Два интервью Бенедикта и дата премьеры "Конца парада"

sherlock_series — 11.08.2012 Теги: Питт

Статья в The Telegraph:

Бенедикт Камбербэтч возвращается в «Конце парада»

Новая телевизионная роль Бенедикта Камбербэтча бесконечно далека от Шерлока Холмса: он играет подавляющего свои чувства государственного служащего.

Бенедикт Камбербэтч влюбился в государственного служащего с избыточным весом по имени Кристофер. «Я очарован его принципами, его добродетельностью и нравственностью, за которую он борется, – говорит он со слабой ухмылкой безнадежно влюбленного. – Я люблю его. Я на самом деле думаю, что Кристофер Титдженс – мой самый любимый персонаж из всех сыгранных».

Титдженсу понадобится вся любовь, что он сможет получить. Антигерой «Конца парада», – тетралогии о жизни и отношениях Титдженса до и во время Первой мировой войны, написанной Фордом Мэдоксом Фордом в 1920-х годах и адаптированной Томом Стоппардом в пятисерийную телевизионную драму – возможно, очень умен, но физически громоздок и совершенно неспособен к выражению эмоций, похороненных под его неуклюжей внешностью. «Титдженс видел мир так: нельзя ‘говорить’, – пишет Форд. – Возможно, нельзя даже думать о том, что чувствуешь».

Игра Камбербэтча в амбициозном сериале совместного производства BBC и американской сети HBO завораживает; это еще одно доказательство его умения сделать безгранично человечными даже самые своеобразные персонажи. Возможно, Шерлока Холмса, персонажа, принесшего ему известность и поставившего в ряды признанных сердцеедов, роднит с Титдженсом присущее им обоим безжалостное остроумие, но в остальном эти два персонажа так различны, как это только возможно. Шерлок с головокружительной скоростью рассекает экран, как водные лыжи, а Титдженс величественно скользит, как океанский лайнер. Шерлок приходит к истине, используя то, что Камбербэтч называет его «социопатичным треплющимся вычислительным гением», а Титдженс носит все в себе.

Его Титдженс – это такой человек, который будет корпеть над Британской энциклопедией, строча поправки на полях, пока нация стоит на пороге войны, а его жена (Ребекка Холл) – легкомысленная красавица, открыто изменяющая ему с другим мужчиной, – с другого конца стола за завтраком бросает в него оскорбления. «Он пытается убить ее добротой, – говорит Камбербэтч. – Но на самом деле она хочет, чтобы он сказал ей прекратить блядствовать, перестал с ней цацкаться и относиться к ней как к неполноценной».

Гримеры помогли с физической трансформацией актера, осветлив его естественно рыжие волосы, уплотнив его высокое стройное тело и наполнив его длинные впалые щеки пластиковыми вставками. «Моим визуальным образом был Борис Джонсон, – говорит Камбербэтч, втягивая свое угловатое лицо в шею и дергая себя за щеки. – Я хотел пойти дальше… но, видимо, они слегка волновались, что я полностью утрачу хоть какую-то привлекательность».

Скучный июльский день, и мы разговариваем за ланчем в ресторане на открытом воздухе в западном Лондоне. Камбербэтч изъясняется фразами чрезвычайной длины и уверенности. «Трагедия в том, что Титдженс и его жена любят друг друга, это просто неправильная любовь, выраженная неправильным образом, – говорит он. – Это то, что, упаси Бог, может случиться, происходит сейчас или случалось когда-то с многими из нас».

Роль интеллектуала-отщепенца – проторенная дорожка для Камбербэтча. Он стал известен ролью профессора Стивена Хокинга в 2004 году, а в прошлом году играл Виктора Франкенштейна и его Создание в Национальном театре, меняясь ролями с Джонни Ли Миллером. Не новы для него и роли британских мужчин из высшего класса. Напротив, сыграв слишком много таких ролей – самые запоминающиеся из них в «Попасть в десятку», «Искупление», «Шпион, выйди вон» и «Боевой конь» – он поклялся не играть больше персонажей из высшего общества, опасаясь однотипных ролей, но появился Титдженс и его сопротивление было сломлено.

Камбербэтч до сих пор вспоминает, как в 2010 году Стоппард без предупреждения приехал в юго-западную Англию на съемочную площадку «Боевого коня», военного эпоса Стивена Спилберга, где Камбербэтч играл кавалерийского майора Стюарта. «Был перерыв между дублями, мы снимали поле боя, шел сильный дождь, и Том все повторял: ‘У тебя был такой замечательный год, Бенедикт, такой замечательный год’. Потом он присосался к своей сигарете и уставился в землю. Это было так странно. Впоследствии я узнал, что он не мог заставить себя смотреть на меня, потому что я был в мундире времен Первой мировой войны, и, хоть я и был худой, усатый и рыжий для той роли, он тогда увидел во мне образ Кристофера Титдженса. Оказалось, он думал обо мне как о кандидате на роль уже несколько лет, и даже когда-то упомянул меня на первых переговорах по проекту, еще перед ‘Шерлоком’, и американские партнеры сказали: ‘Какой Бенедикт?’» Проблеск удовлетворения мелькает на его лице.

«Я чувствовал себя ужасно, – позже сказал Стоппард, когда я поделился с ним воспоминанием Камбербэтча об их встрече на поле боя. – Я как будто встретил нашего Кристофера. Но тогда все еще были препятствия, которые нужно было преодолеть».

В январе прошлого года эти препятствия были преодолены, и Стоппард вместе с режиссером «Конца парада» (а до этого – «Холодного дома») Сюзанной Уайт наконец смогли формально предложить роль Камбербэтчу. К тому времени «Шерлок» сделал его звездой по обе стороны Атлантики, на «Франкенштейна» был полный аншлаг в Национальном, и HBO стали настаивать на его участии вместо того, чтобы подвергать его сомнению. «Это была иллюстрация того, какой безумной и другой стала жизнь», – говорит Камбербэтч, его светлые глаза сверкают.

В возрасте 36 лет, потратив более десяти лет на закладывание основ успешной карьеры в театре, на радио и на экране, участвуя преимущественно в том, что он называет «довольно странными, эзотерическими и некоммерческими предприятиями», приобретя уважение среди коллег-актеров, но очень небольшую известность, Камбербэтч на пути к тому, чтобы стать ключевой фигурой в киноиндустрии. К тому моменту, когда мы встретились, он только что вернулся из шестимесячного отсутствия, во время которого снимался в «Хоббите» и продолжении «Звездного пути» Джея Джея Абрамса, – два фильма, масштабы которых превосходят все, в чем он снимался раньше, вместе взятое. Ко времени публикации этой статьи он будет находиться в Новом Орлеане, снимаясь в роли рабовладельца 19 века вместе с Брэдом Питтом и Майклом Фассбендером в новом фильме Стива Маккуина «12 лет рабства». Как говорит Камбербэтч, «В последнее время все развивается немного головокружительно».

«Слава – странная вещь, – добавляет он. – Нужно дистанцироваться от нее. Люди видят в тебе достоинства, каких ты сам не видишь. Так что когда мне говорят о статусе секс-символа и всей этой ерунде, мне это кажется смешным и глупым. Я хочу сказать, посмотрите, – он показывает на свое лицо. – Мне 36 лет, и я всю свою жизнь смотрю на одну и ту же морду».

Он родился в Лондоне у актеров Тимоти Карлтона и Ванды Вентэм (у нее есть также дочь от предыдущего брака). Камбербэтч говорит, что желание играть у него «было всегда. Я имею в виду, я довольно долго очень серьезно играл с идеей стать адвокатом, но, думаю, я больше изображал это желание перед родителями, чем действительно был способен его осуществить». Он играл в школьном театре, еще в начальной школе в Ноттинг Хилле исполнял роль Иосифа в рождественской пьесе и впервые добился пьянящего смеха аудитории, когда столкнул со сцены девочку, играющую Марию. «Я не очень понимал, что делаю, и не намеревался играть на публику. Я просто пришел в бешенство из-за того, что она думала только о себе». Затем он поступил в закрытую школу в Суссексе, где учителя поощряли его игру на сцене, частично в качестве воспитательной меры. «Думаю, во многом это была такая форма контроля, чтобы подавить во мне сорвиголову, – говорит он. – Я был довольно хулиганистый и ввязывался в драки, все это было немного похоже на фильм ‘Просто Уильям’».

«Потом я пошел в Харроу, и эта школа меня сформировала. В первый год у меня была довольно сложная задача – утвердившись как довольно приличный регбист, крикетист и футболист, сыграть Титанию, королеву фей. Затем последовала Розалинда, и мой учитель драмы определил мое исполнение как ‘лучшее со времен Ванессы Редгрейв’, – он смеется. – Я видел фотографии с той постановки, и они довольно страшные – я выгляжу так, будто в меня вселилась женщина».

Во время участия в школьной постановке он впервые встретил Ребекку Холл, его подругу и коллегу по «Концу парада» и «Попасть в десятку». Ей было восемь лет, а он учился в одном классе со старшим братом ее лучшей подруги, с которой она пришла посмотреть представление. «Бенедикт был из тех детей, на которых смотришь и видишь, какими они станут, когда вырастут, – рассказывает она мне позже, когда мы говорим по телефону. – Он уникален, и это судьба уникальных людей – другие не замечают их талант вот так сразу. Легко сказать: ‘О, ты следующий Джонни Депп’. Бенедикт никогда не собирался быть следующим кем-то. Он всегда был самим собой».

К концу обучения в Харроу режиссер Эндрю Биркин проводил в школе кастинг для своего фильма по роману Иэна Макьюэна «Цементный сад» об инцесте между подростками братом и сестрой. Камбербэтча пригласили на прослушивание. «Я в том возрасте был очень чопорным и подумал: к черту, я не хочу снимать одежду. Я был в ужасе, я не хотел, чтобы кто-нибудь увидел, как я выгляжу, – говорит он. – Так что я не пошел на прослушивание, но, думаю, именно в тот момент я понял, что актерство может быть занятием всей жизни, а не просто чем-то, что я делал во время учебы».

После Харроу он поступил в Манчестерский университет, чтобы изучать драму – намеренное отклонение от маршрута «Оксфорд или Кембридж», предпринятого многими его одноклассниками. «Не то чтобы в Манчестере я терпел лишения, – говорит он, – но я не хотел просто продолжения частной школы, когда поступал в университет. Я хотел меньшей эксклюзивности. Я хотел большей жизни».

После Манчестера он вернулся в Лондон, год учился в Лондонской школе драматических искусств и вскоре стал получать свои первые роли; с тех пор его репутация постепенно росла. «Невозможно предсказать, как все повернется, – говорит он. – Думаю, происходит так: ты делаешь, что от тебя зависит, устраиваешься, смотришь, где твое место на большой картине среди всех остальных, и думаешь: ‘о, я хотел бы делать то, что делает вот этот человек, я могу подняться до этого уровня, и меня могут воспринять достаточно серьезно, чтобы я смог это сделать’». Сомневался ли он когда-нибудь, что сможет продолжать актерскую карьеру, спрашиваю я. «Звучит очень высокомерно, но не думаю, нет, – говорит он. – Я не из тех, у кого есть природная уверенность в себе, я просто знал, что независимо от того, что мне принесет это занятие, я буду продолжать». Все еще есть моменты, говорит он, когда его уверенность колеблется. В первый день, когда он ступил на съемочную площадку «Звездного пути», пополнив славный список британских актеров, играющих злодеев в голливудских блокбастерах, он испытал мгновенное чувство совершенной неподготовленности к ситуации. «Я не знал, что я буду делать, у меня было очень мало времени, чтобы создать персонаж в этой франшизе», – говорит он.

Съемки «Хоббита» принесли проблемы иного рода. Несмотря на то, что он играл две роли, Некромансера и Смауга (фантастический злодей, которого он с нескрываемым весельем описывает так: «400-летний огнедышащий червяк, который живет внутри горы на вершине кучи золота, он в три или четыре раза больше Эмпайр Стейт Билдинг и может летать»), он почти не встречался с другими актерами. Он работал над своими сценами с режиссером Питером Джексоном, снимался на зеленом фоне, одетый в костюм для технологии захвата движения. «Это такой серый цельный комбинезон с облегающей шапочкой, гарнитурой Мадонны на голове и дикарской раскраской лица, – объясняет он. – Чувствуешь себя как идиот во всем этом снаряжении, но Питер так мил, что скоро забываешь».

Далеко не все его амбиции удовлетворены. Он очень хочет быть режиссером, «чтобы иметь возможность видеть проект с момента зарождения до завершения. Актер никогда не видит каждый момент». Он также мечтает о собственной семье. «Я хотел детей с 12 лет, но я не могу просто сделать какую-нибудь женщину беременной, это должен быть подходящий человек». Я не могу себе представить, чтобы у него сейчас было много времени на поиски. «Подходящего человека? О, ну, всегда есть способы – и я не имею в виду интернет, – говорит он со смехом. Я имею в виду, всегда есть моменты, и свидания, и случайные встречи. Но в настоящий момент очень трудно создать серьезные отношения. Еще я был в очень, очень долгих отношениях все время, пока мне было двадцать с чем-то и тридцать [с актрисой Оливией Пуле], так что, наверно, я знаю о поисках подходящего человека. И это тяжело, это тяжело». В настоящее время, по его словам, он один.

Я спрашиваю, чувствует ли он себя виноватым из-за материальных атрибутов, которые приносит успех в шоу-бизнесе. «Конечно, – говорит он. – У меня очень хорошо идут дела в плохие для нашей профессии времена, что странно. Когда ты начинаешь получать много предложений и видишься с приятелями из школы драмы, ты не хочешь рассказывать об этом, потому что у тебя есть это врожденное чувство вины, что это нечестно – то, что другие не делают в точности то же самое, что и ты. У меня это есть. Большое количество людей моего возраста, молодые, целое поколение молодых, с необычайными способностями, очень образованные, с недостатком работы, они политизированы и бесцельны – это очень меня огорчает. Это разрушает душу. Так что это такое странное чувство вины по поводу того, что у тебя все хорошо.

Интересно, но только очень недавно я оказался в состоянии сказать: ‘У меня есть деньги на банковском счете. Я имею право ими пользоваться’. Но вначале, и даже сейчас, если честно, я просто рад, что получаю деньги за актерство. Хотя, – добавляет он с встревоженным видом, – я не знаю, стоит ли вам это печатать. Если это прочитают продюсеры, они в следующий раз зажмут мне гонорар».






Полный размер по клику



Интервью с Бенедиктом и Томом Стоппардом в The Independent:

«Конец парада»: сериал, бросающий вызов «Даунтону»

Бенедикт Камбербэтч яростно прокручивает текст на своем айфоне, пытаясь найти цитату, которая, по его мнению, характеризует его персонаж Кристофера Титдженса, героя грядущей исторической драмы BBC2 «Конец парада». Четыре романа Форда Мэдокса Форда были написаны в период с 1924 по 1928 год и адаптированы для телевидения сэром Томом Стоппардом.

«Все сценарии, которые мне присылают, есть у меня на телефоне, – рассеянно говорит Камбербэтч, сделав краткую паузу для того, чтобы пожать руки. – Во второй серии есть чудесный момент, когда Валентина (его любовница) спрашивает: ‘Почему ты ненавидишь свою страну?’, и он говорит: ‘Это не так. Я люблю каждое поле, каждую изгородь. Но я ненавижу то, что сделали с этой страной – ее отдали на откуп ростовщикам’. И дальше он определяет свою версию консерватизма, что на самом деле феодализм».

Все это излагается потоком, знакомым каждому, кто знает Камбербэтча и его беспокойный неутомимый ум – хотя сравнения с его самым известным созданием, Шерлоком Холмсом BBC, не приветствуются. «Из-за того, что я много говорю, вероятно, из-за того, что я нервничаю, мне приписывают такой же характер», – говорит он.

«Конец парада» рассказывает о Титдженсе, «последнем тори», блестящем правительственном статистике. Он происходит из богатой эдвардианской семьи землевладельцев и женат на легкомысленной и неверной светской даме Сильвии (Ребекка Холл). Несмотря на публичное унижение, он отказывается с ней развестись из-за того, что он называет своим «парадом» – это устаревший этический кодекс, которой подвергается испытанию массовой бойней Первой мировой войны, и затем растущей любовью Титдженса к молодой суфражистке Валентине (ее играет австралийская молодая актриса Аделаида Клеменс). Это путешествие, говорит Камбербэтч, от романтизма до модернизма.

Пять часовых серий блестяще сняты режиссером Сюзанной Уайт («Холодный дом», «Поколение убийц») с отсылками к таким модернистским направления в искусстве, как вортицизм и кубизм. Но изображая жизнь той же аристократической касты поздней эдвардианской эпохи во время Первой мировой войны и дальше в 1920-х годах, не заслужит ли «Конец парада» определение «‘Аббатство Даунтон’ для умных»? «Я думаю, это грубый ярлык для сериала, – говорит Камбербэтч. – Я не принижаю то, что вы говорите, но любые сравнения опасны». Однако, не называя имен, позже он говорит, что «Конец парада» не будет «каким-нибудь дерьмовым легкоусваиваемым молочным шоколадом в воскресный вечер… это будет тяжелая работа, но она принесет дивиденды, если вы продолжите смотреть».

Том Стоппард, который в последний раз писал для BBC в 1979 году, начал работу над экранизацией четыре года назад, задолго до того, как «Аббатство Даунтон» соблазнило мир, и до того, что Стоппард называет «нынешним праздником аристократического шика». «Я был в теме до того, как услышал об ‘Аббатстве Даунтон’ и решил его не смотреть, – говорит он, прежде чем добавить: – Великие умы мыслят одинаково».

«Я помню, как-то друг рассказал мне, что был на обеде в одном величественном доме, и сказал хозяину: ‘Ваш дворецкий очень впечатляет’. Хозяин ответил: ‘Да нет, чатни у него покупной’. Я вставил это в ‘Конец парада’, а потом мне кто-то сказал, что Мэгги Смит говорит что-то похожее в ‘Аббатстве Даунтон’ (на самом деле это было в сценарии Джулиана Феллоуза фильма Роберта Олтмана ‘Госфорд-парк’ – там персонаж Мэгги Смит говорит: ‘Покупной джем… как малодушно’. В общем, я позвонил Джулиану Феллоузу, и он сказал: ‘О, да просто продолжайте, не волнуйтесь об этом’ – так что я убрал эти слова, а потом вставил их обратно. В конце концов, сходства между этими двумя разными драмами гораздо, гораздо менее значительны, чем различия».

В самом деле, крайне маловероятно, что тонкие моральные неоднозначности и сложные исторические метафоры «Конца парада» привлекут массового зрителя, который поглощает нескрываемо мыльное «Аббатство Даунтон». «Это более амбициозный сериал, – соглашается Стоппард, который писал сценарий 15 месяцев, – впервые прочитав книги, по его словам, в явно нелепом антураже пляжа Капакабана в Рио. – Это один из ключевых романов модернизма. То было время, когда были опубликованы «Бесплодная земля» и «Улисс». Он никогда не имел огромного успеха, но я встретил несколько человек, которые говорили: ‘О, вы снимаете ‘Конец парада’ – это мой любимый роман’.

Должен сказать, что очень полюбил эту работу, – продолжает он. – Форд писал в то время, когда его интересовали эксперименты – он помещает вас внутрь человеческой головы, и иногда человек не держит голову прямо, и вы должны искать путь в лабиринте его мыслей. Несколько дней назад у меня был разговор о ‘Великом Гэтсби’ – фильмах и романе. Я думаю, что ‘Великий Гэтсби’ – великий роман, но как вы передадите его величие в сценарии?»

Экранизации в последнее время у Стоппарда на уме, так как он одновременно писал сценарий для фильма «Анна Каренина» с Кирой Найтли, который скоро выходит на экраны. На самом деле, во время нашего интервью ему позвонил Джо Райт, режиссер «Анны Карениной». «У этих проектов были практически одновременные графики съемок, – говорит Стоппард. – Если мне звонили насчет ‘Конца парада’, когда я разговаривал с Джо, я говорил: ‘Мне ужасно жаль, это моя любовница’, а когда я разговаривал с Сюзанной (Уайт) и звонил Джо, я говорил: ‘Извини, Сюзанна, я должен поговорить с моей любовницей’. Они оба думали, что состоят со мной в браке».

Стоппард и Уайт думали о Камбербэтче с самого начала. Однако, это было еще до того, как «Шерлок» прославил его имя во всем мире, половина 12-миллионного бюджета «Конца парада» поступала от HBO, и американцы сомневались. «Нам он был хорошо известен, – говорит Стоппард. – Я видел Бенедикта на сцене Алмейды и других театров, и я знал, что он чертовски хорош, но он никоим образом не был звездой. ‘Шерлок’ случился, когда мы пытались все утрясти, и очень помог».

Настойчивые и почти пугающие обхаживания Стоппардом своего ведущего актера начались во время визита на съемочную площадку «Боевого коня». «Том все смотрел на меня искоса и говорил: ‘У тебя был такой чудесный, выдающийся год, Бенедикт’, – говорит Камбербэтч. – Это было мило, но разговор получался слегка странным, и позже он признался, что испытывал большие муки, так как хотел предложить мне роль прямо там.

Странная вещь, но я не мог отделаться от определенных вещей. Кристофер – крупный мужчина, и поначалу меня это очень отвлекало. Я хотел, чтобы он был толще и круглее; я думал о молодой версии Майкла Гэмбона или – осмелюсь сказать – о Мэтью Макфэйдене. Я говорил это раньше – он собирается побить меня, когда увидит в следующий раз.

Я гибкий и до мозга костей изношен ‘Франкенштейном’ (в Национальном театре). А потом еще ‘Шерлок’, я снова должен был быть тонким, как гончая, ел рисовые лепешки, много бегал и плавал. Мне пришлось надевать утолщающий костюм и носить вставки для щек [для ‘Конца парада’]. Я хотел, чтобы мы зашли еще дальше, но мне не дали разойтись на всю катушку, потому что хотели очаровашку. Он должен быть сексуально привлекательным, потому что иначе почему в него влюбился кто-то такой красивый, как Валентина?»

В конце концов, Камбербэтч визуализировал себя в этой роли с помощью мэра Лондона. «Я увидел его как Бориса Джонсона для начала, – говорит он. – Очень умный, но несколько нескладный клоун».

Хочет ли он сейчас разнообразия, интересуюсь я, после всех этих персонажей с острым умом, которых он продолжает играть? «Я хотел бы сняться в комедии-безделушке, где просто напиваюсь в дупель», – признается он. На самом деле, «Конец парада» и новый сезон «Шерлока», съемки которого начинаются в январе, могут стать последними телевизионными ролями Камбербэтча.

Он играет Хана, обязательного британского злодея в новом «Звездном пути», вместе с Брэдом Питтом участвует в новой постановке Стива Маккуина «12 лет рабства» об образованном чернокожем нью-йоркце 19 века (Чиветел Эджофор), который провел более 10 лет на хлопковой плантации в Луизиане после того, как его похитили, и эти роли раздразнили аппетит Камбербэтча в отношении большого кино.

«Я сейчас играю в по-настоящему большую игру, – говорит он. – Я прихожу на студии, встречаюсь с директорами и продюсерами и спрашиваю: ‘Что у вас есть в списке?’, и они говорят: ‘Вот это, и то, и это’. И ты знаешь, что перед тобой еще пять актеров, которые имеют право преимущественного выбора, так что теперь будет период незанятости, но я не могу позволить себе еще пять месяцев в театре или другой большой телевизионный проект.

Думаю, пришло время. У меня нет зависящих от меня членов семьи. Сейчас я заинтересован только в том, чтобы немного поиграть в игру, потому что это дает тебе гораздо больший выбор. Это дает тебе власть, и, если ты становишься необходимым этой машине, это дает тебе возможность разнообразия, чего я всегда хотел. Я хочу, чтобы моя карьера была долгой – никогда не хотел быть мимолетной подростковой звездочкой. Брэд Питт, Клуни – они находятся в очень привилегированном положении, они получают доли от кассовых сборов, и в мире всего около пяти человек, которые так могут. Они великие бизнес-модели для подражания».





"Конец парада" начинается на BBC2 в пятницу 24 августа.

Оригинал The Telegraph
Оригинал The Independent
Сканы Telegraph Magazine и The Independent - cumberbatchweb

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив