Декабрь 41-го: III. «Это хуже, чем Пёрл-Харбор!»

Мы привыкли считать, что японский рейд на Пёрл-Харбор был направлен про­тив кораблей Тихоокеанского флота США. Действительно, «целями №1» данной опе­ра­ции были американские линкоры, но не надо забывать, что половина бом­бар­ди­ровщиков и все истребители, задействованные в рейде, работали вовсе не по ко­раб­лям в гавани, а по аэродромам о. Оаху. По мере того, как рассвет этого дня (в Во­с­точ­ном полушарии это было уже 8 декабря) продвигался на запад, япон­цы про­дол­жили заниматься тем, с чего и положено начинать любой уважающий себя блиц­криг – уничтожать вражескую авиацию, причём желательно на земле. Их ави­а­уда­ры обрушились на американские аэродромы на а. Уэйк и филип­пинском о. Минданао, а также британские в Гонконге и Сингапуре.  

При этом основные силы американских «ВВС Дальнего Востока» на Филиппинах удара на рассвете избежали. На 8 декабря 1941 г. эти силы были достаточно внушительными и насчитывали 35 новейших стратегических четырёхмоторных бом­бар­ди­ров­щиков «Боинг» B-17 «Летающая крепость» и 107 истребителей «Кёртис» P-40 «Уорхок». Остальные машины на тот момент считались уже устаревшими, и составляли 21 двухмоторный бомбардировщик «Мартин» B-10 и «Дуглас» B-18, 8 лёгких бом­бар­ди­ров­щиков «Норт Америкэн» А-27, а также 38 истребителей «Боинг» Р-26 и «Северски» Р-35. Плюс ещё более 50 раз­ве­ды­ва­тель­ных и учебных машин. Бóльшая часть этих самолётов базировалась на аэродромы Ида-Филд и Кларк-Филд на главном острове архипелага Лусоне.

На рассвете 7 декабря 1941 г. в 7:48 по времени Гавайских островов, или в 2:18 уже 8 декабря по времени Филиппин, на Пёрл-Харбор упали первые японские бомбы. В 2:30 в штабе Азиатского флота ВМС США на Филиппинах приняли зна­ме­ни­тую радиограмму «Авиационная атака Пёрл-Харбора. Это не учения.», но не сообщили о ней в штаб Сил армии США на Дальнем Востоке (USAFFE), так как посчитали, что те получили эту информацию по своим каналам. В результате начальник этого шта­ба, бригадный генерал Ричард Сазерленд узнал о начале войны из передачи обычной коммерческой радиостанции лишь час спу­стя, около 3:30. Он немедленно позвонил своему шефу, главнокомандующему USAFFE генерал-лейтенанту Дугласу Мак­ар­туру и сообщил ему эту новость.

Большинство американских исследователей сходятся в том, что у генерала Макартура в этот момент случился нервный срыв и он впал в прострацию. Причём не так, как в известных сказочках про «сбежавшего из Кремля» тов. Сталина, а по-нас­то­я­щему: в течении нескольких важных часов в подчинённые Макартуру войска не поступило вообще никаких приказов ко­ман­до­ва­ния. И если по Азиатскому флоту США была объявлена боевая тревога, то военнослужащие армии США на Филиппинах по большей части узнали о начале войны лишь придя в обычное время на завтрак. При этом начальник штаба Макартура, ге­не­рал Сазерленд всё это время был занят прежде всего тем, что «оберегал» своего шефа от слишком рьяных и инициативных под­чи­нён­ных.

Одним из них был командующий ВВС Дальнего Востока генерал-майор Льюис Бреретон. Согласно предвоенному плану «Радуга 5» с началом боевых действий его дальние бомбардировщики должны были немедленно нанести удар по аэродромам на принадлежавшем тогда Японии острове Формоза (нынешний Тайвань), где была сконцентрирована вражеская авиация, спо­соб­ная достигнуть Филиппин. Поэтому около 5:00 генерал-майор прибыл в штаб Главкома, доложил начальнику штаба о готовности и запросил подтверждение действий согласно плану. Однако бригадный генерал Сазерленд сказал, что Главком за­нят и приказал ждать дальнейших распоряжений.

Драгоценное время шло, приказов от Макартура не поступало. И это несмотря на то, что в 5:30 из Министерства обороны и генштаба армии США ему пришло уже официальное подтверждение состояния войны и приказ действовать согласно плану «Ра­ду­га 5», а в 6:15 – сообщение о японском авиаударе уже совсем рядом, по аэродрому на втором по величине филиппинском острове Минданао. В 7:15 генерал-майор Бреретон не выдержал, опять прибыл в штаб и запросил встречи с Макартуром, что­бы лично убедить его отдать приказ об атаке японских аэродромов. Сазерленд его к Главкому не пустил и опять приказал ждать дальнейших распоряжений.

Около 8:00 Бреретону дозвонились из главного штаба армейской авиации. В Вашингтоне к тому времени уже знали при­мер­ное число потерянных в Пёрл-Харборе самолётов, поэтому главком авиации генерал-майор Генри Арнольд решил лично предупредить командующего ВВС Дальнего Востока, дабы тот ни в коем случае не допустил, чтобы его самолёты были за­с­тиг­нуты «с хвостами на земле». Сразу после этого Бреретон позвонил Сазерленду, но начальника штаба не оказалась на месте.

Тогда Бреретон решил обезопасить наиболее ценные машины. К 8:30 он поднял в воздух все «Летающие Крепости» и три эс­кад­рильи истребителей Р-40 c тем, чтобы они хотя бы не изображали мишени на аэродромах. В 8:50 Сазерленд наконец пе­ре­звонил Бреретону, но лишь затем, чтобы опять отказать, а также запретить ему впредь звонить в штаб и отвлекать их своими глупостями от важных дел. Между тем японцы всё не появлялись.

Объяснялось это просто. Японское командование изначально планировало нанести удар по американским аэродромам на острове Лусон как и везде, на рассвете. Но подвела погода –  остров Формоза с ночи накрыло густым туманом, и вылет был от­ло­жен. Если бы генерал-майору Бреретону разрешили послать его «Летающие крепости», то подлетев к Формозе они об­на­ру­жи­ли бы на тамошних аэродромах идеальные цели – почти две сотни полностью заправленных и вооружённых самолётов. Однако этого не случилось, а туман между тем рассеялся, и в 9:30 авиагруппа из состава 11-го Воздушного флота – 108 двух­мо­тор­ных бомбардировщиков «Мицубиси» G3M и G4M с эскортом из 90 истребителей «Мицубиси» A6M «Зеро» – начала взлёт, и вскоре взяла курс на юг.

Около 10:00 командующий ВВС Дальнего Востока генерал-майор Льюис Бреретон нарушил прямой приказ «не бес­по­ко­ить» и уже в четвёртый раз за это утро обратился в штаб Сил армии США на Дальнем Востоке. Начальник штаба, уже не вы­би­рая выражений, тоже в четвёртый раз запретил ему «предпринимать какие-либо аг­рес­сив­ные действия». Единственное, что выбил себе Бреретон, было разрешение на разведывательный вылет. Спустя почти 8 часов с на­ча­ла войны у него появилась воз­мож­ность сделать хоть что-нибудь.

Ситуация изменилась всего через 15 минут. Видимо, в голове у Главнокомандующего силами армии США на Дальнем Вос­то­ке генерал-лейтенанта Дугласа Макартура наконец заработали какие-то шестерёнки, и в 10:15 он уже сам позвонил Бре­ре­то­ну и дал разрешение на действия в соответствии с предвоенными планами. Обрадованный Бреретон немедленно приказал по­са­дить все кружащие над островом самолёты и начать подготовку «Летающих крепостей» к бомбардировке аэродромов на Фор­мо­зе. Вылет был назначен на 14:00 с тем, чтобы прибыть в район целей на закате. При этом три B-17 зачем-то продолжали готовить к разведывательному вылету лишь с фотокамерами на борту.

До начала войны на Филиппины успели доставить целых 7 радиолокаторов ПВО дальнего обнаружения типа SCR-270, на 2 больше, чем было в Пёрл-Харборе. Однако на 8 декабря полностью рабочим был лишь один радар на аэродроме Иба-Филд. В 11:30 его операторы засекли две крупные воздушные цели на дистанции 210 км. Но тогдашние РЛС были очень несовершенны, поэтому курс вражеских самолётов был определён неточно. Было решено, что они летят бомбить Манилу, в результате под­ня­тые в 11:45 в воздух истребители отправились прикрывать подходы к столице, а дежурные группы, что должны были в по­доб­ной ситуации прикрывать аэродромы, по невыясненным причинам так и не получили команды на взлёт.

Однако главная база Азиатского флота ВМС США в манильском заливе японцев пока не интересовала. Первоочередной задачей японской авиации на данном ТВД было выбивание вражеской авиации, способной осложнить предстоящие десантные операции японской армии и морской пехоты. Японская разведка не могла оперативно выяснить сколько самолётов ба­зи­ро­ва­лась в тот момент на том или ином аэродроме. Поэтому достигнув северного побережья о. Лусон их ударная авиагруппа, не мудрствуя лукаво, разделилась на две равные расти, которые направились к двум самым большим – Иба-Филд и Кларк-Филд.

Около 12:00 в Центр ПВО поступили сообщения уже от наземных наблюдателей. Но из-за плохой координации и ор­га­ни­за­ции связи, собственно аэродромов эти данные достигли с серьёзным запозданием. Подъём истребителей начался лишь в 12:35, когда над Кларк-Филд уже появились японские самолёты, поэтому поднять удалось лишь четыре «Уорхока». А  между тем бомбардиры японских «Нелл» и «Бетти» уже видели в своих бомбовых прицелах «обр. 90 мод.1» картину маслом под на­з­ва­нием «мечта бомбардировщика». В виде толп заправлявшихся самолётов, включая две эскадрильи огромных «Летающих кре­пос­тей», окружённых не только бензозаправщиками, но и штабелями подготовленных к подвеске авиабомб.

Три эскадрильи японских двухмоторных «Мицубиси» G3M и G4M – 53 машины – шли на высоте 6000 м, куда аме­ри­кан­с­кие 76,2-мм зенитки М3 с их низкой начальной скоростью снаряда теоретически добивали, но в реальности были крайне не­эф­фек­тивны. Поэтому бомбардировщики практически в полигонных условиях, выбирая цели, выгрузили свои 636 60-кг ос­ко­ло­ч­но-фугасных бомб. Следом за этим к земле спикировала часть эскортных «Зеро», и 34 истребителя занялись штурмовкой того, что ещё не горело и не взрывалось.

Спустя 7 минут всё то же самое произошло и на Иба-Филд. С той лишь разницей, что снизившиеся там для штурмовки 51 «Зеро» выяснили, что бомбардировщики не оставили им никаких целей. Но не возвращаться же с полным боекомплектом, по­э­тому японские истребители полетели на Кларк-Филд поискать, не осталось ли там чего достойного снарядов их 20-мм пушек. Спустя 45 минут налёт закончился, японская авиагруппа собралась, построилась и взяла курс на север. Их суммарные потери составили всего 7 машин, по большей части те, что не смогли дотянуть до Формозы из-за недостатка топлива.

Из 17 находившихся на Кларк-Филд B-17 «Летающая крепость» 12 были уничтожены полностью, ещё 4 были серьёзно по­в­реж­дены. 34 Р-40 «Уорхок» были уничтожены на земле и в воздухе, ещё 6 серьёзно повреждены. Таким образом, численность наиболее боеспособных машин ВВС Дальнего Востока была практически уполовинена в ходе одного-единственного авиаудара. Это не считая ещё около 50 машин старых типов, также попавших под раздачу. А в это время японская морская пехота уже за­х­ва­тывала первые плацдармы на острове Лусон.

Но японцы на этом не успокоились и через день нанесли ещё один удар уже по более мелким аэродромам, куда аме­ри­кан­цы перегнали уцелевшие самолёты. В результате, уже на 3-й день войны ВВС Дальнего Востока фактически перестали су­ще­ст­вовать как боевая единица. Небо для японского вторжения было расчищено, и в тот же день 10 декабря 1941 г. безо вся­ко­го противодействия с воздуха на побережье острова началась высадка передовых, а 12-го – уже и основных сил японской 14-й армии. Филиппины были обречены.

Эпилог

Расследованием обстоятельств и причин катастрофы в Пёрл-Харборе занималось восемь различных комиссий, включая са­мый высший уровень – Расследование Конгресса и Сената США. Уже по горячим следам оба тамошних руководителя, ад­ми­рал Хасбэнд Киммел от флота и генерал-лейтенант Уолтер Шорт от армии, были отстранены от командования, а затем пошли под суд, который признал их виновными в «небрежении служебными обязанностями» – или, по-нашему, в «халатности». Хотя по нашим меркам, отделались они легко – понижением в звании и увольнением с военной службы. 

Реакция президента США Ф. Д. Рузвельта на разгром ВВС Дальнего Востока, который ну никак нельзя было списать на «вне­запность», вынесена в заголовок статьи. Однако никакого расследования этой катастрофы никогда так и не проводилось – у генерал-лейтенанта Дугласа Макартура были слишком серьёзные политические связи, чтобы его можно было так же легко сделать козлом отпущения. Даже несмотря на то, что, в отличие от Киммела и Шорта, в его случае та самая «преступная ха­лат­ность» была просто вопиющей и очевидной. Так что несмотря на Кларк-Филд и потерю Филиппин, которые он героически покинул на торпедном катере, бросив обречённый гарнизон, в дальнейшем Макартур сделал блестящую карьеру, до­с­лу­жив­шись до звания «пятизвёздного» генерала, единственного в истории армии США.

Уволить его со службы удалось лишь президенту Трумэну в 1951 г. С замечательным объяснением причин этого решения: «Я отправил его в отставку за то, что он не уважал власть президента. А вовсе не за то, что он был тупым сукиным сыном, хотя он им был, но среди генералов это не считается чем-то противозаконным. Если бы считалось, то половину – если не три чет­вер­ти – из них пришлось бы вообще посадить.»

Продолжение следует, а желающие поддержать трудовым рублём, баксом или шекелем :) – могут сделать это здесь.