День в истории. Как «Дедушка» и «Бабушка» русской революции интервентов

maysuryan — 02.08.2024
Николай Васильевич Чайковский (1850/1851—1926), «Дедушка русской революции»

Какое умное лицо, какой проникновенный, глубокий, понимающий взгляд! Человек с хорошим лицом, как сказали бы в наше время. И биография соответствующая: при царе был народником, основал в 1870-х годах кружок, который так и вошёл в историю, по его фамилии — кружок «чайковцев». Самая крупная и влиятельная революционная организация народников тех лет. В постсоветских биографиях говорится: «В противовес «нечаевщине» строили свою организацию на принципах высокой нравственности». Вот так, ни больше, ни меньше — «высокой нравственности»! Это вам не циничный Сергей Геннадиевич (Нечаев) с его аморальным «Катехизисом революционера»! Чайковского называли «Дедушкой русской революции».
А какие люди были в кружке «чайковцев», почти о каждом из них написаны тома и тома.


Пётр Кропоткин (1842—1921)

Князь, один из идейных вожаков анархизма.


Софья Перовская (1853—1881). 1866

В особых представлениях для мало-мальски знакомых с русской историей не нуждается. Для остальных скажу: одна из ключевых участниц цареубийства 1 марта 1881 года. Кропоткин вспоминал о её участии в кружке: «Соню Перовскую мы все любили... С другими все здоровались по-товарищески, но при виде Перовской у каждого из нас лицо расцветало в широкую улыбку, хотя сама Перовская мало обращала внимания и только буркнет: «А вы ноги вытрите, не натаскивайте грязи».


Андрей Желябов (1851—1881)

Государю императору Александру II сильно не повезло, когда его судьба пересеклась с судьбами двух людей с предыдущих фотографий. Произошло вот это:


Арнольд Бальднигер (1850—1911). Покушение на жизнь Государя Императора Александра II-го. Взрыв 2-го снаряда 1 марта. Лист из альбома «1 марта 1881 года». 1881

В результате чего Его Величество во внеочередном порядке отправился к своим августейшим предкам.


Мундир императора Александра II после встречи Его Императорского Величества с народовольцами


«В Бозе почивший Государь Император Александр II». Лист из альбома «1 марта 1881 года».

Ещё один участник кружка Чайковского:


Сергей Степняк-Кравчинский (1851—1895)

Шефу жандармов и главе Третьего отделения Николаю Владимировичу Мезенцеву тоже сильно не посчастливилось в тот момент, когда он на мгновение оказался под неприветливым взглядом хмурого человека с предыдущей фотографии. Тут-то его жизнь и оборвалась. Это случилось 4 (16) августа 1878 года.



Продолжим галерею участников кружка.


Николай Морозов (1854—1946) среди соратников музейных экспонатов. 1910-е

Это удивительный народоволец, который был вживую знаком с Марксом и переписывался со Сталиным, прошёл огонь, воду и медные трубы, и о котором надо рассказывать отдельно. Впрочем, я о нём и писал подробно не так давно.


Марк Натансон (1850—1919). Какие похожие (с Чайковским) бороды лица — и какие разные судьбы

Марк Натансон — тоже старый народник и ровесник Чайковского, родившийся с ним, между прочим, с разницей всего в 1 день, избрал для себя совсем другую траекторию судьбы. Он поддержал и Октябрь 1917-го, и разгон Учредиловки. Из воспоминаний Льва Троцкого: «Надо, конечно, разогнать Учредительное собрание, — говорил Ленин, — но вот, как насчёт левых эсеров?
Нас, однако, очень утешил старик Натансон. Он зашёл к нам «посоветоваться» и с первых же слов сказал:
— А ведь придётся, пожалуй, разогнать Учредительное собрание силой.
— Браво! — воскликнул Ленин, — что верно, то верно! А пойдут ли на это ваши?
— У нас некоторые колеблются, но я думаю, что, в конце концов, согласятся, — ответил Натансон».
Восстание левых эсеров Натансон также осудил, создал в сентябре 1918-го новую народническую партию — ПРК (Партию революционного коммунизма), которая какое-то время входила в Коминтерн вместе и наряду с РКП(б). В.И. Ленин проводил Марка Андреевича в могилу уважительными словами: «Натансон умер в 1919 году, будучи вполне близким к нам, почти солидарным с нами «революционным коммунистом»-народником».

В общем, вы уже поняли, какой сокрушительный заряд революционной энергии таил в себе этот скромный кружок «чайковцев». Но вернёмся к его основателю и его биографии.


Николай Чайковский

Наверное, к этому портрету хорошо подходят стихи русского советского поэта Сергея Городецкого (1884—1967) «Формуляр идеалиста» (1922), которые прямо-таки по пунктам излагают биографию Чайковского. А заодно — и всю историю русской интеллигенции — точнее, той её части, которая считала себя ужасно передовой и прогрессивной, хотя на самом деле таковой не являлась. Так сказать, тогдашних «людей с хорошими лицами». Судите сами:

В восьмидесятые года
Он справедливость и добро
В косоворотках, бородах,
Шёл проповедовать в народ.

Чайковский — даже в шестидесятые!
Принял участие в первой русской революции.
Из биографии: «С 1904 года в партии эсеров. В конце 1905 года в качестве делегата присутствовал на I съезде эсеров в Финляндии. Участвовал в операции по доставке оружия в Россию на пароходе John Grafton... В 1907 году вернулся в Россию. Чайковский хотел поднять большую партизанскую войну против правительства на Урале... Для этого Чайковский вызвал из США некого полковника Купера, участника гражданской войны в США, который приехал и нашёл местность подходящей для партизанских действий».
Городецкий:
Для баррикад он нёс дрова,
Шкафы и стулья в пятый год.
Четырёххвостку добывал.
Чтобы пустить её в народ.

В 1906 году Чайковский, между прочим, встречался в США с американским писателем Марком Твеном. Писатель записал об этой встрече: «Мы беседовали с ним. Он выглядит постаревшим, побитым, но в душе это бушующий Везувий! Он непреклонно верит в победу революции в России, а также в то, что Америка с её идеалами поддержит его родину. И почти убедил меня в этом». Твен писал Чайковскому: «Несомненно, мои симпатии полностью на стороне русских революционеров. Я очень надеюсь на то, что некоторые из нас — седых старцев — все же доживут до того благословленного дня, когда царей и великих князей можно будет встретить на земле столь же редко, сколь и в раю».


Марк Твен (1835—1910)

И дожили! Дожили! По крайней мере, Чайковский дожил. Но вот тут что-то не заладилось. Что-то пошло не так.

В седьмом взяла его тоска,
Проблемам пола дал он ход.
В девятом бога он искал,
Чтоб не взбесился вдруг народ.

Эпоху разочарования и богоискательства Чайковский пережил ещё раньше. Из биографии: «С 1874 года в эмиграции в США, увлёкся идеями богочеловечества. Основал земледельческую коммуну «богочеловеков» в штате Канзас».

Четыре года в карты дул.
Набрав воды (нет, водки) в рот,
Чтоб в четырнадцатом году
На бойне ублажить народ.

Из биографии: «С 1910 года Чайковский жил в России на легальном положении. Во время Первой мировой войны призывал к единению все классы общества для войны до победы».

В семнадцатом под красный флаг
Вёл человеческий он род.
Когда ж октябрьская пришла
Пошёл он дальше за народ
С Деникиным и Колчаком,
Сбирая в шайки всякий сброд,
В руках с антантовским ружьём
Шёл за народ, всё за народ.

Из биографии: «Резко враждебно отнёсся к захвату власти большевиками. Член «Всероссийского Комитета спасения родины и революции». «В 1918—1919 годах возглавлял правительство Северной области в Архангельске».
Напомню главный посыл кружка чайковцев — «высокая нравственность»! Это основа основ, можно сказать, первооснова. Наверное, правительство Северной области во главе со столь высоконравственным человеком и дало в истории образец самой высоконравственной политики? Гм. Это как сказать...


1918, 2 августа. Архангельск. День высадки десанта Антанты. Председатель правительства Северной области старый народник Николай Чайковский приветствует американских солдат

2 августа 1918 года — день, годовщине которого и посвящён настоящий пост. День свержения англо-американскими войсками и местными белогвардейцами Советской власти в Архангельске. Кроме Чайковского, в «правительство Северной области» вошли 6 эсеров и 2 кадета, военное командование белых на Севере возглавил монархист Чаплин, а сам Чайковский числился «народным социалистом».
Казалось бы, отнюдь не царский сатрап и не ретроград, а вполне прогрессивный и передовой деятель. Так, может быть, при нём белая власть имела «человеческое лицо», была более гуманной и человечной? О нет, о нет! Как раз наоборот, как будто для того, чтобы показать нам, что «дорога в ад вымощена благими намерениями», террор на Севере вышел прямо-таки из всех берегов.
Именно «демократическое» белое правительство Северной области во главе с благообразным старичком-народником Чайковским умудрилось пропустить через свои лагеря и тюрьмы более 10% жителей области (по некоторым данным, за решётку попало 50 тысяч из 300 тысяч населения, каждый шестой, т.е. 16% населения). Это надо было постараться! Для понимания масштабов сравним размах «чайковского» террора, скажем, с «1937 годом». Население СССР составляло в 1937 году 162 миллиона человек, следовательно, для равенства с масштабами «чайковского» террора арестовать следовало более 16 миллионов человек. Между тем под арестом в 1937—1938 годах находилось в разное время от 1,2 до 1,8 млн человек. На порядок меньше! Никогда, ни за один год или за два года «красной» власти через лагеря не проходило не только такое количество людей, ни даже втрое меньшее. Даже в самые «многопосадочные» годы при Сталине (начало 50-х) в лагерях не сидело более 2% населения страны.
Условия в лагерях были чудовищные. Новая власть провозгласила своим лозунгом «восстановление попранных [большевиками] свобод и органов истинного народовластия». Но благими намерениями известно, какая дорога вымощена. И «восстановить народовластие» против воли подвластного народа — нелёгкая задача! Опираясь на иностранные штыки, конечно, что хочешь можно «восстановить» (до поры до времени), но крови при этом придётся пролить немеряное количество.
Сам Чайковский уже после поражения белых, находясь в эмиграции, оправдывался и написал такие замечательные по откровенности слова:
«Вы не можете представить себе, какая глубокая печаль охватывает меня, когда я вижу, что ещё до сих пор серьёзно говорят, что какой-то «левый курс» мог бы спасти положение тогда. Левого пути тогда не было. Тогда была революция или сопротивление этой стихии... Всё было тогда в расплавленном состоянии. Точек опоры в массах не было. Общественность, демократия — одна развалилась и была в полной растерянности, другая ещё не сложилась. Среди стихии царила демагогия. Большевизм, вышедший из стихии революции, пожинал жатву».

Короче говоря, массы хотели революции, старый «народник» и «социалист» Чайковский выбрал «сопротивление этой стихии» (спасибо, что он хотя бы честно признаёт это, а не обманывает себя и других фальшивыми словами), но опереться против народа было не на кого и не на что, кроме штыков интервентов, всё было «в расплавленном состоянии», и иного пути не было. Кроме тюрем, лагерей, расстрелов... и всё это в обрамлении благообразной бороды старого «социалиста» Чайковского.


1919 год. Английский танк на улицах Архангельска

Тот же танк, или его близкий родственник, ставший военным трофеем Красной Армии, в наше время в Архангельске:


Около 80% заключённых Северной области обвинялись в сочувствии к большевикам. Хотя в основном это были крестьяне из глухих медвежьих углов, не имевшие ни малейшего понятия о коммунизме, и попавшие за решётку совершенно случайно. Ежедневно заседали военно-полевые суды. Вот описание одного из таких заседаний: присутствовало 5 судей-офицеров. При чтении обвинительного акта градом посыпались слова: социалистическая революция, коммунизм, агитация, экспроприация собственности, пропаганда и т.п. А арестованные крестьяне, понурив головы, слушали эту загадочную для них тарабарщину, ничего в ней не понимая. Одни обвинялись в том, что, желая избавиться от голода, призывали односельчан устроить комитет взаимопомощи, другие давали подводы красным. Затем начался допрос, длившийся около 40 минут. Подсудимых забрасывали вопросами, не давая возможности над ними подумать. Затем допрашивали подполковника морской службы Фёдорова, который обвинялся в сочувствии красным и «противосоюзнической агитации». После 20 минут совещания суд вынес приговор: «По указу Верховного правительства Северной области, крестьяне деревни Медвежья Гора... за деяние, предусмотренное такими-то статьями, приговариваются к смертной казни через расстрел». То же касалось и Фёдорова...
Те, кому повезло чуть больше, чем расстрелянным, попадали в каторжные лагеря: Мудьюг и Иоканьгу. Среди 1200 бывших заключённых Иоканьги после восстановления Советской власти провели анкетирование. Оказалось, из них лишь 20 человек реально принадлежали к большевистской партии, остальные были беспартийные...
Бывший узник Мудьюгской тюрьмы Павел Петрович Рассказов, написавший о ней книжку «Записки заключённого», отмечал: «Представление о Мудьюге неразрывно связано с представлениями о высших страданиях, о высшей человеческой жестокости и неизбежности мучительной смерти. Кто попал на Мудьюг, тот живой труп, тот не вернётся к жизни».


Павел Петрович Рассказов (1892-1922). Его книга «Записки заключённого» неоднократно переиздавалась в СССР (в 1926, 1952 и 1959 годах)


Книга о Мудьюге


Музей концлагеря острова Мудьюг был открыт в 1934 году. В постсоветское время он оказался заброшен, и скоро, вероятно, все следы лагеря окончательно исчезнут


Барак для заключённых в Мудьюге

Начальник Мудьюгской тюрьмы Судаков установил жесточайший режим. Заключённых истязали, морили голодом, держали в карцере, из которого если кто и выходил живым, то на всю жизнь оставался калекой. Одним из первых туда попал заместитель председателя Архангельского Совета рабочих и солдатских депутатов А. Гуляев. На третьи сутки пребывания в карцере он уже не мог передвигаться и вставать с места.
Санитарно-гигиенические условия были ужасающими. Врач Маршавин свидетельствует, что работали заключённые с 5 утра до 23 часов. Часть из них работала в лесу, вырубая деревья на столбы для проволочных заграждений. Перерывов на отдых не было... Сильный голод дал о себе знать с первых же дней заключения. Омерзительные сцены разыгрывались под окнами, где жили французы (администрация и гарнизон тюрьмы состоял из французов). Из своих окон они выливали помои на улицу, проходящие мимо заключённые не удерживались, бросались под окна и, ползая на четвереньках в помойной яме, хватали кости, очистки картофеля, другие объедки. Выбирая удобный момент, французы выливали на них вёдра помоев.


Памятник заключённым, погибшим в Мудьюге

В 1922 году бывший министр внутренних дел правительства Чайковского В.И. Игнатьев адресовал своему экс-премьеру довольно показательное открытое письмо: «Вспомните, Николай Васильевич, хотя бы наш север, Архангельск, где мы строили власть, где мы правили! И вы, и я были противниками казней, жестокостей, но разве их не было? Разве без нашего ведома на фронтах (например на Пинежском и Печоре) не творились военщиной ужасы, не заполнялись проруби живыми людьми? Да, мы этого, к сожалению, в своё время не знали, но это было, и не падает ли на нас, как на членов правительства, тень за эти злодеяния? Вспомните тюрьму на острове Мудьюг, в Белом море, основанную союзниками, где содержались «военнопленные», т.е. все, кто подозревался союзной военной властью в сочувствии большевикам. В этой тюрьме начальство – комендант и его помощник – были офицеры французского командования, что там, оказывается, творилось? 30% смертей арестованных за пять месяцев от цинги и тифа, держали арестованных впроголодь, избиения, холодный карцер в погребе и мёрзлой земле, в больнице этой тюрьмы члены Онежской уездной земской управы, больные тифом, отморозили себе пятки и пальцы на ногах…».

Это был рассказ о «Дедушке русской революции», но ведь была и «Бабушка русской революции», даже более известная, нежели «Дедушка», Екатерина Брешко-Брешковская (1844—1934). Но столь же высоконравственная, как и он, и из той же эсеровской партии. Вот они на одном снимке:


Николай Чайковский, Егор Лазарев, Екатерина Брешко-Брешковская


Многие знают эту фотографию, которая кочует в сети как мем, но не все знают, кто на ней изображён. А это «Бабушка русской революции» Екатерина Брешко-Брешковская

На рубеже веков, когда она сколачивала эсеровскую партию, она говорила старым соратникам, когда звала их в неё: «Стыдись, старик, ведь эдак ты умрёшь со срамом, — не как борец, а на мягкой постели подохнешь, как изнеженный трус, подлой собачьей смертью».

О её позиции в годы гражданской войны и отношении к иностранной интервенции можно судить по одной фразе — из показаний перед комиссией американского Сената в феврале 1919-го:

«Все крестьяне до такой степени измучены большевизмом, что только и молят: «Ах, если бы пришли какие-нибудь добрые люди и освободили нас!» Неоднократно мне приходилось говорить им: «Как не стыдно вам просить помощи у посторонних людей, у американцев. Почему вы не поможете себе сами?» На это был один ответ: «Ох, мы так устали и притом мы разоружены».


Рисунок из советского журнала «Красный дьявол». «Англичанин: — На моих руках никогда нет следов крови: я обыкновенно действую в перчатках...» Март 1918

Короче говоря:


Владимир Лебедев (1891—1967). Плакат из серии «Петроградские окна РОСТа»

А вот советская листовка против интервенции, то есть всего того, что описано выше:


«Чего хотят англичане, французы, идущие против нас войной?
Они захватили дорогу на Мурмане, весь берег Белого моря, Онегу, Архангельск.
Нашлись предатели, которые им помогли.
Они пушками с крейсера громили мирное население — за что, что мы им сделали?
Спросите рабочих Англии и Франции: рабочие-братья, чего вы хотите?
Они скажут: мы мира хотим, мы ненавидим войны, но нет ещё силы у нас, чтобы сбросить тех, кто шлёт нас на бойню!
Чего же хотите вы, король, президент, лорды и герцоги, купцы и банкиры, помещики Америки, Англии, Франции, Японии?
— Ха-ха-ха! Чего мы хотим? Мы хотим сожрать вас, мы хотим захватить ваши леса на севере, как и гавани, ваши дороги.
Мы хотим, чтобы лён и пенька, лес и хлеб, всё, чем богата ваша страна, медь и железо, свинец, серебро, платина, золото, — всё мы хотим захватить.
Чего мы хотим? — скажут эти господа: мы хотим захватить и север, и Волгу, и Урал, и Кавказ. Нам нужны ваши источники нефти, ваши рудники и шахты, ваши рыбные ловли, всё заберём!
Чего мы хотим? — скажут они: мы хотим посадить вам на шею царя, потому что и в нашей стране король Георг, — родственник Романова, потому что наша буржуазия — родная вашей, наши помещики — родные вашим.
Вы свергли дворянство, — мы вам снова посадим на шею его.
Вы свергли помещика — мы вам снова посадим на шею его.
Вы захотели жить вольной свободной жизнью? А мы снова загоним вас в рабство.
— Вот чего хотят эти люди.
— Гоните их вон!»

А Николай Чайковский успел после Архангельска ещё поучаствовать в «правительстве Юга России» генерала Антона Деникина в качестве «министра без портфеля».

Городецкий:
В двадцатом он взрывал мосты
И франки занося в доход,
Всех жуликов и всех святых
Сзывал спасать родной народ.

Теперь и дурень разберёт,
Куда он гнул, куда он гнёт.
Всю жизнь стоял он за народ.
Но только задом наперёд.

Такая вот вышла высокая нравственность... Как тут не вспомнить слова отнюдь не революционера, но трезвого мыслителя сменовеховца Николая Устрялова: «Бойтесь, бойтесь романтизма в политике. Его блуждающие огни заводят лишь в болото…»

Всё же не будем отождествлять позицию Чайковского и всех «чайковцев». Мы не можем судить о позиции в 1917—1918 годах таких участников кружка «чайковцев», как Перовская, Желябов или Степняк-Кравчинский, поскольку они не дожили, но не представляю их на стороне интервентов. А из тех, что дожили — интервенцию Антанты в России осудили и Пётр Кропоткин, и Николай Морозов, и Марк Натансон...
Так что в конечном счёте всё зависит от человека...
А «Дедушка» и «Бабушка» русской революции оба благополучно умерли в эмиграции, за границей, в своих постелях. «Со срамом, подлой собачьей смертью»? (с) :)

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив