Допустимо ли, когда мужчина переводит книгу женского авторства?

fem_books — 02.09.2023 Недавно появилось два перевода бестселлера японки Мураты Саяки "Комбини нинген". Это о женщине средних лет, которая не может вписаться в жесткую иерархию японского общества, поэтому продолжает в 36 лет оставаться незамужней и работать на типично студенческой несерьезной работе.
Переводы такие -
1) "Минимаркет" Кати Эдж в сети
2) "Человек комбини" Дмитрия Коваленина на бумаге, в издательстве "Popcorn books".

Конечно, Коваленин очень талантлив и прекрасный стилист. Но он слишком заботится о русском читателе, и текст у него иногда получается слишком динамичным, тогда как японский текст обычно вязкий, неопределенный и унылый.
И вообще мне не нравится, когда женскую прозу переводят мужчины! Это здорово смещает акценты и огрубляет ткань текста.
Не говоря уже о феминистских соображениях. Блин, вам и так принадлежит весь мир и мировая культура в придачу. Оставьте нам хотя бы наш палисадник.

Сравните два отрывка:

Перевод Кати Эдж
https://beaujapan.com/2019/09/15/kombini-ningen-murata-sayaka-1/

– Кэйко, а ты пока не замужем?
Юкари перестала кивать и уставилась на меня.
– Пока нет.
– Да ладно? Неужели до сих пор на подработке?!
Я ненадолго призадумалась. К этому времени я уже знала, что – как мне объяснили – в моём возрасте не быть замужем и не иметь постоянной работы не принято. Но мне было неудобно уклоняться от ответа перед подружками, которые всё равно знали правду, и я кивнула: да, так и есть.
После моего ответа по лицу Юкари пробежала тень.
– Просто у меня здоровье не очень, вот я всё и подрабатываю! – поспешно добавила я.
По легенде для друзей, у меня лёгкое хроническое заболевание, которое не позволяет мне работать полный день. А на работе я говорю, что у меня болезненные родители, за которыми надо ухаживать. Обе отговорки сочинила сестра.
Когда мне было 20-25, фрилансеры не были редкостью, поэтому можно было не оправдываться, но постепенно все вокруг устраивались на постоянную работу или выходили замуж – кроме меня.
Окружающие наверняка смутно чувствуют в моих отговорках какой-то подвох – прикрываться слабым здоровьем, работая на ногах по несколько часов каждый день, довольно нелогично.
– Кэйко, а можно задать тебе странный вопрос? Ты это, ну, когда-нибудь любила? – спросила Сацуки полушутя.
– Любила?
– Ну, встречалась с кем-нибудь? Просто мы никогда от тебя ничего такого не слыхали.
– Да, рассказывать особо нечего, – честно ответила я с ходу, и все примолкли.
Переглядываются в легком замешательстве. Ах, ну да! Меня же сестра учила, как нужно отвечать. Надо создать впечатление, что хотя секс у меня и был, до серьёзных отношений дело не дошло, потому что я не понимаю мужчин. Так, интрижка, ничего серьёзного. Она же говорила мне, что если на личные вопросы отвечать расплывчато, то собеседник волен истолковать твои слова, как ему вздумается. А я опять сплоховала.
– Ты знаешь, у меня много друзей гомосексуалистов, так что я всё понимаю. Или ты асексуальна? Так сейчас тоже говорят, – чтобы как-то поправить ситуацию, сказала Михо.
– Да-да-да, сейчас всё больше тех, кому это неинтересно, и среди молодёжи тоже.
– И каминг-аут им сделать трудно, я про таких передачу смотрела!
Я никогда не анализировала свою сексуальность, мне просто как-то не было до этого дела. Сама я при этом не сильно страдала, зато мои подружки продолжали обсуждать, как же мне должно быть горько. Даже если бы меня и терзали муки, то вряд ли они уложились бы в столь примитивные формулировки, но ведь при таких разговорах никто не задумывается особенно глубоко. Мне казалось, что мои друзья пытаются придать моим чувствам такую форму, которая в первую очередь была бы проста и понятна им самим.
Когда в начальной школе я побила мальчика лопаткой, все знакомые взрослые обвинили мою семью в якобы плохой домашней обстановке – без каких-либо на то оснований. Но ведь если предположить, что дома надо мной издеваются, то сразу всё становится на свои места. Причина ясна, как день, люди успокаиваются, уверяются в своей правоте и только что прямым текстом не требуют от меня подтвердить их догадки.
«И почему им всем так не терпится успокоиться?» – раздражённо подумала я и ответила словами, которым меня научила сестра на случай любой неприятной ситуации:
– В общем, здоровье у меня слабое, вот и всё! – повторила я в своё оправдание.
– Ну да, ну да, если какая болезнь, да ещё и хроническая, то всё, конечно, не так-то просто…
– А ведь она у тебя уже давно, ты в целом-то в порядке?
«Поскорей бы вернуться в магазин», – подумала я.
Там важнее всего быть одним из Работников, без всех этих сложностей. Неважно, какого ты пола, возраста или национальности – надев униформу, все превращаются в равных существ, Работников Минимаркета.


Отрывок из перевода Дмитрия Коваленина
https://www.vogue.ru/lifestyle/chelovek-kombini-kak-bestseller-sayaki-muraty-brosaet-vyzov-socialnym-normam

— А ты, Кэйко, все не замужем?
— Пока нет…
— Да ну?! И что, до сих пор маячишь в комбини?
На пару секунд я задумываюсь. Моя младшая сестренка уже объясняла мне, что в моем возрасте оставаться без мужа и без постоянной работы как минимум странно. Но умалчивать что-либо перед подругами, которые и так знают правду, смысла нет, и я киваю:
— Ну да, всё там же…
Ответ мой, похоже, приводит Юкари в ступор. И я поспешно добавляю:
— С моими болячками я для серьезной работы не гожусь.
Старым друзьям я давно уже «скармливаю» легенду о том, что страдаю от хронического недуга, отчего и вынуждена подрабатывать в магазине, а не служить в приличной конторе. А в магазине говорю, что у меня больные родители, за которыми нужен уход. И ту и другую отмазку сочинила для меня сестренка.
Не иметь серьезной работы, пока ты юн, — картина вполне обычная, и лет до двадцати пяти мне не приходилось за это оправдываться. Но годы шли, все мои ровесницы заняли в обществе «приличные места» — кто вышел замуж, кто устроился на постоянную работу, — и только я до сих пор не сделала ни того, ни другого.
Все, кто со мной общается, наверняка чувствуют в моих объяснениях некую недомолвку. Ну разве не странно — говорить о слабом здоровье, а в магазине каждый день проводить на ногах часы напролет?
— Кэйко! А можно странный вопрос? У тебя, вообще, это… ну, был кто-нибудь? — спрашивает Сацуки словно бы в шутку.
— Был?
— Ну, встречалась ты с кем-нибудь или нет? Просто ты сама никогда ни о чем таком не рассказывала.
— А!.. Не, этого не было, — признаюсь я машинально.
Все умолкают. И обмениваются оторопелыми взглядами. Ах да, вспоминаю я запоздало. Даже если на самом деле у меня никого не было, я должна ответить что-нибудь таинственное, скажем: «Ну да, в целом было неплохо, но я не умею как следует выбирать мужиков». Такой ответ создаст впечатление, что переспать-то я точно с кем-то переспала, но ничего конкретней сказать не могу, ведь то была супружеская измена или что-то вроде. Этой премудрости меня также научила родная сестренка. «На все личные вопросы отвечай как можно абстрактнее, и тогда собеседник истолкует все так, как ему больше нравится», — наставляла она. Но я все профукала.
— Знаешь, у меня самой куча подружек-лесби, и я прекрасно их понимаю… Или ты временно асексуальна? Такие тоже бывают! — говорит Михо, чтобы как-то загладить неловкость.
— Да-да, сейчас таких все больше, — подхватывает Сацуки. — Молодежи, там… и прочих, кому это вообще не интересно…
— Им, кстати, тоже очень трудно совершить каминг-аут, — добавляет Юкари. — Я про них передачу смотрела.
Опыта половой жизни у меня нет, а сексуальность свою я никогда толком и не осознавала. Просто никогда ею не интересовалась. И хотя никаких мук от этого не испытывала, окружающие то и дело зачем-то принимались мне сострадать.
Даже если бы я и мучилась от каких-нибудь комплексов — вряд ли это можно было бы описать так банально, как это выходило у них. Но те, кто проявляет подобное «сострадание», никогда не задумываются о чем-либо по-настоящему глубоко. Таким людям хочется придать чужим комплексам ту форму, которая понятна прежде всего им самим.
Вот и в детстве, когда я огрела одноклассника совковой лопатой, все взрослые наперебой стали рассуждать о том, что у меня дома «неблагополучная обстановка». Никаких оснований для этого у них не было. Просто, если объявить, что я — жертва домашнего насилия, мое поведение сразу станет ясно как день, люди успокоятся, сомнения исчезнут. И уже поэтому я просто обязана это признать.
Черт… Что же их вечно так тянет поскорей успокоиться?
— В общем, здоровье у меня пошаливает, вот и все! — повторила я на автомате отмазку, к которой сестренка советовала мне прибегать первым делом в любой затруднительной ситуации.
— Ну да, ну да, хроническая болезнь — не шутка. Как же тебе, наверное, нелегко…
— И давно это у тебя? Как вообще самочувствие?
Скорей бы вернуться в комбини, думаю я. Туда, где тебя ценят и берегут как одного из незаменимых работников, безо всех этих великих сложностей. Где совсем не важны твои возраст, пол или национальность. Где все, кто надел униформу, превращаются в равных существ одного и того же племени — homo kombini.

Кстати, Коваленин ухватился еще за одну знаменитую японскую авторку - Ёко Огаву, и уже перевел несколько произведений. Читать не хочу даже.

И еще раньше такой феномен замечала. В серии Элизабет Джордж про инспектора Линли. Первые романы переведены были просто роскошно, когда перевода не замечаешь, и просто погружаешься в этот мир. Переводили женщины.
Потом авторка становилась у нас все более знаменитой, и переводы постепенно стали всё больше "царапать", появилось много небрежностей и стилистических ляпов. Посмотрела - ну точно, мужчины стали переводить.
Особенно потряс 19й роман серии - "Горькие плоды смерти". Кроме всего прочего, переводчик упорно там называл детектива Барбару Хэйверс....ДЕВУШКОЙ!
Он что, не читал предыдущие романы? Хэллоу, ей уже в первой книге было хорошо за тридцать. Уже тогда она производила впечатление вполне взрослой и невзрачной женщины, и у неё уже тогда была престарелая мать в Альцгеймере. Какая нафиг девушка???

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив