Другой Грушевский. Как «украшение черносотенного студенчества» стал

peremogi — 20.11.2019 Судьба историка Сергея Грушевского (1892 - 1937) была парадоксальной: родственник «отца украинства» М. С. Грушевского, в 1910-е гг. он был видной фигурой русского движения Киева, в годы Гражданской войны - в Белом движении, а в 1920-30-е гг. он принимает активнейшее участие в «украинизации» Донбасса и Кубани. Чем же были вызваны такие кульбиты?


Сергей Григорьевич Грушевский родился 24 июня (6 июля) 1892 г. в селе Каменка Чигиринского уезда Киевской губернии. Отец его, священник Григорий Николаевич Грушевский, был троюродным братом Михаила Сергеевича Грушевского, известного в будущем украинского историка и политического деятеля.



Когда в семье Григория Грушевского родился первенец, он написал своему троюродному брату: «Ты на свадьбе хотел, чтоб было двенадцать сынов-казаков, так вот уже положено начало, так что летом позовем тебя в кумы, готовься воспринять на руки нового гражданина». Вскоре М.С. Грушевский стал крестным отцом своего троюродного племянника Сергея.

Юноша пошел по стопам своего крестного отца. Окончив в 1909 г. Златопольскую мужскую гимназию с золотой медалью и проявив особые способности к изучению истории, Сергей Грушевский поступил на кафедру русской истории историко-филологического факультета Киевского университета.

«Ренегат»

Еще в студенческие годы С.Г. Грушевский увлекся политикой, причем его выбор пал на русский национализм.

М.С. Грушевский с сожалением вспоминал, что его племянник и крестник «стал украшением черносотенного студенчества и им хвалились в банде Шульгина — Савенко, что вот у них есть "свой Грушевский"».

Впрочем, есть также свидетельство, указывающее на то, что изначально С.Г. Грушевский участвовал в деятельности украинских организаций Киева. В 1917 г. в украинской газете «Нова Рада» вышла статья под названием «Ренегат», подписанная псевдонимом Старый просвитянин.

Автор ее утверждал, что в 1909-10 гг. Сергей был членом киевской «Просвиты». «Припоминаю: пришел к нам на заседание <�…> молоденький студентик первого курса историко-филологического факультета и заявил застенчиво: я член «Просвиты», работаю в студенческой «Громаде», хочу чем смогу помочь вам своей работой», — писал Старый просвитянин.

Грушевский начал работать «бодро и резво», «быстро завоевал себе имя одного из наиэнергичнейших работников». Но затем наступили «часы наитемнейшей реакции», киевская «Просвита» перестала существовать, и «на время исчез с глаз и наш «любимчик», молодой студентик С. Грушевский».

Старый просвитянин продолжал: «Через год или через два встречаю его в университете. <�…> Сердечно приветствую товарища по совместной идейной работе. Но вижу, что наш «любимчик» как-то неохотно поздоровался, процедил сквозь зубы несколько слов и пошел прочь. <�…>. Начал я расспрашивать кое-кого, что случилось с любимчиком, а мне и говорят: да разве вы не знаете? Это ж ренегат. <�…> Вскоре после этого имя С. Грушевского уже появилось в «Киевлянине»<�…>. О чем-то С. Грушевский читал уже и доклад, в котором очернял украинство и украинское движение. Словом, молодой человек строил себе карьеру».

В «Просвиту» Сергей мог попасть сразу по приезду в Киев благодаря связям отца, который на то время еще сохранял контакты с украинским движением.

«Михаил Грушевский, который переехал на преподавательскую и научную работу во Львов, не мог уже заниматься родственником. А тот, не имея средств для оплаты обучения, был не только освобожден от оплаты, но даже получал финансовую помощь от киевской городской власти», — так описывает первые годы жизни в Киеве С.Г. Грушевского историк А.С. Кучерук, подозревая, что именно вышеперечисленное и стало причиной перехода молодого студента на позиции русского национализма.

В 1911-1914 гг. Сергей Грушевсикй был одним из руководителей Всероссийского национального студенческого союза (ВНСС). С 1915 г. активно включился в деятельность Киевского клуба русских националистов (ККРН).

После окончания университета Сергей Григорьевич получил место профессорского стипендиата по кафедре русской истории Киевского университета. Кроме работы над диссертацией Грушевский преподавал историю в 8-й киевской мужской гимназии.

По этому поводу «Нова Рада» писала: «А такую должность можно иметь сразу в Киеве, как известно, только за «особые услуги» «русскому делу». Сделавшись учителем, С. Грушевский распоясался уже совсем и все чаще и чаще начал выступать с докладами и речами против украинства.<�…> Он стал одним из наивернейших защитников «русского дела в Юго-Западном крае» и теперь «работает» под высокой рукой «самого» Анатолия Савенко (лидера Киевского клуба русских националистов. — А.Ч.), иронично восклицая на всяких «истинно-русских» <�…> собраниях: «Зачем мне ваша, господа украинцы, убогая хатка, когда предо мной широко раскрыты двери роскошного русского палаццо? Там Пушкин, Гоголь, Тургенев, Толстой…»

«Пускай украинцы будут украинцами»

После Февральской революции 1917 г. С.Г. Грушевский активно выступал против украинизации школы. На собрании родительских советов и педагогических комитетов он заявил, что «общерусская культура является родной и для малороссов», а «при решении вопроса об украинизации школы необходима анкета среди родителей».

Летом 1917 г. он вошел под № 12 в список кандидатов Внепартийного блока русских избирателей (ВБРИ) на выборах в Городскую думу Киева. Е.Г. Шульгина, жена В.В. Шульгина, писала в своих неопубликованных мемуарах: «Еще у нас имелся для вящего эффекта С.Г. Грушевский — дальний родственник знаменитого украинского Черномора. Выступления его в защиту русской культуры были особенно пикантны, так как он говорил с самым сочным и несмываемым украинским акцентом и как украинский, как галицийский, так и малорусский знал в совершенстве».

На выборах, прошедших 23 июля 1917 г., ВБРИ получил 14,08% голосов и 18 мандатов. Таким образом, в возрасте 25 лет Сергей стал гласным Киевской городской думы. Сложно сказать, насколько активной была его работа в Думе, но он успел отметиться следующим образом: в дни Корниловского выступления, после ареста Шульгина, Грушевский пришел в Думу и потребовал, чтобы арестовали и его, так как он во всем солидарен с Василием Витальевичем.

На съезде русских избирателей Киевской губернии Грушевский было сделал доклад по украинскому вопросу. Он отметил, что украинство получило успех только вследствие невежества масс и что надо «вносить свет в эту толщу тьмы». Соглашаясь с тем, что «пускай украинцы будут украинцами», он требовал, чтобы малороссы имели право быть русскими.

«Стоя на нашей позиции, мы не губим национального родства и исторической перспективы и не отказываемся от драгоценной сокровищницы, накопляемой усилиями всех трех русских племен. И, быть может, потому, что наша позиция стоит на основании культуры, украинцы нас так ненавидят. Потому что искусственная украинская культура не осилит в борьбе с естественной русской. Украинцам в лучшем случае удастся только разорвать малорусское племя на две части, и большая часть, я верю, пойдет за русскими», — говорил Грушевский.

На выборах в Украинское учредительное собрание, состоявшихся в январе 1918 г., Грушевский был третьим номером в списке ВБРИ, занимая место сразу же после признанных лидеров русского движения — Шульгина и Савенко.

При власти гетмана Грушевский оставался в Киеве, работая в полуподпольных структурах, организованных сторонниками В.В. Шульгина. Так, он вошел в бюро Киевского национального центра и стал сотрудником «Азбуки» — тайной разведывательной и осведомительной организации, созданной Шульгиным.

В конце 1918 или начале 1919 г., после взятия Киева петлюровцами, Грушевский вместе с Савенко перебрался в Одессу. Там он вошел сначала в совет, а затем и в бюро Южнорусского национального центра, а также стал членом-докладчиком малороссийского отдела «Подготовительной по национальным делам комиссии», разрабатывавшей основные направления национальной политики Белого движения.

После ухода французов и падения Одессы Грушевский вернулся в занятый теперь уже большевиками Киев и жил там нелегально до прихода белых.

В дальнейшем Сергей Григорьевич не пожелал служить ни гетману, ни петлюровцам, предпочтя отъезд в Одессу и работу в структурах, близких к Вооруженным силам Юга России, а после этого нелегальное пребывание в Киеве при большевиках. Все это выглядит совсем не характерно для типичного карьериста.

«Киевская Русь»

После вступления Вооруженных сил Юга России в Киев Грушевский поступил на службу в Киевский ОСВАГ (так по привычке называли эту структуру, хотя официально она именовалась Киевским отделением Отдела пропаганды). Уже в советское время Грушевскому ставилось в вину то, что он был заместителем начальника ОСВАГа в Киеве.

Кроме того, Сергей Григорьевич начал сотрудничать в «Киевлянине».

«Если раньше можно было употреблять слова «малоросс» и «украинец» безразлично, как определяющие по существу одно и то же (может быть, это будет возможно и в будущем), то теперь эти понятия прямо полярны, — писал Грушевский в одной из своих публикаций. — Малоросс считает себя русским, для него родным является и русский язык, и русская культура. Для украинца же все это чужое, неродное, он считает себя представителем совершенно особого славянского народа и отнюдь не считает себя русским.

Отсюда малороссы стремятся к наиболее тесному культурному единению с остальными русскими племенами и к общей государственной жизни с ними, украинцы же, наоборот, — к культурному и экономическому разъединению и к государственной самостийности. Малороссы, таким образом, являются началом единения, предпочтения целого частностям, элементом прогресса, украинцы же в настоящее время — началом раздробления, провинциализма, регресса».

В начале ноября 1919 г. группа сотрудников ОСВАГа во главе с А.И. Савенко, покинувшая данное учреждение, начала издание газеты «Киевская Русь». Фактическим хозяином газеты был Савенко, Грушевский же стал ее идейным руководителем и одним из основных сотрудников.

Газета отстаивала принцип национально-культурного и государственного единства русского народа, выступала за децентрализацию управления в единой России и предоставление Малороссии прав областной автономии, пропагандировала изучение и сохранение местной самобытности как средство борьбы с украинским движением.

Грушевский писал в программной статье первого номера: «Здесь, в нашем стольном граде Киеве, матери городов русских, так недавно и так много страдавшем, мы водружаем снова наше старое доброе знамя, под которым сотни лет сражались наши предки за русскую славу и за русскую честь, восстановляем заветное имя, которое хотели стереть святотатственные руки, упорно писавшие УНР и УССР. Киевская Русь — в этих двух словах вся наша программа».

«Киевлянин», комментируя выход новой газеты, напутствовал: «Михайло Грушевский написал восьмитомную историю Украины, в которой почти столько же лжи, сколько страниц. Но где восьмитомная правдивая история Южной России? Напишет ли ее Сергей Грушевский или другой молодой историк, любящий Россию, свою родину и правду?»

Но издание «Киевской Руси» продолжалось недолго: в декабре 1919 г. Киев был взят красными, и Грушевский был вынужден вместе с отступающей белой армией бежать в Одессу. Начинался новый период его жизни, значительная часть которого будет связана с украинским движением, а сам он превратится в яростного «украинизатора» Донбасса и Кубани.

После эвакуации из Киева в декабре 1919 г. Сергей Грушевский добрался до Одессы и некоторое время жил там. Когда белые покидали город, уезжая в эмиграцию, он решил не следовать за ними и остаться в Советской России.

Показательно, что остался в России не только Грушевский, но и ряд других бывших сотрудников «Киевлянина» и «Киевской Руси». Скорее всего, похожие настроения были характерны не только для Грушевского, но и для его ближайшего окружения, а причиной их было как крушение Белого дела, так и желание примириться с советской властью.

Но, оставшись в Советской России, Грушевский, видимо, решил не испытывать судьбу и пока что не появляться в Киеве.

В 1920—1923 гг. он преподает в провинциальной трудовой и профессиональной школе, читает лекции на педагогических курсах для учителей Чигиринщины, возглавляет основанный им самим Кременчугский институт народного образования им. III Интернационала в Златополе. Затем в течение двух лет работает инспектором Полтавского губернского отдела образования и преподавателем истории в Полтавском институте народного образования (ИНО), деканом которого стал Р.В. Кутепов.

В газете «Більшовик Полтавщини» и журнале «Путь просвещения» появляются его статьи, посвященные различным практическим вопросам становления высшего образования на Украине, сам он избирается делегатом I, II и III Всеукраинских педагогических конференций и нескольких губернских и окружных съездов.

Все было благополучно, но вдруг неожиданно «всплыл» сборник киевских студентов-националистов с упоминаниями Грушевского и Кутепова, изданный еще в 1912 г. Итогом стала кампания по разоблачению «буржуазных националистов» в Полтавском ИНО. После обсуждения «националистической деятельности» своих коллег коммунисты ИНО потребовали от Грушевского и Кутепова публично отречься от «ошибок молодости». Выполняя это требование, 11 мая 1923 г. в органе Полтавского губисполкома и губкома КП(б)У, газете «Голос труда», было опубликовано их покаянное письмо.

Из этого документа совершенно ясно, что каялся Грушевский за свое прежнее участие в русском движении. Это не помешало некоторым современным украинским историкам приводить данную историю как пример того, что «украинская интеллигенция в полной мере испытала на себе» «сокрушительную силу» тоталитарного режима, и преподносить дело так, что Грушевский и Кутепов были якобы обвинены «в прежней украинофильской деятельности».

После процедуры публичного покаяния было решено «использовать обоих пока что для работы на Донбассе».

В Луганске был создан Донецкий институт народного образования (ДИНО), Грушевского переводят туда и решением Коллегии Наркомпроса Украины утверждают на постах проректора института по учебной части, декана факультета социального воспитания и профессора кафедры истории классовой борьбы на Украине.

Так что, очевидно, переход Грушевского в украинский лагерь относится не к полтавскому периоду его жизни, а к следующему — луганскому. Почему же это произошло?

Можно предположить, что Грушевский начал активно «украинствовать» лишь для того, чтобы окружающие забыли о его прежних увлечениях, ведь вряд ли в 1920-е гг. что-то могло так испортить биографию, как участие в русском национальном движении. Так что в данном случае речь может идти уже не о карьеризме, а о стремлении остаться на свободе и занять хоть какое-то более или менее достойное место в обществе. Правда, закономерно встает вопрос — какова цена такого решения?

Дальнейшая его судьба показала, что цена эта оказалась чрезвычайно высокой как для окружающих, так и для него самого.

При этом не стоит забывать, что С.Г. Грушевский всегда был сторонником сохранения региональной самобытности Малороссии (Украины). Ранее его страстный малороссийский патриотизм — порой принимавший достаточно радикальные формы — вполне мог существовать в рамках русского национализма. В советской же системе, запретившей само наименование «малороссы» и считавшей русским национализм («великодержавный шовинизм») ключевым своим врагом, единственной легальной возможностью для реализации его взглядов стал украинский национализм — само собой, в коммунистической обертке.

Также возможно, что он увидел в СССР реализацию своих прежних идей, просто в иной, специфической форме: мощное, «единое и неделимое» государство, объединяющее все народы Руси, при особом внимании к местным — пусть теперь не «малорусским», а «украинским» — языку и культуре.

Возможно, определенную роль в возвращении его к «украинству» сыграла и семья. Вряд ли какое-то влияние на него имел крестный отец, находившийся в то время в эмиграции. А вот влияние родного отца, также в начале 1920-х гг. вернувшегося в украинское движение и ставшего в 1921 г. священником Украинской автокефальной православной церкви (УАПЦ), отколовшейся от Русской церкви при поддержке советской власти тесно связанной с украинскими националистами, оставлять без внимания нельзя.

Правда, в 1924 г. из эмиграции вернулся и М.С. Грушевский, и исследователь В.Ф. Семистяга пишет, что «некоторые данные дают основания полагать, что в это время он (С.Г. Грушевский. — Авт.) поддерживал контакты со своим дядей», но «авторитетным именем своего великого родственника ученый никогда не пользовался».

Нельзя исключать и психологических мотивов: возможно, увидев крушение всего того, во что он верил, Сергей был морально сломлен и просто поплыл по течению, стремясь выжить и хоть как-то обеспечить свою семью. Распад старого мира мог привести его к переоценке ценностей, а влияние семьи и окружающей среды — помочь признать «ошибки» прошлого и вернуться в лоно украинского движения.

Наверное, было бы ошибочным выделять какой-то один фактор — свою роль могли сыграть и желание приспособиться к советской действительности и сделать так, чтобы окружающие забыли о его прежних «прегрешениях», и горячий местный патриотизм, и влияние семьи.

Но, так или иначе, в Луганск С.Г. Грушевский приезжает уже в качестве проводника большевистской линии по украинизации Донбасса.

Украинизатор Донбасса

В ДИНО Грушевский читал лекции по истории классовой борьбы на Украине и научной организации труда в педагогических заведениях, занимался с аспирантами, под его руководством проводилась студенческая педагогическая практика. Несмотря на то что он занимался и разрабатываемыми ранее историческими проблемами, в Луганске он играл, в первую очередь, роль организатора системы украинского высшего педагогического образования.

Грушевский выступил активным участником украинизации высшего образования в Донбассе.

При его непосредственном участии ДИНО был украинизирован более чем на 80%, что было лучшим показателем среди всех высших учебных заведений Донбасса. Также он был инициатором и основным разработчиком проекта создания научно-исследовательской кафедры по изучению природы, истории и быта Донбасса («кафедры донбасознавства»). Кафедра должна была способствовать изучению местных революционных движений и развитию украинской национальной культуры на территории всего Донбасса, готовить аспирантов из числа пролетарской молодежи, партийцев и комсомольцев.

Но в итоге вместо кафедры в 1926 г. была создана общественная организация при ДИНО — «Наукове товариство Донбасу» (НТД), председателем которой и был избран С.Г. Грушевский. Основной целью было определено расширение влияния общества на остальные округа Донецкой губернии (Старобельский, Артемовский, Сталинский и Мариупольский) и их украинизация. На фотографии 1928 г., изображающей преподавателей и выпускников ДИНО и сохранившейся в музее Луганского университета, мы видим и С.Г. Грушевского, одетого в вышиванку.

К концу 1920-х гг. у него начинаются проблемы, вызванные, вероятно, активной украинизаторской деятельностью и родственными связями с М.С. Грушевским. Давление постепенно нарастало, критике подвергались «национально сознательные» студенты и беспартийные преподаватели ДИНО, в том числе и Грушевский. Закончилось все арестами ряда студентов и преподавателей по сфабрикованному делу так называемого «Союза освобождения Украины» (СВУ).

Стремясь избежать новых обвинений, теперь уже в украинском национализме, Грушевский выступает на митинге сотрудников и студентов ДИНО, посвященном процессу СВУ. Заслушав его доклад, участники митинга «гневно осудили врагов народа».

Украинизатор Кубани

В конце концов Грушевский решил перебраться с семьей (женой и двухлетним сыном) на Кубань, где политика украинизации все еще активно продолжалась и где требовались украинские кадры.

Получив приглашение и заручившись поддержкой Наркомпроса УССР, он в августе 1931 г. поехал в Краснодар. 1 октября он выступил в Северо-Кавказском украинском научно-исследовательском институте (СКУНИИ) с пробной лекцией «Положение на украинском историческом фронте», а в середине октября окончательно переезжает в Краснодар, перевозит семью и назначается заведующим кафедрой истории Украины Краснодарского педагогического института им. Н.А. Скрыпника.

Следующий год с небольшим он читал разработанный им курс лекций на украинском языке для студентов института и слушателей рабфака, проводил семинарские занятия, писал учебники для украинских школ Кубани, в частности, являлся одним из авторов учебного пособия «Суспільствознавство» («Обществоведение»).

В 1932 г. при участии Грушевского была составлена брошюра «План украинизации Северо-Кавказского украинского агропедагогического института имени Н.А. Скрыпника (СКУАПИ)» (так стал называться Краснодарский педагогический институт).

Приведя цитату из работ Сталина о великорусском шовинизме, авторы отмечали, что данный уклон проявляется и на Северном Кавказе и заключается в «уменьшении роли и значения украинизации, проводимой партией на основах ленинской национальной политики, которое доходит зачастую вплоть до отрицания самого факта существования на Северном Кавказе украинского населения и украинского языка и до отрицания надобности в украинизации», а также в «стремлении сохранить в украинских районах Северного Кавказа преобладание и даже исключительное употребление русского языка в советской, общественной и культурной жизни».

Полная украинизация института должна была окончиться к 1 января 1934 г.. При этом кафедра истории, возглавляемая профессором Грушевским, опережала план и была полностью украинизирована к концу 1931 / 32 учебного года. В апреле 1932 г. Грушевскийбыл награжден грамотой как «лучший научный работник-ударник, показавший образец социалистического отношения к производственной, научной и общественно-политической работе».

Дело «Союза Кубани и Украины»

Рвение, проявленное Грушевским при проведении «украинизации», его и погубило.

26 декабря 1932 г. Краснодарский райисполком издал постановление о прекращении «украинизации» Кубани, которое дублировало аналогичное постановление ЦК ВКП(б), вызванное, в свою очередь, кризисом хлебозаготовок и опасениями, что «украинизация» способствует организации «буржуазно-националистических элементов».

Вскоре, 13 января 1933 г., С.Г. Грушевский был арестован по обвинению в участии в «украинско-кубанской самостийнической контрреволюционной повстанческой организации "Союз Кубани и Украины" (СКУ), управляемой зарубежными эмигрантскими украинскими кругами». Данная организация, якобы, хотела путем интервенции, поддержанной выступлением казаков, отколоть от СССР Кубань и Украину, реставрировать капиталистический строй и создать националистическое буржуазно-демократическое государство «Единая Соборная Украина».

В деле говорилось о том, что коллеги охарактеризовали Грушевского и других арестованных как антисоветски настроенных украинских националистов и идеологов украинизации Кубани. Похоже, это было единственное правдивое утверждение во всем уголовном деле, да и то их «антисоветскость» находится под большим вопросом. Обвинения в «самостийничестве» тоже не имели под собой особых оснований, так как обвиняемые не выходили за рамки специфической советской версии украинского национализма.

Никаких других доказательств, кроме признания своей вины и самооговора, некоторых «прегрешений» в прошлом и неправильного классового происхождения, не было.

22 августа 1933 г. С.Г. Грушевский был приговорен к 10 годам заключения в исправительно-трудовых лагерях согласно сразу нескольким пунктам ст. 58 УК РСФСР.

После вынесения приговора он еще около года находился в тюрьме Ростова-на-Дону. Вероятно, его хотели использовать в потенциально возможном процессе над М.С. Грушевским. К тому же, он пытался заинтересовать Москву предложением написать большой исторический труд о черноморском казачестве и надеялся, что таким образом избежит лагерей и будет направлен преподавать в Среднюю Азию, Закавказье или на Дальний Восток.

В итоге ему сделали некоторую поблажку, и до августа 1934 г. он имел возможность время от времени встречаться с женой, переписываться с родителями и даже ходить работать в архив, хоть и под конвоем.

Интересно также, что от этого периода жизни Грушевского остались отрывок из дневника, письмо и жалоба в стихах. Все они написаны по-русски, да и в семье он, очевидно, разговаривал на «великом и могучем». Несмотря на все украинизаторские усилия, сам Сергей Григорьевич так до конца и не «украинизировался». Выходит, от себя не убежишь…

В конце июля 1934 г. в Москве признали работу Грушевского «интересной», но «несколько сырой», а освобождение автора — нецелесообразным. В августе 1934 г. он был отправлен сначала в Дмитровский лагерь, а затем на Соловки. 9 октября 1937 г. по приговору «тройки» УНКВД по Ленинградской области Грушевский был приговорен к высшей мере наказания на основании материалов дела 1933 г.

Приговор был приведен в исполнение в урочище Сандармох в Карелии 3 ноября 1937 г., где вместе с Грушевским было расстреляно еще 1110 заключенных. Семью Сергея Григорьевича выселили из профессорской квартиры, и она была вынуждена ютиться в бывшем соляном сарае. О.Н. Грушевская долгие годы добивалась реабилитации своего мужа, которая состоялась лишь 8 августа 1960 г.

https://ukraina.ru/history/20181120/1021705051.html

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив