Contra Gershensonem. Выборы или смерть

Тезис, вынесенный в эпиграф, считается неопровержимым, поскольку неизменно подтверждается самой жизнью. Происходит это так. Есть некий режим - то есть способ организации государственной власти на определенной территории - который еще недавно работал, а потом вдруг как-то стал затыкаться. Легальной ротации власти не происходит, общественный контроль за ней отсутствует, обратная связь заглохла, лифты вертикальной мобильности забиты мусором. Представители властвующей элиты, еще недавно такие эффективные и популярные ребята, дичают - то есть перестают понимать, что именно в их действиях вызывает у граждан уважение и приязнь, а что - болезненное недоумение. Философски настроенная публика в таких случаях любит говорит, что власть, мол, развращает, а абсолютная власть, etc.

Это, товарищи, глупости - развращает не власть, а безответственность и безделье (второе является следствием первого - кто ни перед кем, хотя бы перед Царь-Голодом, не отчитывается, тот ничего не делает - такова натура человеческая). Пять-десять лет такой жизни превращают самого скромного технического хомячка, какого-нибудь недалекого энергичного сотрудника очередной ответственной службы, в мелкопоместного Калигулу, комического тирана из пьесы белым стихом. В народе расползаются слухи о неслыханном разврате: гимнасток содержал, да не одну, трех разом, массовые оргии с участием святого старца, королева спит с девицей Полиньяк, врач-еврей переливает кровь младенцев в омолаживающих целях. По этим фантазиям, кстати, хорошо просматривается, что именно в тот или иной культурно-исторический момент считается самым нехорошим. К сожалению, эти культурные архетипы элита разделяет со своим народом, так что фантазии бывают фантазиями не всегда.


Выбирается зловещая личность, жадно стоящая у трона: королева-австриячка, царица-немка, злой постельничий, продажный министр, святой старец, Неизвестный Кавказец, Игорь Иванович. То, что государство не выполняет свои функции - не кормит бедных, не стережет богатых, не ловит воров и не держит границы на замке - становится очевидно всем. Поскольку, см. выше, надежды на легальную ротацию отсутствуют, публика начинает рассматривать изображения правителей на предмет лимфомы, саркомы, похудания, вызванного метастазами, и наследственного безумия, причиненного кровосмешением. В этот момент мыслители охранительной направленности, обвившись гражданственной бородой, призывают, см. выше, благословлять текущего Мубарака XVI, потому что дальше хуже будет. Они правы - будет хуже, но беда в том, что ни от благословений наших режим дольше не простоит, ни от проклятий раньше не падет. У общественного развития свои законы, и от позиции социального слоя, не имеющего доступа к административным должностям и не обладающего значительной собственностью, тут мало чего зависит. Кстати, граждане, в личном своем быту остерегайтесь образованных любителей возлагать вину на образованное сословие. Даже если они и искренни, то это в самом прямом смысле социал-предатели, а с такими лучше не связываться. Когда милиционер говорит, что во всем виноваты журналисты - это глупо, но понятно. Но когда журналист говорит, что во всем виноваты журналисты - это как-то подозрительно.

Многие полагают, что народные выступления инспирируются внешними силами, и в качестве доказательства приводят карты города со стрелочками и расшифровки плохо слышимых телефонных переговоров между неидентифицируемыми лицами, неизбежно всплывающие по итогам всякого массового беспорядка. Это, конечно, трогательно, поскольку представляет собой модификацию религиозного чувства (вера во внешнее управление, пусть и злонамеренное, все-таки теплее неразбавленного рационализма), но наивно. Нельзя дать взятку миллиону людей сразу, а те, кому можно дать взятку, в такие моменты вообще ничего не решают, и полученные деньги припрячут на свои собственные частные нужды. Как верно заметил Виктор Олегович во дни своей мудрости, антирусский заговор, безусловно, существует - проблема только в том, что в нем участвует все взрослое население России. В антиправительственном заговоре всегда участвуют все граждане, но наиболее активными и действенными его участниками являются руководители правительства. Когда режим дозрел до точки, предшествующей его падению, не остается ни одной социальной группы, которая не думала бы, что от смены формата она скорее приобретет, чем потеряет. Активнее всего об этом думает сама властвующая элита - и, грустно сказать, она-то, бывает, и не ошибается.

Когда в пользу действующей администрации бесплатно доброго слова уже никто не скажет, по какому-нибудь совершенно случайному поводу внезапно поднимается искомая волна народного гнева. Никто не ожидал. У волны нет организаторов, нет явных лидеров, нет никакого управляющего центра, нет даже приблизительного плана действий. Идеологически происходящее отвечает чаяниям всех, в практическом исполнении оно представляет собой крушение символических объектов, мелкое поначалу смертоубийство и крупное мародерство. Кто в таких условиях возьмет власть, когда праздник на свежем воздухе поутихнет? У кого есть работающая структура, готовая идеология, организаторские навыки и когорта верных товарищей - своя шейка копейка, чужая душка полушка? У экстремистских и/или террористических организаций. В описываемый исторический момент экстремисты - это не клуб извращенцев, прячущихся по подвалам от справедливого презрения соседей. Они выражают, в общем, ценности и пожелания большинства, только с некоторым, скажем так, усилением и своими значимыми акцентами. которые становятся ясны несколько позже. Вот они-то и пожинают плоды переворота, к подготовке и организации которого не имели прямого отношения, и под их руководством изумленные граждане потом вспоминают трогательные в дымке времени грехи прежнего режима. Стирая случайные черты, приблизительно таков был сюжет в России 1917-18, и что-то в этом духе сейчас происходит в Северной Африке.

Но вернемся к нашим тиранам. Что интересно, лицемерные диктатуры описываемого типа всегда пропускают момент, когда можно было бы выиграть выборы честным образом с небольшим перевесом. Хромой уткой они бояться сделаться по итогам второго тура. А дохлым зайчиком никто почему-то не боится оказаться - а зря. Меж тем альтернативой ротации путем выборов является ротация путем переворота - это железный закон, вступивший в действие с тех пор, как народы перестали верить в священное право престолонаследия (или, для специалистов, закончилась традиционная легитимация по Веберу). Неловко говорить все время одно и тоже (впрочем, научные работники как-то ведь привыкают), но регулярные выборы не есть способ изобразить из себя американцев или иных представителей североатлантической цивилизации, а есть способ избежать спорадического интенсивного мордобоя. Некоторые еще надеются на иностранный оккупационный корпус, но он редко приходит вовремя, а чаще всего вообще не приходит - нынче нет любителей своими руками в чужие дела лезть.


Ценность выборной процедуры не в том, как полагают многие чистые душой граждане, что она позволяет избрать наилучших кандидатов для и той или иной должности. Выберем лучших! - хороший слоган для провинции, но вообще не стоит преувеличивать роль личности в истории. Это в частной жизни мы все уникальные индивидуальности, а как социальная единица человек довольно однообразен. Домогающиеся же и достигающие административных постов вообще все на одно лицо - кто там был, тот знает. Это люди, отличающиеся следующими качествами:

а) малообразованные
b) с хорошей памятью
с) небольшого ума
d) повышенной энергии.

Кто не отвечает этим признакам, старается хотя бы изображать что-то такое - но большинству притворяться не приходится. Нетрудно заметить, что в работающем демократическом механизме на выборах разыгрываются те должности, отправление которых не требует никаких специальных знаний, умений и навыков - можно избраться мэром, но нельзя директором завода, и нельзя даже директором департамента промышленной политики. Поэтому, открою страшную тайну, кого выбирать - совершенно неважно. Важно, чтобы избранный прошел через описанную законом процедуру, и точно знал, что в установленный срок эта процедура будет произведена опять. Вы удивитесь, как это знание преображает загадочную душу того или иного национального лидера, превращая его из аццкой белочки, обгрызающей обои и комнатные цветы в своем свободном беге, в полезное животное, крутящее предназначенное ей колесико. В условиях отсутствия выборов, бывает полезно хотя бы снимать людей с должности в случае какого-нибудь ярковыраженного безобразия. А разве он виноват?, спрашивают добрые обыватели. А другой придет, что, изменится что-нибудь? Изменится то, что новопришедший будет знать, за что его предшественника уволили, и будет также знать, что его самого погонят, случись что. Это уже бодрит - хотя, конечно, по сравнению с выборами это паллиатив.

Так что не надо никаких дорастаний до демократии, люстраций, хождений сорок лет по пустыне и иных евгенических излишеств. Люди сгодятся какие угодно. Собственно, прелесть демократического механизма в том и состоит, что она работает на любом человеческом материале - подонки Европы, стекавшиеся в новую Америку, британские каторжники, обитатели Botany Bay, тому общеизвестное доказательство.