Чуть выше облаков, чуть ниже пояса
anti_fasmer — 14.09.2021 Отечественной науке лингвистике,её бесстрашным труженикам,
несущим благо русскому языку и его
прошлому сие разыскание.
от Феди Избушкина
Предисловие
Хвостики, стебельки, тычинки
Чем говорят иностранцы и какие фамилии носят
Наисрамнейшее слово – бес мужчины
Очень монгольское иго
Смешные совпадения и не только
Ещё случайные совпадения
О женщинах лёгких, недоступных
Подведём краткие итоги
Обсуждение
Мы не сторонимся и не защищаем мат. Отменить его повсеместное употребление можно только сменой общества или уничтожением его памяти. Мат – такое же культурное приобретение, как и всякое прикладное творчество. Но его значение глубже, ибо исторически проникает внутрь устной памяти народа. И это хорошо видно на приводимых ниже образцах, например, из русских берестяных грамот, в которых употребление мата нашими древними предками было делом нехитрым и естественным. И здесь возникает первый вопрос: правомерно ли в наше время матоупотребление, как говорится, в свободном доступе? Так ли уж правы депутаты, поставившие заслон его проникновению в СМИ? А если правы, то чем вызвана обеспокоенность парламентариев необходимостью содержать в гигиене наши нежные уши? Чем же особенным отличается русское матоговорение, скажем, от европейского, и почему только ему уделяется столько внимания?
..Ругаться матом можно только на русском. Остальное – не мат, нечто суррогатное. Несмотря на очевидную родственность лексики для всех славянских языков, почему-то именно наш язык оказывается в этом деле наиболее продуктивным. Что и подтверждает ежедневная практика. Не зря же говорят, что если поляк или украинец хочет выругаться по-настоящему, он использует русский мат. Как, впрочем, и болгар, и словак, и даже чеченец. Всем нравится русский мат, все о нём слышали и даже многое о нём знают. Научите итальянца с испанцем поливать по-русски и он, за счет горячего своего темперамента, переплюнет и дядю Васю из третьего автопарка. Правда, иностранец в склонения попадать не будет. Но это уже тонкости, с которыми надо родиться и вырасти, и, желательно, в России. Вот и выходит, что западноевропейские языки вроде и переняли у нас какие-то матерные словечки, но пользоваться ими так и не научились.
Вокруг русского мата витают стойкие мифы, призванные оправдать его употребление или, напротив, осудить его как явление невозможное в цивилизованном обществе. При этом не берётся в расчёт ни характер российских людей, ни история употребления матерного слова на Руси. Кто-то может считать, что распространению мата способствовало отсутствие у наших предков должного культурно-нравственного и тому подобного уровня. А кто-то запросто свалит запрет пользования им на церковь, чьё наставничество ещё при царе Горохе I уравняло всякую чадящую из уст мирянина брань с лаем сатаны и Вельзевула, этих братьев-совратителей человеческой души и, что страшнее, плоти. Никто из клира, вероятно, тогда и не задумывался ни о причинах возникновения брани, ни о сокрытых в её недрах живительных наполнениях. Но ведь всякое слово, всякий символ при желании можно сделать плохим, внушив человеку мысль о её вреде или порочности. Так было с некоторыми древними русскими символами и знаниями, которые одному человеку удалось скомпрометировать и вычеркнуть из народной памяти на долгие годы, если не навсегда. Опороченный им знак живого бегущего креста – коловрата – превратился в пресловутую фашистскую свастику, годную теперь разве что к осквернению и побиванию камнями. Так, вероятно, случилось и с древним русским бранным словом, которое мы теперь вынуждены называть похабщиной, непотребной лексикой, матерщиной. Что бы ни говорили специалисты или любители языка, как бы не пересматривали свои взгляды, но русский мат, похоже, действительно вышел из недр и чресел земли, по которой мы ходим и в которой все окажемся. И нигде вы больше не найдёте столько ругателей и скоромников, сколько лежит в нашей матушке-земле.
Сами слова, наполненные живой физиологией, способны были совратить с твёрдого христова пути, и совратить не только простого прихожанина. То ли сам мат становился угрозой здоровью паствы и пастырей, которым тоже не было чуждо ничто человеческое, то ли заключённая в нём внутренняя сила серьёзно конкурировала с силой храма божьего, но запрет мата в отношении паствы церковью до сих пор соблюдается неукоснительно. Иначе трудно понять, к чему было легитимные до того времени слова и выражения обзывать вдруг срамными, стращать люд смертным грехом и наказанием за них, налагать вековечный запрет. Даже и до сих пор, начиная от простого тренера дворовой команды и до президента страны, все мы ощущаем потребность крепко обложить, хотя бы даже себя любимого, собачим лаем, т. е. матом, как его метко окрестило духовенство во времена оные.
Оттого и каемся, и замаливаем обронённое по малодушию, чая его грехом тленным, но без которого всё никак. И с этой двойственностью, этой извечной, непонятной чужеродцу вселенской повинностью, милосердной и взыскующей, веками ходим по матушке-земле, вдоволь напитавшейся пороком и святостью, сверх меры, земле, которая родила, в которой и упасть смертью, и восстать из смерти...
Федя Избушкин
сентябрь 2016 года
|
</> |