю ширь, до самого горизонта
развернулось пшеничное поле. Колосья, еще зелёные, но уже налитые
неспелым зерном, стояли как копьеносцы в плотном строю. Казалось,
на их дружину можно с разбегу броситься - и они удержали бы моё
тело, не дав ему упасть на землю. Это было так величественно, так
прекрасно, что у меня на сердце вдруг стало легко и даже радостно.
Всего на минутку, а может, и того меньше я почувствовала, что жизнь
хороша, что ещё не всё кончено. И что можно продолжать жить.
А потом всё стало прежним,снова я ощутила неподъёмный
груз на душе.Но теперь я уже имела в запасе это чувство
немыслимой свободы от тяжести утраты, от съедавшего меня горя. Я
вдруг с особенной ясностью вспомнила, что у меня есть сын, сестра,
мама. Что я им нужна. И что они мне необходимы тоже. С этого дня
началось моё выздоровление.
Зачем я это всё рассказала? Не знаю. Откровенно говоря,
садясь за клавиатуру, я собиралась писать совсем о другом,. Но - "
так природа захотела". А нам ли с ней спорить!