Два вопроса о России, которые проясняют взгляды Путина на Россию

Первый вопрос: Вы хорошо помните то, что было в России в 90-е годы и ту Россию, которую Ельцин передал Путину?
Вы помните, что она рассыпАлась?
Что регионы имели безбрежную самостоятельность, собственные конституции, свои законы, свои порядки?

До известно степени, это было следствием провозглашенной Ельциным политики «Берите столько независимости, сколько сможете».
А что он мог сам этому лозунгу противопоставить?

Экономическая интеграция рассыпалась.
Собственно, в РСФСР никогда не было единого народно-хозяйственного, тем более рыночно-хозяйственного комплекса.

Установление чисто административного и политического контроля над регионами требовало времени и специальных усилий.
К моменту назначения Путина это процесс уперся в сопротивление Совета Федерации – орган региональных руководителей.

Теоретически государство может существовать как рыхлая федерация, чуть ли не конфедерация республик и земель.
А вот практически Россия, скорее всего, распалась бы.
Чечня почти ушла. Вслед за ней могли последовать другие регионы.

Отсюда второй вопрос: Как вы думаете, распад РСФСР привел бы регионы к экономическому процветанию?
У них стало бы больше возможностей, чем в составе РСФСР, для того, чтобы решить свои чисто проблемы?
И что бы стало с гражданским миром в этих регионов? Не обернулся бы распад РСФСР военными конфликтами?

Кто решил эти проблемы? Может быть, не самым лучшим образом, но решил?
Путин.

За счет чего?
1) За счет военной силы и демонстрации государственной непримиримости к сепаратизму на примере Чечни.
2) За счет административных и политических мер.

Административные – это реорганизация Совета Федерации, восстановление единого правового пространства, создание юридических рычагов воздействия на губернаторов и глав республик.
Политические – организация сильной партии власти – «Единой России» и установление контроля над политическим полем.

Да, тут нельзя не задать третий вопрос: Что в принципе удерживает территории государства в рамках государственного единства?

1) Единые военные задачи – борьба с внешними врагами.
2) Единая административно-политическая система, которая вынуждает людей, претендующих на участие в управлении государством, оставаться в рамках единого государства.
3) Единая торгово-экономическая система, торгово-экономическая интегрированность регионов, выгоды от нахождения в рамках общего торгово-хозяйственного целого.

Единые военные задачи – это наше прошлое, это наследие Российской империи и СССР.
Хорошо всем нам понятное наследие. Привычное, психологически комфортное для всех, кто застал СССР.

Но тут есть особенность современного мира, по крайней мере, того, против которого мы теперь как бы объединяемся – государства могут спорить и даже враждовать, но это не касается народов.
Все бывшие европейские союзники СССР по Варшавскому договору перешли под контроль условного Запада, сделали это добровольно и не пострадали.
Люди ведь не пострадали, согласитесь?
Они не попали в рабство и не перешли в разряд зависимого населения. Их не убивали и не тиранили завоеватели-чужеземцы.
Их не лишали государственной и этнической идентичности.

Может быть, ЕС не решил все их экономические проблемы, но ведь и СССР это не сделал.
Поэтому сплотить народ вокруг идеи общего внешнего военного врага трудно.
Для этого нужно строить свои отношения с народом на лжи, а в условиях свободы слова и даже формально демократических выборов это очень шаткая почва.

Единая административно-политическая система – это то, что достроил Путин, то, на что он в реальности опирается.
Но он прекрасно осознает слабость этой опоры.
Миром политики правят мнения, а это очень изменчивая материя.
Мир администрации достается политическому победителю.

Есть еще одна опора, но она не выстроена.
Так уж получилось, что Россия опять, как и РСФСР в свое время, оказалась разомкнута во внешний мир и интегрирована именно с ним. Запад – с Европой. Восток – с Азией.
Внутренний рынок слаб и далеко не всеобщ.
Собственных производств и внутренних брендов, способных объединить страну и граждан, практически нет.
Единство в присвоении результатов внешней торговли народ не ощущает.
Даже в то, что у нас социальное государство и социальный консолидированный бюджет, люди не очень верят.
Все просто – уровень жизни в целом по стране низкий.
На богатство нужно работать столетиями.
Тогда как Россия все свои дополнительные доходы сжигала в войнах с внешними врагами - не даром ведь наша территория - 1/7 часть суши.

Когда вы задаете вопрос – что Путин делал 15 лет, не забывайте о той России, которую он получил.
Фактически Путин и его команда, осознанно или нет, все свои силы тратила на создание единого административного и политического пространства новой России.
И экономикой, строго говоря, не занималась, только в рамках конъюнктуры.

Сам Путин об этом сказал вчера:
"...исходим из того, что нами многое не сделано из того, что мы планировали сделать и говорили, что мы должны сделать по диверсификации нашей экономики в течение практически предыдущих 20 лет. Сделать это было достаточно сложно, если вообще возможно, с учётом как раз этой благоприятной в данном случае внешнеэкономической конъюнктуры, когда бизнес старался деньги вкладывать в основном туда, где можно было извлечь максимальную и быструю прибыль. Перестроить этот механизм достаточно сложно".

И когда Путин в ответ на очередной вопрос начинает говорить о медведе, который контролирует тайгу, он всего лишь говорит о той России, что есть сегодня.

У России есть единая административно-политическая система.
Но она, как показали события 2011-20112 года, не вполне надежна. То есть не гарантирует сохранения государства сама по себе.
Тем не менее, с ее помощью государство пока удерживается от распада.

У России есть вооруженные силы.
И существует большой соблазн поддаться привычному образу действия – найти врага и превратить Россию в единый военный лагерь.
Периодически возникает впечатление, что Путин склоняется именно к этому.

Вспомните, что он сказал:
"Я приводил, знаете, на Валдайском клубе так называемом, пример и вспомнил наш наиболее узнаваемый символ – медведя, который охраняет свою тайгу. Вы знаете, в чём дело? Если продолжить такие аналогии, мне самому иногда приходит в голову мысль: может быть, мишке нашему надо посидеть спокойненько, не гонять поросят и подсвинков по тайге, а питаться ягодками, медком. Может быть, его в покое оставят?
Не оставят, потому что будут всегда стремиться к тому, чтобы посадить его на цепь. А как только удастся посадить на цепь, вырвут и зубы, и когти. В сегодняшнем понимании это силы ядерного сдерживания. Как только, не дай бог, это произойдёт, и мишка не нужен, так тайгу будут сразу прибирать.
Ведь мы же почти от официальных лиц слышали многократно, что несправедливо, что Сибирь с её неизмеримыми богатствами вся принадлежит России. Как несправедливо? А отхапать у Мексики Техас – это справедливо. А то, что мы на своей собственной земле хозяйствуем, это несправедливо, нужно раздать.
А потом, после этого, как только вырвут когти и зубы, тогда мишка вообще не нужен. Чучело из него сделают, и всё. Поэтому дело не в Крыме. Дело в том, что мы защищаем свою самостоятельность, свой суверенитет и право на существование. Вот это мы все должны понять".

Проблема в том, что военное государство никогда не бывает достаточно внутренне интегрировано.
Вспомните, как рассыпались все европейские империи. Как распался СССР!
К тому же военное государство интегрируется кровью, террором и ограничением гражданских прав.
Иначе оно остается хлипким.

На самом деле нужно опираться на экономические интересы населения и строить экономику внутреннего рынка.
Нужно заниматься не экономической интеграцией России с миром, а экономической интеграцией регионов внутри России.
Создавать единое рыночное пространство вокруг российских товаров и производств.
Только тогда России станет по-настоящему единой, а из регионов перестанет исходить опасность сепаратизма.

Когда это случиться, на смену образу медведя – хозяина тайги, придет другой образ.
Отгадайте, какой?