Дой Пак в Стране похотливых черепашек

inesacipa — 14.01.2017
Недавно мне напомнили мое обещание разодра... проанализировать книгу некой Т.Коростышевской "Белый тигр в дождливый вторник". Давать ссылку на текст не хочу, тем паче что в разборе наличествует всё, что в данном опусе читабельного. Читабельного там, прямо скажем, немного, куда меньше, чем в наших предположениях, сделанных по обложке. Есть книги, которые, если судишь по обложке, еще и одолжение им делаешь.

История про дождливого тигра в белый вторник, вернее, про белого тигра в дождливый вторник начинается приемом, коий аффтары обожают, а именно сверхвыводом. Сплошь и рядом начпис стремится абзацем-другим нарисовать картинку "оригинального сеттинга", каковая картинка, тем не менее, ничего не значит и дальнейшими событиями не поддерживается. Для чего начинать опус этим, ни одно МТА так внятно и не ответило. Всё потому, что "произведение" (именно так, в кавычках) составляется из обломков кем-то описанных/снятых/нарисованных вселенных, кое-как сляпанных в суммарный как бы оригинальный мирок.

Мин Джун немного робел под взглядом серых холодных глаз собеседника. Если честно, этот старик был первым пожилым человеком, встреченным за последние дни. Страна, которую Мин Джун только открывал для себя, принадлежала молодым. Казалось, люди в ней доживали до определенного возраста и уходили в сумрак, на задний план жизни, чтобы бесплотными тенями жаться к стенам домов, уступая дорогу молодежи. Везде — в ресторанах, офисах, на концертах — Мин Джуна окружали молодые лица. Хотя, может быть, все дело в специфике его работы? В конце концов, каждый в гостях видит то, что ему показывают.

Что ж, бывает, говорит себе читатель. Есть страны и целые регионы, где продолжительность жизни низкая, по улицам ходят в основном молодые. Может, это именно такая страна. Где-нибудь в Африке. Ан нет, оказывается, речь о России. У вас есть ощущение, будто по улицам ходят только молодые люди? Самое молодое население, как правило, проживает в развивающихся городах и там, где хорошо платят, в столицах население постоянно омолаживается за счет понаехавших амбициозных провинциалов. Я, как вы знаете, живу в таком городе. И признаюсь честно, пердунов вокруг навалом. А чтобы заставить их жаться к стенам бесплотными тенями, нужна вторая Хиросима. Старичье у нас крепкое, нахальное, закаленное. Так что не знаю, что там себе эта Коростышевская описывает. Фантастика фантастикой, а наблюдательность у аффтара на нуле.

В ходе беседы ГГ с обнаруженной им развалиной человека происходит нечто странно-киношное: пригласили выпить чаю, а потом выяснилось, что чай был лишь предлогом для секса с педофилом учебной драки.

Лицо старца было неподвижно и походило на скалу, иссеченную дождем и ветром. Глубокие морщины бороздили лоб, спускались от крыльев прямого носа, сетью окружали глаза. Парень не увидел, а почувствовал резкое движение. Он успел пригнуться, над головой раздался свист, и что-то вонзилось в стенную панель за спиной. Мин Джун не оборачивался, одной ногой выбив из-под себя стул, он балансировал на пальцах другой, уклоняясь от безостановочно летящих лезвий. Последнее ему удалось поймать, и он с поклоном вернул нож хозяину.
— Неплохо, — сказал старик. — Неплохо, но не идеально.

Ого, думаешь, похоже, автор не любит тянуть кота за те части, за которые никого тянуть не стоит! Так сразу к квесту и приступает, так с порога кастинг на боевую магию и проводит. Авось нам не будут канифолить мозги описаниями картонных "расейских реалий из офисной жизни", которые МТА всегда описывают одинаково, рассказывая скучающим читателям, как тяжко живется манагерам-турагентам, то у них отчет, то презентация, то на приличный гардероб не хватает... Об этом пишут фикеры на фикбуке, самиздатовцы на самиздате, поставщики конвейерной продукции в издательствах — и непонятно, зачем. Живости персонажам оно не прибавляет. А сухие формальные описания лишь нагоняют скуку.

Девушки были коллегами по работе. Турфирма «Синяя птица» уже около десяти лет отправляла своих клиентов к теплому морю или в заснеженные горы — в зависимости от сезона и тяжести клиентского кошелька, и два года из этих десяти за соседними столами работали Вера и Зайка (Зоя Опалова, как значилось на ее служебной табличке).
Зайка была смешлива, полновата и вела активную светскую жизнь. Вера — скромна и нелюдима. В курилке часто шутили, что если уж каждая женщина должна держать при себе страшную подругу, то Опаловой в подруги достался эталон из палаты мер и весов. Вера курилку не посещала, поэтому искрометный юмор сотрудников не оценила. Зайка же, каждые полчаса сбегавшая с рабочего места, чтобы затянуться тонкой ментоловой сигареткой, корчила недовольные рожицы, как бы возражая шутникам.
А еще Вера носила очки. И если блеклые кофточки и юбки до середины голени ей еще как-то могли простить, то огромную бифокальную конструкцию в роговой оправе, которую девушка водружала на нос каждое утро и не снимала до самого вечера, ничто не могло оправдать. По крайней мере, именно таков был вердикт дружного коллектива турфирмы «Синяя птица».

Сказать, что нас кормят штампами вместо текста, значит сказать: "Жарковато!" про Долину Смерти. На нас тоннами вываливают компост из самых затасканных приемов. Опять бифокальные очки, длинные юбки, неудачная прическа и жуткие розочки, препятствующие карьере. Если я встречу в книге МТА героиню с такой внешностью и пробивной силой танка (а настырных страшилок в жизни немало, в то время как сисястые Зайки только и получают, что место в постели начальника — и то ненадолго), отнесусь к автору с приязнью. Потому что он умеет смотреть на окружающую его действительность, а в реальном мире сильные очки и уродливая внешность не всегда равны социальному статусу лузера.

Следующие главы про очковую Веру и сисястую Зайку можно не читать. В принципе, всю эту книгу можно не читать, но у меня есть предложение к аффтарам подобного писева, а больше к издателям. Пусть то, что у них сейчас вместо редактора, выделит жирным шрифтом или другим кеглем, покрупнее, фрагменты, имеющие хоть какое-то значение для сюжета. Ключевые и поворотные моменты. Поскольку бессодержательные диалоги и описания, столь популярные в конвейерной фантастике — блюдо невкусное. Пусть аффтар и его благодетель-работодатель верят в существование пипла, который хавает, но публике этот силос давно надоел.

— Чего уставился, рожа косоглазая? — недовольно спросил монстр. — Так и подавиться недолго.
Он был похож одновременно на крысу и на очень раскормленную жабу. Склизкое пупырчатое тело, бесформенная голова с острыми ушами, длинная бородавчатая морда. Трехпалыми короткими лапами чудовище держало перед собой книгу в кожаном переплете.
— Уши заложило? — Тварь широко раскрыла пасть, полную желтых зубов, и откусила уголок книги. — Не видиф, куфаю я! Грыфу гранит науки!
«Низший демон, — решил про себя Мин Джун. — Против таких хорошо помогает заговоренное железо, соль и обряд изгнания. Удивительно, что он решился мне показаться».
...
— Меня зовут Пак Мин Джун, и я гость в этом доме. Что ты сделал с хозяином?
— Кореец? То-то я чую — собачатиной запахло. — Демон многозначительно принюхался. — А старик… Что старик? Был и сплыл. Со стариками так бывает, знаешь ли…

Корейский добрый молодец не добился от нежити по имени Книжный Крыс ничего, кроме старых добрых шуток.

— Меня зовут Книжный Крыс.
— Почему не книжный червь? — удивился Мин Джун.
— Кажется, кому-то здесь жить надоело? — задумчиво проговорил Крыс, глядя в потолок. — Кажется, здесь кто-то осмелился обозвать меня червяком? Меня?! Червяком?!

Хотя читатель уже привык, что у современных "фисателей-понтастов" и инопланетяне, и нечисть, и нежить, и фэйри, и черти, и ангелы шутят цитатами из старых советских фильмов и мультиков, а герои разговаривают анекдотами с баша. В конце концов, если таким прославленным графоманам, как тот же Никитин, можно воровать с баша, младоаффтары что, рыжие? Они тоже хотят быть прославленными графоманами.

После нескольких страниц унылого веселья в духе ЖЮФ герой оказывается вместе с героиней в шкафу. Бандиты хозяйничают в доме деда героини — того самого, который вызвал большое уважение у корейца-супермена, а потом пропал по необъясненной домовой нечистью причине. Самого слабого духом нечисть берет в оборот, пока внучка и жучка Дой Пак или как там его, ховаются в шкафу.

Кот поднял на парня безумные желтые глаза и зашипел. У Костика по спине поползли мурашки. Периферийным зрением он заметил какое-то движение, резко обернулся. Из коридора в кухню забежала мышь, потом еще одна и еще. Мышей становилось все больше и больше, они втекали в помещение живой струйкой, перегруппировывались, окружая дрожащего парня.
Кот вышел из-под стола. Его лапы с лягушачьими перепонками шлепали по плиткам пола.
— С-с-сидеть! — скомандовал монстр. — С-с-сидеть на попе ровно!
Колени Костика подогнулись, и он упал.
— В глаза с-с-смотреть! Попробуешь закричать, я тебе нос откушу!
Пистолет запутался в кобуре, пальцы не слушались, наконец оружие было извлечено. Рука дрожала, «беретта» ходила ходуном.
Кот зашипел, мыши, набившиеся в кухню, пищали громко и пронзительно.
— С-с-с предохранителя снять забыл.

Никого не напоминает?

Но оказались в спальне вещи и похуже: на ювелиршином пуфе в развязной позе развалился некто третий, именно — жутких размеров черный кот со стопкой водки в одной лапе и вилкой, на которую он успел поддеть маринованный гриб, в другой.
Свет, и так слабый в спальне, и вовсе начал меркнуть в глазах Степы. "Вот как, оказывается, сходят с ума!" — подумал он и ухватился за притолоку.

Сравнение с гением не бывает в пользу начписа, особенно когда начпис принимает длинно, нудно, с тошнотворными деталями переписывать то, что гений делает ярко, сильно, сжато — словом, талантливо.

— Брысь!! — вдруг рявкнул кот, вздыбив шерсть.
И тогда спальня завертелась вокруг Степы, и он ударился о притолоку головой и, теряя сознание, подумал: "Я умираю..."

И, для сравнения, "ретеллинг" сцены у "Татьяны Г. Коростышевской".

Кот задумчиво цыкал зубом, искоса поглядывая на заикающегося парня.
— Давненько я ничьих носов не ел, — протянул задумчиво. — Но он же у тебя наверняка сопливый. Поэтому уходи, Константин Петров, проваливай. И больше не являйся в этот дом без приглашения.
Страшный кот и его мышиная армия растворились в воздухе, а парень все ползал на полу кухоньки, разыскивая свою «беретту», и не в состоянии перестать плакать.
...С тех пор Костю Петрова никто не видел ни в ночных клубах, ни в кабаках. Ребята докладывали шефу, что Костик поступил в институт, что помогает старушке-матери, а по воскресеньям ходит на службу и поет в церковном хоре. Такая вот история.

Дерьмовая история, откровенно говоря. Не тянущая на "вставные новеллы" наподобие булгаковских, раскрывающих последствия деяний Воланда и его свиты. Тормозящая, а не развивающая действие. Отвлекающая читателя картонными хлюпиками-Костиками, седеющими от одной встречи с домовым и его мышами (среднерусский мужик после запоя на орду виртуальных мышей, копошащихся по углам его спальни, даже внимания не обратит, а с говорящим котом, пожалуй, по душам побеседует). Если тут такие бандиты, думаешь, то какие же тут супермены?

Манера аффтара не отвечать ни на один поставленный вопрос (и ладно бы так поступал один персонаж — домовой или этот корейский Пак Чой, но ведь так ведут себя все) наводит на подозрения. Может, госпожу Коростышевскую в детстве игнорировали окружающие или она сама их игнорировала, но манера задавать вопросы, возникающие в голове у читателя, и демонстративно на них не отвечать из фичи быстро перерастает в баг. Именно в этом порядке, а не в обратном.

И когда героиня, вылезши из шкафа, начинает дергать героя своими "А ты кто такой?", он ей закономерно не отвечает. Впрочем, точно так же, как домовой не отвечает корейскому воину света, куда делся старый пень, героинин дедушка. Вместо разъяснения этих, безусловно, важных моментов писатель принимается нести околесицу про сексуальные пристрастия Веры.

Вера по жизни была асексуальна. То есть против близости она ничуть не возражала. Чисто теоретически, и если эта близость предлагалась не ей.
...Давайте начистоту. Для некоторых людей, скажем так, внешней привлекательностью не отличающихся, асексуальность служит чем-то вроде защитного панциря. Ведь не так больно недополучить от жизни того, что не очень-то и хотелось. Верин «панцирь» был безупречен, не зря остроумная Зайка дала подруге прозвище Черепаха. При любой, даже самой гипотетической опасности Вера замыкалась в себе, пережидала, чтоб через некоторое время осторожно выглянуть наружу и продолжать жить как ни в чем не бывало. Панцирь был безупречен до сегодняшнего дня. Может, потому что никто не пытался его сковырнуть?

Оставим за кадром безобразное, антилитературное "сковырнуть панцирь" (люди, хоть раз видевшие, как достают из панциря черепаху на суп, в курсе, что этот процесс не имеет ничего общего со "сковырнуть") — у автора вообще плохо с литературным стилем, особенно с глаголами.

— Я прошу прощения за свое недостойное поведение, — проговорил незнакомец и зашевелился. Вера испуганно дернулась, потом сообразила, что незнакомец пытался изобразить вежливый поклон — максимально изогнул шею, отчего длинные волосы упали на лицо.

Зашевелился... максимально изогнул шею... Какие-то записки натуралиста про брачный танец лебедей или роды у жирафов. В таком же тоне натуралиста несколько страниц подряд описывается, как Мин Пак Культ хочет девушку Веру, возбудившись на нее в шкафу. К чему это всё? — хочется спросить от имени читателя. Люди оказались заперты в тесном тайничке, где более ли менее благополучно пережили налет бандитов; налет был сделан на квартиру пропавшего человека, который им обоим не чужой — так неужели этим похотливым придуркам подумать не о чем, кроме сексуальной привлекательности соседа по шкафу?

Выступая в роли исследователя фандомной субкультуры, я могу данное квипрокво и без вмешательства аффтара разъяснить, как ту сову. Дело в том, что фикеры (опять фикеры, недаром фандомчик десятилетиями считают кузницей младоаффтаров), дабы вызвать у одного персонажа сексуальный интерес к другому персонажу, любят запихнуть обоих в чулан для метел, в шкаф, в подпол или в другое место, где им придется сидеть часами, не зная, чем себя занять.

Подозреваю, что первые в этой череде, практически родоначальники приема, подсмотрели его в фильме "Как украсть миллион": герой с героиней проводят несколько часов в чулане музея, практически в объятиях друг друга, после чего их чувство крепнет. Чувство, которое зародилось, замечу, до памятной ночи в чулане. Но у МТА если у персонажей в тесном помещении друг на друга встало, из этого непременно выйдет что-то хорошее типа вечной любви. Позволю себе спросить об интимном: случалось ли вам лично, дорогой аффтар, возбудиться, будучи взаперти в шкафу, когда рядом орудуют хладнокровные убийцы? и если вы уж настолько неординарная личность, что да, случалось — выходило ли из этого что-нибудь путное, в сексуальном и эмоциональном плане?

Далее, как классик сказал, всё страньше и страньше. Героиня выбирается из тайника (где герой, буде у него такое желание, мог бы причинить ей любой вред, от тяжких телесных повреждений до мгновенной смерти) и немедленно вызывает полицию. Зачем? Выяснить личность вежливого корейца можно было и без доблестных полицейских, которые почему-то в упор не верят, что на квартиру был налет: ничего же не пропало! Как это установили без владельца? Если на месте мебель-посуда-вещи, могли ведь пропасть деньги и драгоценности, которые хозяин прятал в одному ему известных загашниках.

Итак, обоснуй помирает в корчах на руках у аффтара.

— Ну что ж, деточка, все, как я и предполагала. Наш разбойник оказался всего-навсего разносчиком пиццы. Его дядя сейчас, наверное, отвешивает ему подзатыльники.
— Очередная ложь. — Девушка зевнула, прикрыв лот ладошкой. — Пиццу он, разумеется, оставил снаружи, чтобы сначала разведать обстановку? А ножом он собирался эту пиццу разрезать?

Ну до чего странная полиция... Назовись разносчиком пиццы — и твори что хошь, от проникновения в чужую квартиру в отсутствие владельца до заталкивания родни владельца в шкаф. Да, корейца прикрыл какой-то... другой кореец. Сообщил, что этот Дой Пак возил пиццу по данному адресу. На месте полиции я бы удивилась не только тому, что азиатский ресторан развозит пиццу, а не что-нибудь из паназиатской кухни, например, хэмуль пхаджен (впрочем, этот омлет туристы иной раз пиццей и зовут), чиджими (которое, в сущности, и есть пицца с кальмарами и креветками), а также всем известные суши, роллы и сашими. Но почему разносчик бродил по квартире и где доставленная им чертова пицца, вообще?

Далее события ползут чуть-чуть живее: становится ясно, что сисястая Зая работает на стремного типа, начальника Веры Платонова и по его приказу мешает своей как бы подруге пойти на концерт "разносчика пиццы", который на деле известный певец по прозвищу Белый Тигр (где и кому он известен, если его не узнали без грима?). Однако до того, как помешать, именно Зайка объясняет серой Вере, что такое электронный билет (на тот самый концерт) и откуда взялся в Верином смартфоне. Платонов вроде бы ухаживает за Верой и одновременно пытается ей навредить. Он богат, красив, воспитан и заботлив — словом, герой любовного чтива про офисную Золушку. Но асексуальная Вера боится Платонова, учуяв в нем пресловутую стремность: "У него глаза меняют цвет!" — на что поклонницы актера Камбербэтча хором отвечают: "НУ ТЫ И ДУРА!!!"

Спрашивается, почему Вера не чует, насколько Зайка... отнюдь не зайка?

Как только за Верой закрылась дверь, Зайка подскочила к секретарскому столику и нашла телефон. Сначала очистила папку входящих сообщений, потом достала сим-карту и исцарапала ее для надежности. А потом решила немножко пошалить. Положила Веркин смартфончик на ступеньку кофеварки и изо всех сил саданула по кнопкам — минуты через две старичок-автомат оклемается и начнет кипяточком фыркать. Должна же Зайка хоть какую-то компенсацию за свои страдания получить? А мобильник свой подруженька любит, души в нем не чает. Зоя помнила, сколько она модель выбирала да как радовалась, когда наконец купила. Вот пусть теперь пострадает, не все же Зайке страдать.

Читатель задолго до исповеди понял, что смартфон кипятком залила именно Зайка, но надо же описать всё в подробностях. Ладно, будем считать, что прием взят из классического детектива: горы деталей, которые "выстрелят" в финале, когда очередной Пуаро-Марпл с важным лицом раскроет перед публикой схему преступления. Но в одну строку с деталями, которые могут выстрелить, ставятся сущие пустяки: решение героини надеть бежевые колготки, а не черные, плиссированную юбку и гриндерсы описано с таким тщанием, словно от этого зависит Верина жизнь.

Ну а ближе к середине книги всё скатывается в беспросветное аниме. Платонов оказывается другим (вернее, уже третьим) корейцем по имени Дзиро, под личиной русского красавчика. Главное занятие Дзиро — всё портить (невелика сложность) и повелевать демонами (отменно бестолковыми). Первый кореец-главгерой в компании уже четвертого корейца уничтожает демона, которого Дзиро Платонов посылает убить Зайку (с чем демон не справляется), потом с ослепительной фальшивой улыбкой извиняется за это, после чего его друг оказывается его братом (внезапно) и трансвеститом (еще внезапнее).

Хо Мин Су — совсем другой, и то, что время от времени ему приходится переодеваться женщиной, не делает его ни менее мужественным, ни в чем-то ущербным. Знаешь, давным-давно в государстве Силла существовали хвараны — лучшие воины, философы, художники и поэты. Они были воинской элитой аристократии. Так вот, у них существовал такой обычай: когда хваран знал, что идет на верную смерть, он наносил на лицо краску, подчеркивая свою красоту, демонстрируя всему миру, что готов расстаться с этой красотой и с самой жизнью ради великой цели. В древности это никому не казалось странным или неприличным.

На этом месте большинство фикеров принялось бы потирать ручонки, признав в аффтарше свою, а я прекращаю дозволенные речи и обещаю проанализировать вторую половину опуса в продолжении.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив