Дуче и его фашисты

watermelon83 — 11.06.2018 - история итальянского фашизма и его вождя. Предыдущая часть, вместе с обороной Италии, лежит тут.


Дуче и перо: Муссолини прекрасно владел им.



Падение, ч.2
И самые большие хитрецы нередко оказываются в дураках - хитроумному графу Гранди предстояло познать справедливость этого высказывания на себе. После своей победы на Большом совете граф отправился в королевскую резиденцию с извещением о том, что колосс пал - и собственными предложениями по формированию нового правительства.

Напрасные усилия! Интригану сообщили о том, что король-де уже сам все решил и преемником Муссолини будет маршал Бадольо. А Гранди пусть использует свои дипломатические способности... подальше от Италии. Отправляйтесь-ка в Португалию граф, установите контакт с союзниками - постарайтесь добиться от них условий лучших, нежели безоговорочная капитуляция.

Ошеломленному и раздосадованному Гранди оставалось только согласиться на эту почетную миссию. Он еще не знал, что его провели дважды: никто и не собирался доверять двурушнику такую серьезную задачу. Предателя так и не допустили ни к чему важному - вскоре он покинет Италию и вернется лишь спустя много десятилетий, уже глубоким стариком.

Но что же Муссолини? Перекинувшись несколькими фразами с проявившими стойкость членами Большого совета, он отправился домой, забывшись тяжелым сном. Его положение нельзя было не признать отчаянным, но он, казалось, не считал его таковым. Фашистская партия, опора его власти - шаталась, а дуче все еще размышлял над проблемами обороны страны, закрывая глаза на разброд и шатания в собственном политическом лагере.

Мои приказы, с горечью признался он жене, никто не выполняет. Флот ничего не сделал, чтобы предотвратить высадку врага на итальянской земле, авиация попросту сгорела на аэродромах, а наши солдаты сдаются на родной земле с такой же легкостью, что и в Африке: около 15 т. солдат сложили оружие на островах Пантеллерия и Лампедуза - и в десять раз больше число капитулировало на Сицилии. Что дальше?

Размышления дуче на этот счет можно было проследить из разговора с послом микадо на следующий день. Начав с восхваления японского боевого духа, Муссолини перешел на политику, огорошив азиата идеей посредничества Токио между Москвой и Берлином. Иначе Италия вынуждена будет снять с себя всякую ответственность за коалиционную войну и начнет спасаться сама.

Был ли диктатор серьезен в намерении добиваться сепаратного мира или попросту хотел донести до немцев степень своего беспокойства, мы уже никогда не узнаем. Но очевидно, что он не сделал того, чего от него ожидали и противники, и друзья: не обратился к немцам за помощью и не предпринял самостоятельных попыток раздавить бунт в собственной партии.

Складывается ощущение, что он не воспринимал обнаружившуюся фашистскую фронду всерьез. Более того, после эмоционального всплеска, вызванного необычайно резкой дискуссией в совете, он как будто потерял к этой проблеме всякий интерес. Это ставит перед нами вопрос - а являлся ли Муссолини настоящим фашистом номер один по-настоящему? Кажется, что партия была для него не более чем трамплином к государственной власти (как когда-то социализм). Муссолини всегда больше нравилось быть государственным деятелем, а не партийным вожаком.

Тем не менее, на возникший кризис нужно было как-то реагировать. Он сам когда-то сделал Большой фашистский совет ключевым органом государственной власти - теперь это стало источником проблем. Но таких ли уж серьезных?

Гранди неплохо подготовился, но выведенный из большой игры королем, он не стал развивать своего успеха. Настроения среди голосовавших, и без того не особенно стойкие, начали меняться прямо с утра. В рабочем кабинете дуче появлялись новые и новые члены совета - чтобы засвидетельствовать свое почтение и сообщить о том, что они добросовестно заблуждались, поддержав вчера резолюцию демонического графа. Случись новое голосование прямо сейчас - и Муссолини одержал бы победу.

Выходит, он был прав, когда объяснял все интриги простым желанием итальянцев поболтать, выпустить пар? Что ему угрожает, собственно говоря? Следует только лишить Большой совет части его полномочий, сменить нескольких министров - и этот вопрос можно считать закрытым.

Почти закрытым. Он с удовольствием раздавит, выбросит из политики этого предателя Чиано, с таким хладнокровием вонзившем ему кинжал в спину... а Гранди... что ж, его можно использовать для поисков контактов с союзниками. Все равно после событий вчерашнего дня графа нельзя оставлять на прежнем посту. Пусть убирается из Италии, его "оппозиционность" сыграет тут нам на руку - в случае чего, немцы не свяжут это с ним, Муссолини.

Главное то, что люди, простые люди, все еще любят и верят в него: он убедился в этом, посетив сегодня разбомбленные кварталы столицы. Римляне окружили своего дуче, стараясь дотронуться до протягиваемых им в толпу рук. А ведь совсем недавно эти же самые горожане чуть было не забросали короля камнями - это случилось, когда Виктор Эммануил попытался раздавать деньги пострадавшим от памятного налета на Вечный город. И этот человек якобы готовится его свергать? Немыслимо! Нет, король должен понимать, что будущее монархии неразрывно связано с ним, Муссолини. Он сделал его императором!

Так, внешне невозмутимый, дуче провел первую половину 25 июля. Потом, когда уже все случится, начнутся поиски причин, по которым диктатор не проявил себя в решающий для режима день. Одни, и среди них сам Муссолини, будут упирать на плохое состояние здоровья дуче, другие укажут на его беспочвенный оптимизм. Возникнут и конспирологические теории - не захотел ли лидер фашизма скрыться от исторической ответственности?

Пожалуй, будет верным сказать, что Муссолини охватило нечто вроде фатализма. На деле, он не собирался бежать со своего поста - это видно по его действиям, по желанию дезавуировать ночное голосование и отчаянным попыткам повлиять на дипломатию Берлина. Желающие уйти себя так не ведут - в конце концов, дуче и без того мог укрыться за решением совета, не дожидаясь реакции короля и общественности. Верные ему части фашистской милиции были под рукой - по крайней мере он вполне мог так считать. Нет, о том, чтобы сойти с политической сцены Муссолини и не помышлял.

Кажущееся же в ретроспективе необъяснимым бездействие оказывается вполне понятным, если посмотреть на ситуацию июля 1943 г. глазами дуче - видимый противник отсутствовал. Точнее, он был везде и одновременно нигде. Италия была больна войной - это Муссолини понимал. Но в остальном... Как уже говорилось, группа Гранди ничем себя не проявила и фактически распалась на следующий день, а слухам о заговоре короля и военных Муссолини не верил - это означало бы признать полное политическое банкротство выстроенного им режима.

Да и что в таком случае можно было бы сделать, не прибегая к массированной помощи немцев? Арестовать Виктора Эммануила? Сменить - в который раз - военную верхушку? Это означало бы развязать гражданскую войну. Нет, действовать нужно аккуратно: дуче начал задумываться над тем, чтобы заменить оказавшегося слишком строптивым Амброзио на Грациани. Отправленный с позором в отставку маршал жаждал вернуться к активной деятельности и реабилитировать себя.

Муссолини не знал, что тем же утром другой отставник откупорил на радостях бутылку шампанского. Посланники короля только что известили Бадольо об итогах голосования в фашистском совете и передали окончательное решение Виктора Эммануила - маршал станет преемником Муссолини, наделенный чрезвычайными полномочиями для того, чтобы спасти страну и монархию.

Отправив шутки ради всю свою семью под домашний арест, Бадольо принялся ожидать новых приятных известий из дворца. Одному из самых бездарных начальников итальянского генерального штаба было над чем поразмыслить: как только новое правительство столкуется с союзниками, итальянским войскам придется атаковать немецкие дивизии, все еще остающиеся на юге страны.

Между тем, Муссолини был приглашен к королю. Походя отметив неудачное время назначенной встречи (пять часов вечера или несчастливое для итальянцев 17-ое число), дуче не придал особого значения неожиданной короля инициативы короля - вызвать своего премьера в воскресный вечер, несмотря на то, что они и так должны были встретиться в понедельник. В конце концов, столица уже наполнилась слухами о вчерашних событиях в совете - очевидно, монарх желает узнать подробности случившегося из первых уст.

Игнорируя предостережения жены и любовницы, Муссолини отправился на свою последнюю встречу с королем. Впоследствии, она обросла не меньшим количеством слухов нежели первая. Понятное дело, что глава савойской династии и лидер фашизма оценивали поведение друг друга не слишком высоко.

Муссолини позже писал о том, что Виктор Эммануил был предельно взволнован, а потому говорил особенно неразборчиво. Возвращая ему эту нелицеприятную оценку, король поведал всем, что дуче не проявил своих бойцовских качеств, а к концу аудиенции стал как бы ниже ростом. По всей видимости, оба рассказали правду, разумеется, немало сгустив при этом краски.

Король несомненно волновался, ведь это была одна из самых острых ситуаций в его жизни. Но и Муссолини должен был быть потрясенным внезапной потерей государственной власти, после двадцатилетнего пребывания у руля. О чем они вообще разговаривали эти двадцать минут?

Виктор Эммануил сразу ухватил быка за рога и резко обозначил свою позицию, прервав доклад Муссолини о событиях в совете. Это не шутки, заявил он - это свидетельство глубокого кризиса в партии. А вы знаете, что происходит в армии? Солдаты ненавидят Муссолини. И король, надо полагать не без удовольствия, процитировал несколько оскорбительных для дуче куплетов, якобы очень популярных в войсках.

Диктатор, которому даже не предложили сесть, потрясенно молчал. Таким он Виктора Эммануила еще не видел. Италия в руинах, продолжал наносить удар за ударом король, фашизм никто не поддерживает. У Вас не осталось друзей кроме меня. Маршал Бадольо будет новым главой правительства.

После этих слов Муссолини бессильно осел на диван. Все было кончено - и как! У него еще хватило сил на последнюю попытку переубедить короля - отставка в такой момент может привести только к хаосу... Но этот порыв иссяк так же быстро, как и возник - что же, он уйдет со своего поста, раз таково желание его монарха.

Довольный столь легко доставшимся ему успехом, Виктор Эммануил очень тепло попрощался с Муссолини. Встреча закончилась пустым разговором о летней жаре. Король проявил недюжинные способности к лицедейству: он-то знал, что его премьера сейчас же возьмут под стражу. И это говорит в пользу Виктора Эммануила - он явно ощущал себя победителем в этой словесной схватке.

Дальнейшие события развивались очень буднично - как будто стороны заранее условились не делать сцен. Не найдя своей машины на привычном месте, Муссолини был встречен капитаном карабинеров (итальянские внутренние войска), который сообщил ему, что по приказу короля дуче препроводят в спокойное место - под охраной его людей и вооружившихся автоматами агентов полиции.

Потом Муссолини будет утверждать, что ничего не понимал в происходящем, т.е. не осознавал, что его берут под стражу, но в это трудно поверить. Его протесты были проигнорированы, а действия карабинеров являлись слишком очевидными, чтобы трактовать их хоть как-то иначе. Не мог дуче поверить и в толпы готовящихся растерзать его римлян, от которых его якобы должны были защитить люди короля - это было попросту смешно.

Притворяясь в то, что он поверил в этот шитый белыми нитками вымысел, Муссолини всего лишь спасал свою репутацию бойца. Ему не хотелось признаваться в том, что его, дуче, арестовали как обычного человека - без какого-либо сопротивления и борьбы. Конечно, он сразу понял истинную роль своей охраны, но сопротивляться дюжине вооруженных людей было делом бессмысленным и унизительным. И Муссолини принял эту игру, покорно забравшись в салон машины скорой помощи. Все было кончено.



Мир?..
Увы, время триумфа никогда не бывает слишком долгим - даже для королей. Победное настроение Виктора Эммануила напрочь испортили родственники - жена и невестка. Это нарушение всех мыслимых приличий, сокрушались они, королевское гостеприимство - где оно? Муссолини был гостем короля, а его арестовали! Какой позор, что скажут люди?
В сердцах, Виктор Эммануил прервал свой ужин и покинул стол. Не объяснять же им, что таким образом он, король, спас монархию? И где этот Бадольо?.. Ему пора приниматься за дело.

Слухи о случившемся быстро распространялись по городу. Вскоре всем стало известно, что король засунул большой сыр в шкаф - как иносказательно выразилась одна политическая противница фашизма. Вопросы морали, так беспокоившие королеву и жену наследного принца, казалось ничуть не волновали римлян. Если Муссолини действительно ушел, то и войне настал конец!

В столице начались собираться толпы, явно недружественно настроенные по отношению к представителям фашистской партии и милиции. Нет, баррикад никто не возводил, для этого римляне были слишком большими гедонистами: за тысячелетия, прошедшие со времен падения первой империи, они привыкли не замечать властей, если те не слишком докучали им. Однако, давно накоплявшееся раздражение против тягот войны требовало эмоциональной разрядки. Люди ждали подтверждения слухов.

Когда радио сообщило, что Его Величество король принял отставку синьора Бенито Муссолини и назначил на пост главы правительства маршала Бадольо, жителей Италии охватила настоящая эйфория. Он ушел, он ушел - а вместе с ним и все беды! Народ ликовал. Фашистов как будто не стало - только опустевшие партийные здания, да валяющая повсюду символика напоминали о многомиллионном движении, элите нации.

В Риме толпа с веселым улюлюканьем попыталась ворваться в резиденцию дуче - тираноборческий порыв остановили первые же крепкие двери. Другим крупным фашистам повезло меньше - их дома подверглись нападениям антифашистов, повсюду с удовольствием уничтожавших ненавистные знаки прежнего режима. Улицы столицы заполнили распевающие веселые песенки толпы. Фашизм умер, кричал они. Так оно и было.

Оказалось, что все держалось на одном только дуче: его не стало и выстраиваемая в течении двадцати лет иерархия сложилась как карточный домик. Некоторые партийные лидеры попытались было мобилизовать своих сторонников в столице, но с трудом собрали лишь пятьдесят человек. Большинство же из видных фашистов, еще недавно призывавших своего вождя проявить силу воли, спешили теперь укрыться за мундирами немецких солдат.

Даже искренне преданный дуче командир прекрасно вооруженной дивизии чернорубашечников, специально подтянутой к Риму ради такого случая, постыдно медлил, неспособный действовать без приказа сверху. Наконец, его штаб был окружен верными королю войсками и всякие попытки организовать сопротивление были окончены.

Милиционеры снимали с себя мундиры, рядовые фашисты - партийные значки. Во всей столице нашелся лишь один человек, готовый действительно отдать жизнь за свои убеждения. Этим человеком оказался не солдат или фашистский милиционер, а штатский сенатор. С горечью наблюдая за гибелью привычного уклада жизни, он написал короткую предсмертную записку, заканчивающуюся здравицей в честь дуче - и застрелился.

Пожалуй, это было не слишком умно, но уж точно намного более достойно, нежели ликование римской толпы, после двадцатилетия скандирования дуче! дуче! дуче! Впрочем, стоит ли так уж сурово осуждать итальянцев? В те годы подобную моральную гибкость демонстрировали не только они. Те же англичане и американцы, еще вчера ужасающиеся красных русских и их кровавого тирана Сталина, аплодировали теперь мужественной борьбе советского народа и его великого вождя, надежного дядюшки Джо.

Вечером к итальянцам обратился новый премьер. Несмотря на его заявление о том, что верная своим союзническим обязательствам Италия продолжит войну, многие уже поняли, что ситуация изменилась самым радикальным образом. Словоохотливые итальянцы, любившие высказывать свое мнение краской на уличных стенах, писали - прощай, прошлое!

Не слишком ли они торопились? Сформировавший свое правительство из людей дофашистской эры маршал оставил в силе большинство законодательных актов эпохи дуче, включая расовые законы. Тем не менее, находящиеся под арестом политические противники прежнего режима выходили на свободу. Партия чернорубашечников была упразднена, ее боевые отряды распущены и влиты в армейские структуры.

Однако, победить фашистов оказалось намного проще, нежели вывести Италию из войны. Лондон и Вашингтон продолжали настаивать на полной капитуляции, подбадривая новое итальянское правительство усиливающимися бомбардировками городских кварталов по всей стране. Союзники считали, что ведут беспроигрышную игру - пускай макаронники поварятся подольше, выбора у них все равно нет. Италия так или иначе будет вовлечена в борьбу против немцев, а высаживаться на материковой ее части англо-американцам будет намного удобнее, если это совпадет с переходом итальянских вооруженных сил на их сторону.

Что же до нынешних союзников королевства, то от былого итало-германского альянса не осталось и следа. И хотя германское посольство стало первым куда позвонил новый премьер Бадольо, известивший немцев о своем назначении и клятвенно заверивший в неизменности прежнего курса, в Берлине сразу не поверили в искренность маршала и были правы. Если немецкий посол в Риме, мыслящий так, будто на дворе все еще стоял 1913 г., принимал все уверения итальянцев за чистую монету, то Гитлер с самого начала ожидал скорого предательства от королевской клики.

Потрясенный случившимся фюрер метался из одной крайности в другую, то собираясь захватить Рим на следующий день после произошедшего переворота, то списывая немецкие войска на юге Италии в разряд потерянных. Но если положение с точки зрения Гитлера казалось катастрофическим, то и Бадольо находился не в лучшей ситуации: контакты с союзниками налаживались крайне медленно, а немцы продолжали наращивать свое присутствие в стране, ссылаясь на необходимость подкрепить итальянское сопротивление своими дивизиями.

Жаркий и душный август прошел в лицемерных переговорах между военными и дипломатами обеих стран. Итальянцы врали своим союзникам глядя прямо в глаза и если значительную часть немецких военных им удалось провести - в тевтонской тугодумности они просто не представляли себе легкость, с которой можно в один момент полностью переменить фронт - то политическое руководство рейха уже определилось в своем решении.

Гитлер вовсе не собирался воевать с союзниками в Альпах. Как только предательство состоится, немецкие войска молниеносно оккупируют Италию и остававшиеся у нее зоны влияния на Средиземноморье и Балканах. Для разгрома предателей на севере страны будет использован оставшийся после Африки без дела штаб Роммеля. Уж фельдмаршал-то прекрасно знает этих итальянцев!

Рим и Юг Италии попали в зону ответственности другого немецкого командира. К этому времени, он оставался единственным человеком из высшего военного руководства Германии, продолжавшим верить в союзническую лояльность Италии. Речь идет об улыбчивом фельдмаршале люфтваффе Кессельринге, благополучно закончившем эвакуацию своих войск с Сицилии.
Его оптимизм значительно бы уменьшился, если бы фельдмаршалу стало известно, что итальянцы добросовестно передали англо-американцам всю имеющуюся у них информацию о расположении немецких войск и их баз, включая резиденцию самого Кессельринга.

Между тем, к концу августа тайные переговоры с союзниками, ведущиеся в Лиссабоне, пришли к своему окончанию. Несмотря на то, что итальянская делегация, созданная что называется на коленке, переругалась между собой выясняя вопросы старшинства (понятное дело, речь шла о возглавлявших ее генералах), а избежать капитуляции не удалось, казалось, что главное было достигнуто: Лондон и Вашингтон признали новое королевское правительство и выдали туманные, но многообещающие авансы насчет военной помощи после того, как перемирие будет подписано.

В течении полутора месяцев итальянцы усиливали свою группировку на севере страны, стягивали новые войска к столице и готовились ко вполне прогнозируемой реакции немцев. К сожалению, для Италии, маршалы Бадольо и Амброзио оказались намного куда более успешными заговорщиками, нежели организаторами побед.

Итальянцам еще предстояло узнать, что союзники не станут рисковать, высаживая у Рима парашютный десант. Их командование не слишком-то верило в возможности итальянских войск и предпочитало действовать наверняка, не собираясь жертвовать несколькими дивизиями ради обеспечения безопасности Виктора Эммануила.

В первых числах сентября перемирие было подписано и в тот же день англичане (а через неделю после этого американцы) начали высадку на юге страны. Слишком медленно, слишком далеко - для Рима! Королевское правительство все никак не решалось на официальное заявление о выходе Италии из войны, и только после решительного нажима союзников Бадольо обратился к нации и вооруженным силам по радио. Выступление вполне соответствовало итальянской подготовке и решимости самого маршала: речь была невнятной, а формулировки туманными.



Сентябрь 1943 г. открыл по-настоящему трагическую страницу в истории итальянского участия во ВМВ. Как только тайное стало явным войска Роммеля начали вторжение в Италию. Им не пришлось вести много тяжелых боев.

Хотя итальянские войска получили вполне отчетливые приказы оказывать сопротивление, ничего подобного сделано не было. Офицеры и солдаты проявили примерное единство в нежелании рисковать собой, предпочитая складывать оружие целыми дивизиями. В Северной Италии немцы не встретили никакого сопротивления. Роммель, в которой раз наблюдавший массовую капитуляцию итальянских солдат, мог поздравить себя с тем, что на этот раз они сдаются ему.

Итало-германская "война" началась 8 сентября, а уже на следующий день из Рима в бегство пустились королевский двор, правительство и военное руководство страны. Дрожащий от ужаса Бадольо, сменивший свой роскошный мундир на скромное штатское платье, возглавил целую автоколонну с генералами и придворными, искавшими убежища в стремительном марше на юг.

Никто и не подумал озаботиться проблемой связи с войсками или гражданскими учреждениями. Панически настроенных беглецов выручил итальянский флот, принявший их на борт своего корвета. Виктор Эммануил уже никогда больше не увидит своей столицы, да и с монархией будет покончено. Нация легко нашла оправдания себе, но не сумела простить савойской династии этого позорного эпизода.

А немцы все продвигались по стране, захватывая ее с необыкновенной быстротой. Даже на юге и в центре Италии фельдмаршалу Кессельрингу удалось добиться поразительных результатов, несмотря на необходимость одновременно противостоять угрозе союзных десантов. Имевшая двойное превосходство над расположенными у Рима немецкими войсками более чем пятидесятитысячная группировка итальянцев сумела удержать город на целые сутки, после чего капитулировала.

С такой же легкостью немцы разоружили итальянцев во Франции и на Балканах. Имевшиеся у Рима шестьдесят дивизий исчезли как мираж! Блицкриг продлился меньше двух недель, по истечении которых от некогда гордых войск новой Италии не осталось и следа.

Германии досталось все армейское вооружение, все запасы амуниции и большинство самолетов бывшего союзника. Около миллиона итальянских солдат покорно сдали свое оружие победителям. В немецком плену очутилось больше восьмидесяти генералов Рима. И лишь итальянскому флоту в большинстве своем удалось бежать к союзникам, потеряв по дороге один линкор, потопленный с воздуха немецкой радиоуправляемой бомбой.

Только на нескольких греческих островах итальянцы оказали ожесточенное сопротивление, закончившееся для них весьма печально. Немцы, считавшие командиров таких отрядов изменниками, расстреляли несколько сотен итальянских офицеров. Таким образом, по иронии судьбы самые тяжелые сражения за Италию развернулись в Греции.

Итак, к середине сентября положении Италии вполне определилось: она превратилось в поле боя между немецкими и союзническими войсками. Надежды нации на то, что падение дуче избавит их от тягот войны, были разрушены самым жестоким образом. Парадоксально, но если бы летом 1943 г. антифашистский заговор провалился, то Италию бы ожидало два года не слишком сильных воздушных бомбардировок и быстрая капитуляция между летом 1944 г. и весной 1945 г.

Вместо этого союзники и немцы принялись воевать в музее. Более того, несчастная страна не только оказалось ареной для боевых действий, но и быстро скатилась к жесточайшей гражданской войне. Пожалуй, что эти события можно считать прекрасной иллюстрацией крылатого выражения о дороге в ад, вымощенной благими намерениями (тут надо заметить, что первоначально оно несло в себе совсем иной смысл, нежели тот, что вкладывают в него сегодня).


Все спешат увидеть Италию!





Дуче освобожденный
А где же наш герой, где Муссолини? Машина скорой увезла его в казармы карабинеров - оттуда и началась история его пленения. Не особенно доверия своим войскам и опасаясь немцев, вновь наводнивших Италию как во времена поздней Римской империи, премьер Бадольо постоянно перемещал бывшего диктатора с места на место.

Сперва его отправили на небольшой островок Понца в Тирренском море, к югу от Рима. Там Муссолини предавался приятным аналогиям с первым Бонапартом и Христом, встретив свое шестидесятилетие в вполне хорошем состоянии духа. Отпавшая необходимость тратить время на жену и любовницу настроила его на философский лад.

Затем новые власти перевели его подальше от Италии - на остров Ла-Маддалена, у побережья Сардинии. Там дуче и провел весь август. Это были скучные недели и теперь Муссолини откровенно затосковал. Казалось, что жажда деятельности вернулась к нему - он жадно впитывал информацию о последних событиях в Италии и мире. Кто мог всерьез рассчитывать на итальянское молчание? Дуче узнавал все новости не позже своей охраны.

В конце августа правительство решило разместить его поближе к столице. Выбор пал на гостиницу, находящуюся на одном из плато в горном массиве Гран-Сассо, к северо-востоку от Рима. Муссолини и его стражники добрались до нее на фуникулере.

Время опять потянулось медленно. Хотя дуче находился скорее на положении почетного гостя, нежели пленника, все же не было никаких сомнений в том, что он арестован и не волен более в своих решениях. Для Муссолини, в течении двадцати лет управлявшего судьбами десятков миллионов человек, это было крайне неприятным ощущением. Впрочем, его уже арестовывали в годы социалистической молодости - швейцарцы, австрийцы и... королевская полиция Италии. Все повторялось, только раньше у него были надежды, а теперь...

Узнав о том, что по условиям вступившего в силу перемирия его должны будут выдать союзникам, Муссолини обратился к охране с крайне эмоциональным письмом протеста и даже попытался свести счеты с жизнью. По крайней мере, так утверждал один офицер, заставший своего подопечного с бритвой в руках. Впоследствии комендант скажет, что приказ Бадольо был весьма недвусмысленным: дуче не должен был попасть в руки немцев живым.

В такое трудно поверить. Приказ отдать еще могли, но всерьез надеяться на его выполнение?.. Кто бы поверил в то, что итальянские карабинеры станут рисковать своими красивыми мундирами, отдавая себя гневу врага? Скорей всего, итальянец просто сказал то, что от него желали услышать.

Спасение пришло свыше. Уже на следующий день после ареста Муссолини фюрер начал принимать меры к вызволению своего друга и союзника. Не слишком полагаясь на войска вермахта в Италии, Гитлер втайне от своих генералов организовал поисковую группу. Руководствуясь своей безошибочной интуицией, вообще свойственной диктаторам, из нескольких кандидатур на роль освободителя Муссолини фюрер выбрал земляка, в послужном списке которого были лишь дизентерия и воспаление желчного пузыря, заработанные на Восточном фронте.

Австрийский эсэсовец Отто Скорцени получил под свое крыло группу профессиональных диверсантов и отправился в Италию. Найти в стране болтунов ниточки, ведущие к свергнутому диктатору, было не сложно, но как уже говорилось, Муссолини часто переезжал, так что поиски затянулись до сентября.

Наконец, все было готово. Из Франции прибыли планеры и люди Скорцени, вместе с десантниками из парашютной дивизии, находящейся около Рима в качестве союзных Италии войск, приступили к операции. По иронии судьбы, из-за технических задержек она началась, когда войска Бадольо уже были почти разбиты и немцы стремительно занимали полуостров.

Сейчас становится очевидным, что необходимость в воздушном десанте уже отпадала, но в хаосе тех сентябрьских дней об этом никто и не помышлял. Да и потом, какая война без побед? Несмотря на эсэсовское командование, основную работу сделали люди Геринга. Десантники отрезали высокогорный отель от связи с внешним миром, разгромив итальянский гарнизон и захватив отправную станцию канатной дороги.

Десять планеров с сотней солдат приземлились прямо у входа в гостиницу - в последний момент оказалось, что фотографии с воздуха не передали всех особенностей тамошней местности и сажать птички пришлось под носом у противника. К счастью, этим противником были итальянцы.

Муссолини увидел немцев одним из первых. Он стоял у окна, когда десантники и эсэсовцы начали выбираться из своих планеров. С ними был толстый итальянский генерал, белый от ужаса после пережитого им в полете. Он должен был помешать карабинерам сразу открыть огонь, дав Скорцени время для того, чтобы развернуть боевые порядки. Но все это были напрасные усилия. Напрасные в том смысле, что карабинеры и не думали оказывать сопротивления. Они бросили свои позиции, свои пулеметы и в панике разбежались по отелю.

Их офицеры искали укрытия в номере дуче, который высунувшись из окна призывал своих соотечественников не стрелять. Никто и не стрелял. Только Скорцени, давая выход своей энергии, пнул радиста и зачем-то уничтожил рацию. Вскоре гостиница наполнилась немцами, а итальянцы, понявшие, что никто не будет их убивать, радостно заголосили.
Их командир вышел с бокалом вина, предложив тост за победителей. В итоге, во время этого праздника воздушного спорта пострадали только немцы - один из их планеров приземлился не слишком удачно и все находящиеся в нем надолго отправились на больничные койки.

Муссолини приветствовал появившихся в его комнате эсэсовцев словами - я знал, что мой друг Адольф Гитлер не покинет меня! Он как будто забыл, что еще совсем недавно с негодованием отвергал все предположения о том, что немцы попытаются использовать его в качестве правителя-марионетки. Надвинув на глаза черную шляпу, делавшую его похожим на американских гангстеров, дуче бодро зашагал к выходу.

Его уже ожидал легкий двухместный самолет шторьх. Наверное, безопаснее было бы воспользоваться фуникулером и грузовиком, но в обстановке хаоса на это не решились. Опасную ситуацию усугубил Скорцени, забравшийся в самолет вслед за дуче. Ловкий австриец хотел быть на виду в час триумфа - он рискнул, и не прогадал, заработав себе в той войне абсолютно незаслуженные лавры немецкого диверсанта номер один.

Пленка кинохроники - немцы прихватили с собой кинооператора, что еще раз говорит об ожидаемом ими уровне сопротивления - показывает нам Муссолини в этот переломный момент его жизни. Итальянец явно взволнован предстоящим полетом, но держится хорошо, найдя в себе силы сохранять на лице маску хладнокровия. А риск действительно был велик - самолет вполне мог сверзиться в пропасть, не сумей пилот поднять его с импровизированной взлетной полосы. Но судьба сохранила Муссолини, открыв последнюю и самую печальную главу его жизни.

Пересев под Римом в более солидный хейнкель, дуче вылетел в Вену, где и провел первую ночь после освобождения. Он находился под арестом два с половиной месяца. Затем встреча с семьей в Мюнхене и полет в волчье логово - ставку фюрера в Восточной Пруссии.
Гитлер с привычным радушием встретил своего друга, но по откровенно снисходительным манерам рейхсмаршала Геринга Муссолини сразу понял, что времена прежних равноправных отношений уже позади.
Возможно, в этот момент он вспомнил донесения своей тайной полиции, в которых говорилось о том, что некоторые итальянцы предпочитают видеть во главе страны кого-нибудь вроде Геринга.



Едва закончилась торжественная часть встречи двух лидеров, как Гитлер начал задавать очень неприятные вопросы: что же это за фашизм, который лопнул как пузырь? А Муссолини уже знал о том, что его партийные противники активно обхаживали фюрера, убеждая того в том, что дуче не способен управлять Италией.

Да он и сам не особенно стремился теперь к этому. Первая эйфория после встречи с немецкими парашютистами прошла и перед Гитлером предстал совсем другой человек. Даже фюрер, с его фатально прискорбной неспособностью к эмпатии, сумел заметить перемены, произошедшие в Муссолини. Гитлер был глубоко разочарован - даже лучший из итальянцев оказался всего лишь... итальянцем. Столько усилий было потрачено на поиски дуче, а он, вместо того чтобы радоваться успеху и пылать жаждой мести, понуро сидит на своем стуле, отказываясь от власти!

Гитлер, удержавший бразды правления до последних минут своей жизни, счел это постыдным проявлением слабости. Его реакция проявилась в уничижительном высказывании, невольно приобретшем в ретроспективе комплиментарный характер: дуче-де не настоящий революционер, как он или Сталин. Муссолини слишком любит своих итальянцев, сказал фюрер Геббельсу.

И все же, дружба оказалась сильнее доводов политики. Во главе освобожденной Италии может быть только дуче, твердо заявил фюрер. Скрепя сердце, Муссолини уступил, согласившись возглавить новую фашистскую Социальную республику. Он находил утешение в том, что это поможет Италии избежать крайностей, почти неизбежных при ее оккупации немцами и союзниками.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив