Что умею, то творю: новая картина мироздания

sittaeuropaea — 18.02.2024

Знаю, большая часть уважаемых читателей ждёт обзор лекции, но это погодите. Позвольте сначала похвастаться завершившимся творческим долгостроем, которым в карандашном виде я уже вас доставала дважды (раз и два).

Да, я наконец-то докрасила картину мироздания! Холст, масло Бумага, темпера.

Теперь расскажу о каждой детали. Что-то не изменилось со времён последней (довольно убогой) картины мироздания, что-то поменялось сильно, но я, простите моё занудство, объясню всё :-)))

Как водится, начну с основ, с нижнего яруса.

Сидит Данте на завалинке... откуда взялся этот образ? Из совершенно конкретного источника:

Смех в том, что muricciolo — это вообще никак не завалинка. Но этот неправильный перевод создал устойчивый образ, эклектичный и гармоничный одновременно, какой-то такой по-домашнему милый и родной. Вот и рисую я его с удовольствием :-))) 

Дописывает Данте бесконечно любимую мной «Божественную комедию»:

A l'alta fantasia qui mancò possa;
ma già volgeva il mio disio e 'l velle,
sì come rota ch'igualmente è mossa,
l'amor

(И остаётся только дописать che move il sole e l'altre stelle).

В переводе Лозинского:
Здесь изнемог высокий духа взлёт;
Но страсть и волю мне уже стремила,
Как если колесу дан ровный ход,
Любовь

(что движет солнце и светила).

Да, именно любовь в самом широком смысле — любовь к самой жизни, что ли — и движет всем моим мироощущением.

Подглядывают персонажи «Божественной комедии», двое из многих — ангел и бес. В ангеле можно будет узнать другого героя этой картины, а вот у беса никакого конкретного прототипа не было. Если присмотреться, можно заметить неслучайное сходство с путти с «Сикстинской мадонны» — правда, я их поменяла местами и зеркально отразила :-)))

Зарянка, восседающая на стопке бумаги — тонкий намёк на несчастливую судьбу Данте, который так и не вернулся в родную Флоренцию после изгнания (у зарянки нулевой уровень филопатрии). 

Робот Йозеф из «Машинариума» присел на завалинке с отсылкой на «Звёздные дневники Ийона Тихого» — знаменитыми сепульками, важным элементом цивилизации ардритов с планеты Энтеропия (см. Сепулькарии).

Рядом с завалинкой — можно сказать, собирательный образ моего аквариума. Можно разглядеть скалярию, гурами, меченосца, сомика-галактику, акантофтальмуса, торакатума и неонов — основных нынешних обитателей банки. Неонов 24 штуки, что отсылает к году завершения картины.

Мартин, он же — Мартини, он же — Толстый. Пёсище, который подарил мне совершенно чудесные 14 лет своей жизни, и которого я до сих пор с теплом вспоминаю и регулярно вижу во сне.

Орлы мои, канарейки :-))) Слева направо — Федерико, Гарибальди, Фабио, Джиджи и Челя.

Нотка сюрреализма в этой части картины — олень-дерево из нежно любимого «Кодекса Серафини», который я обожаю на досуге перечитывать ;-)))

Следующий блок — персонажи из научной фантастики.

Марсианин, сайгакоподобное четверорукое существо — типаж из моей фантастической саги (собственно, один жизнерадостный представитель этого вида появился во второй книге). В сумке у него — нет, не летающий макаронный монстр (хотя некоторое сходство с ним есть :-))), а самое настоящее Нечто. Ну, а рожки марсианину между телепатическими антеннами ставит вполне узнаваемый озорник Десятый Доктор.

Гаррус Вакариан — можно сказать, знаковый персонаж серии Mass Effect, единственной НФ-вселенной окромя собственной, к которой у меня вообще нет никаких претензий :-))) Волчка (малую выпь) я посадила ему на руку из чистого чувства лёгкого сюрреализма и вдохновения от встречи с этой птицей близ Филёвского парка.

Хоть к вселенной «Звёздных войн» у меня претензий полным-полно, но всё же, не могу отрицать, что эта космическая сказка на меня сильно повлияла. И, разумеется, не отметить по этому поводу магистра Йоду я никак не могла :-)))

Следующая деталь, хоть и находится слегка выше, по смыслу входит в эти же «основы».

Сие разрушители легенд, некогда чрезвычайно сильно меня вдохновлявшие: слева направо — Тори Беллечи, Адам Сэвидж, Джейми Хайнеман. Тори в руке держит широкоупотребительную у разрушителей взрывчатку C4 — потому что какие разрушители легенд без взрывов! :-)))

Теперь перехожу к центральной части картины — покрытому цветущим лугом холму, на котором расположились мои научные и научно-популяризаторские идолы, а также всякие интересные иные существа. Опять же, иду снизу вверх.

Александр Владимирович Марков, хоть и обеднил страну своим отъездом не столь давно, по-прежнему остаётся для меня образцом грамотной и интеллигентной популяризации науки. Дубонос — символ, с одной стороны, того, что Марков — тот ещё интроверт (мне всегда было интересно, кто из нас победил бы в гипотетическом состязании на самого интровертного интроверта :-))), с другой — того, что Александр Владимирович разбирает сложные понятия и делает их доступными так же ловко, как дубонос дробит самые твёрдые семена. В правой руке Маркова — книга «Рождение сложности», которую я считаю у него лучшей, в левой — аномалокарис.

Сие намёк на Маркова-палеонтолога и Маркова в ЖЖ одновременно.

Велоцираптор — мой любимый динозавр. И да, у него (или, по крайней мере, у самых близких родственников) действительно были перья! 

Ричард Докинз держит аж две своих книги, которые на меня сильно повлияли. Во-первых, это недооценённое многими «Восхождение на пик Невероятного», а во-вторых — знаменитая «Бог как иллюзия». К влиянию последней отсылает разбитая цепь у ног Ричарда, символ религиозных оков, которые мне удалось благодаря ему скинуть ещё лет 12 назад :-))) Стриж рядом с Докинзом — один из часто фигурирующих у него примеров того, как относительна и неочевидна польза сильных сторон человека: скажем, для стрижа ключ к выживанию — это не какой-нибудь там вербальный интеллект, а доведённая до совершенства способность к маневренному и долгому полёту.

Слева — Чарльз Дарвин с «Происхождением видов» в правой руке и цветочком Angraecum sesquipedale в левой, справа — Климент Аркадьевич Тимирязев, который направляет к цветочку предсказанную Дарвином бабочку Xanthopan morganii. В левой руке Тимирязев держит свою книгу «Исторический метод в биологии», в которой он подробно и ярко описал нелёгкий путь эволюционной теории. На плече Климента Аркадьевича сидит полевой жаворонок, который намекает на сельское хозяйство в принципе (поля же :-))) и на Тимирязевскую академию, таким образом, в частности.

Орхидея и бражник крупным планом.

Широконоска рядом с Дарвином разглядывает картинку с китом, отсылая к этому отрывку из «Происхождения видов» (перевод, разумеется, Тимирязева):

«Относительно китового уса м-р Майварт замечает, что, «однажды достигнув такой величины и такого развития, при котором он вообще стал полезен, он мог сохраняться и увеличиваться в нужных размерах уже путем одного только естественного отбора. Но как могло быть получено самое начало такого полезного развития?». В ответ на это можно спросить, почему бы отдаленные предки китов, обладающих китовым усом, не могли иметь рта, построенного более или менее сходно с клювом утки, снабженным пластинками? Утки, подобно китам, кормятся, процеживая грязь и воду, и это семейство иногда называли Criblatores, т. е. цедильщики. Я надеюсь, что не буду ложно понят в том смысле, будто я говорю, что предки китов имели в действительности рот с пластинками, подобно клюву утки. Я хочу только сказать, что это нельзя считать невероятным и что огромные пластины китового уса гренландского кита могли развиться из таких пластинок путем градуальных мелких шагов, из которых каждый был полезен для их обладателя.
Клюв широконосной утки (Spatula clypeata) по своему строению замечательнее и сложнее, чем рот кита. Верхняя челюсть снабжена с каждой стороны (у исследованного мною экземпляра) рядом или гребнем из 188 тонких эластичных пластинок, срезанных наискось, так что они заострены и расположены поперек продольной оси рта. Они отходят от нёба и гибкой перепонкой прикреплены к бокам челюсти. <...> Нижняя челюсть широконоски снабжена пластинками той же длины, что и верхняя, но более тонкими, и в этом отношении резко отличается от нижней челюсти кита, которая лишена китового уса. С другой стороны, края этих нижних пластинок расщеплены на тонкие щетиновидные выросты, чем они замечательно походят на пластинки китового уса. <...> От высокоразвитого клюва широконоски мы можем без большого перерыва перейти [как показывают сообщение и образцы, присланные мне м-ром Салвином (Salvin)], насколько это касается приспособления для процеживания, через клюв Merganetta armata и в некоторых отношениях через клюв Aix sponsa к клюву обыкновенной утки».

Зачем между Дарвином и Тимирязевым тигр? Честно — просто так! Тигр — элемент, который просто всегда есть на любой моей картине мироздания (если вдруг кто-то захочет поржать, могу сделать пост про сравнение нынешней с убогими предыдущими).

«Ёжик в тумане» — по-прежнему мой самый любимый мультфильм. Посему присутствие главного героя на картине мироздания обязательно!

А смотрит Ёжик... на часть Нечто, которая ускакала из сумки марсианина и решила прогуляться самостоятельно :-))) 

Снусмумрик — любимый персонаж из «Муми-троллей», символ вечного странствия, кое и представляет собой любая жизнь.

Гном из «Самороста» с явным восторгом смотрит на следующего научного идола...

... — Карла Сагана. Карл в левой руке держит замечательную свою книгу «Мир, полный демонов: Наука — как свеча во тьме», а в правой — бледно-голубую планетку, хорошо нам всем знакомую :-))) Чернобровый альбатрос сзади — ещё один символ непрерывного странствия по жизни.

Стивен Хокинг — настолько особенный мой научный идол, что получил аж двух птичек сразу: молодую серую цаплю и воробьиного сычика. Обе птицы связаны с Хокингом косвенно: первую я нашла в Сокольниках после того, как перечитала автобиографическую книжку Стивена (впрочем, в клюве цапля держит «Краткую историю времени»), вторую — нашла в Царицыно в день его рождения. И да, на этот раз на экране Хокинга — такая его вдохновляющая цитата: «Пока есть жизнь — есть надежда».

Наконец, ряд учёных завершает Галилео Галилей с «Диалогом о двух главнейших системах мира». Ястреб на руке Галилея — намёк на научную зоркость отца современной науки, а также на его резкие высказывания относительно всяких недалёких людей :-)))

Наконец, поднимаемся в небеса!

Капитан Бруно — образ прекрасного итальянского пилота, что встретился мне в утреннем Шереметьево перед судьбоносным путешествием в Рим, мой небожитель и моя дантовская любовь. Дантовская любовь не только из-за того, что она сильна и глубока, но потому, что в левой руке капитан держит пылающее сердце — а это прямая отсылка к отрывку из «Новой жизни»:

Мне казалось, что в комнате моей я вижу облако цвета огня и в нем различаю обличье некого повелителя, устрашающего взоры тех, кто на него смотрит. Но такой, каким он был, повелитель излучал великую радость, вызывавшую восхищение. Он говорил о многом, но мне понятны были лишь некоторые слова; среди них я разобрал следующие: "Ессe dominus tuus". <...> И в одной из рук своих, казалось мне, Амор держал нечто объятое пламенем, и мне казалось, что он произнес следующие слова: "Vide cor tuum" 

За спиной у Бруно ещё один неслучайный элемент — облака, которые прямо-таки можно принять за ангельские крылья :-))) Наконец, в небе капитана держит тот самый самолёт Airbus A319 авиакомпании «Alitalia», коим благородный пилот и управлял.

У ног капитана Бруно можно увидеть крохотного крапивника — птичку, которую в Риме мне удалось увидеть максимально близко, но не удалось сфотографировать. Можно сказать, один из двух символов недоступности моей любви.

Поползень, изо всех сил стремящийся к капитану Бруно — вполне себе образ вашего покорного слуги. Обратите внимание на хвост: одно выдранное пёрышко отрастает, второе уже не отрастёт никогда. Отрастающее пёрышко на месте выдранного — символ всё более и более близкой новой защиты диссертации (выдранное перо — символ проваленной старой), а то перо, которое не вырастет — моё здоровье: несмотря на то, что со своей болезнью я живу более чем активно и полноценно, она всё равно, увы, неизлечима на данном этапе развития медицины. Но это не самое главное в моём поползне. Главное — всё-таки целеустремлённость и любовь :-)))

Хоть этот персонаж-вампир ещё и не появился в моей третьей фантастической книжке (кою я ещё только начала писать), позвольте его всё-таки отчасти представить: Пипистрелло, врач, который верно служит капитану Бруно и считает того своим Хозяином. Откровенно говоря, в Хозяина своего Пипистрелло нежно влюблён, но вместе они быть никак не могут — у капитана Бруно другие взгляды на романтические отношения, твёрдые и непоколебимые. Поэтому сей персонаж — это второй символ недоступности моей любви к капитану, невозможности хотя бы как-то приблизиться к нему. Перейдите обратно к капитану Бруно и обратите внимание на одновременно указывающий и останавливающий жест его правой руки — убедитесь сами.

Сначала думала, что на этом крупном плане укажу на пару маленьких, но важных деталей, а потом решила, что я и так уже сильно наспойлерила, так что хватит, гадайте сами :-)))

И последняя деталь — рабочие, что красят небо, как у Феллини в «Интервью» (и попутно, конечно же, первый посылает второго в задницу :-))) Можно сказать, дань уважения Феллини и ещё одна нотка сюрреализма.

Вот такие тараканы в голове у вашего покорного слуги, живите с этим :-)))

Оставить комментарий

Популярные посты:

papai

Как подобрать кольца из драгоценного металла

grigoriyz

Клонирование предметов уже возможно.

olgina67

«Мы, оглядываясь, видим лишь руины». Взгляд, конечно, очень варварский, но

matsam

Утреннее

colonelcassad

Про съемки колонн

prilepin

ПРО РЕПРЕССИИ

rivka381

Херсон шутит.

classic_art_ru

Монреальский музей изящных искусств

staroveraleksiy

Как генералы сдали Курск и Родину

• Ранее
• Архив