Что с ЖЖ???

mariannah — 04.12.2010 Друзья, а что вообще случилось с ЖЖ за последние годы? ЖЖ был интересен как альтернатива официальным СМИ, но сейчас становится все меньше различий между ними. С одной стороны в ЖЖ постоянно обсуждается «известное как известное», например, в ленте было несколько десятков постов, посвященных новости о том, что известный трендсеттер П. не сказал ничего нового. С другой, когда в руки попадается газета или запись ТВ, удивляешься, насколько персонажи, темы и даже формат (включая гиперссылки и комменты) сдирается с ЖЖ: болгер с блогером обсуждают ЖЖ, а по телефону комментят другие блогеры.
По этому поводу вопрос: а осталось ли в сети гетто, где люди бы продолжали культивировать живое сетевое общение, ну хотя бы в качестве музея? Где действовала хотя бы заповедь Витненштейна: «о том, о чем говорят «все» следует молчать»?

Теперь о другом, о том, о чем «говорят все». Не хотелось бы высказываться на эту тему, но моя реплика из коммента в частной подзамочной записи не раз была процитирована и почти что стала мемом. Собственно, этот кейс довольно интересен, поскольку ярко выявляются все причины, по которым наша критика столь плоха и столь плоха литературная жизнь, поскольку ее в куда большей степени определяют не литераторы (с этим все более чем в порядке), а именно критики.
Прежде всего хочу сообщить, что я книгу Колядиной не читал. А стало быть ничего не могу сказать о ее художественных достоинствах, в отличие от массы людей, которые «Пастернака не читали, но…». Предполагаю, что она плоха, согласно принципу «90 процентов всего - фигня». Но не удивлюсь, если она окажется хорошей.
Но единодушная реакция советского народа на эту провокацию ярко показывает, что

1. У нас совершенно нет представления о границах, в которых некие высказывания допустимы и абсолютно не допустимы. Скажем, если герой художественного произведения говорит другому «Иди, полируй свою манду, дура!» можно обсуждать, насколько это уместно или неуместно, но говорить те же слова в адрес живого человека, пусть даже автора этой книги неуместно абсолютно. Равным образом критикам не мешало бы заниматься прямым делом и анализировать произведения, а не выдвигать пустые гипотезы о психическом состоянии или сексуальной перверсивности автора, коль у вас нет диплома психиатра или сексопатолога, да и в этом случае диагноз не ставится дистанционно и составляет врачебную тайну. Мы «все» осуждаем Лямпорта. Но Лямпорт, в отличие от нас, профессиональный гинеколог и знает о чем говорит. Лучше бы поменьше осуждали Лямпорта и побольше лямпортизм в себе.
2. Тщательный конкретный анализ у нас заменяется провозглашением принципов космической степени обобщения. Вместо того, чтобы доказать, что в данном конкретном случае употребление данного приема неудачно, мы отвергаем сам прием. «Выпил сулему» плохо, потому что вообще плохо употреблять слова в несоответствии с их словарным смыслом. Но если это так, то нужно дисквалифицировать и Мандельштама, который неправильно употребил слово «Аониды» и Гоголя, который придумал несуществующий в словарях «геморроидальный цвет лица», и даже Александра «Наше Все» Пушкина, написавшего «Адриатические волны, О Брента!». Ходасевич специально поехал на эту Бренту и оказалось, что она совсем не «О Брента!», а «рыжая речонка»; следовало Александру Сергеичу сверится с Википедией. Я лично видел мыс Меганом, который воспел тот же Мандельштам, и, надо сказать, это так себе мыс. Собственно, дисквалифицировать нужно не только Пушкина или Мандельштама, любивших употреблять не к месту звучные слова, но и вообще поэтическую (эстетическую) функцию речи, которая как раз проявляется, когда мы переносим внимание со значения слова на звучание, то есть поэтику (эстетику) как таковую.
3. Столь же широким жестом отвергаются темы как таковые. Люди, занимающие ключевые посты в литературной иерархии могут позволить себе провозгласить «Я примелю изящное, а омерзительное – не приемлю!» и на этом основании изничтожить молодого поэта, написавшего про афедрон. Для этого достаточно вполне названия, открыть книгу и увидеть, что она отнюдь не об афедроне, критику, коль скоро он заведует отделом поэзии и критики в авторитетном журнале, не обязательно. То есть эта конкретная книга плоха, поскольку вообще об омерзительном писать нельзя. Но ведь в таком случае следует отвергнуть всю греческую культуру, в которой философы на симпосиях предавались прениям об афедроне, созерцая Афродиту Каллипигу (это изящно звучащее слово имеет значение отнюдь не изящное), и Катулла, большого любителя афедрона, и того же «Нашего Всего» (написавшего: «Люблю тебя, мой друг, и спереди, и сзади»). Уж не говоря о том, что ни один постмодернист в изображении омерзительного не переплюнет Платонова или даже Шолохова. Вот так стреляя по воробьям крупнокалиберной шрапнелью, наши ученые мужи не замечают, что осколки попадают прямо в живот Пушкину. Ну, конечно, понятно, что многоув. проф. Х., провозглашая принцип «сделайте мне красиво!», делает это кум грано салис, сапиенти сат. Но он же еще и великий педагог, выпускающий в год десятки, а то и сотни юных «золотых перьев», которые воспринимают слова своего наставника на полном серьезе. Тем более, оценка с позиции провозглашения общего принципа это удобный способ писать по сотне рецензий в месяц ничего не читая (филологи ясное дело, не очень любят читать), нужно же деньги зарабатывать: «В книге употреблено (один раз! - я) слово «фиг», значит эта книга фиговая, и поэт фиговый, и как человек он фиговый, да, фиговый, фиговый, фиговый. И сексуально озабоченный».
4. Статус премий. Это главный нерв. Суть в том, что книга получила премию. Но, собственно, и что? Если составить список величайших литераторов 20 века и сравнить его со списком лауреатов нобелевской премии, совпадений будет не так много. Есть множество премий, на частные деньги, в жюри живые люди, которые высказывают свое мнение, которые могут порой ошибаться, как и все мы. Премии нас ориентируют в книжном потоке – если мы доверяем вкусу данного жюри, покупаем и читаем книгу, не доверяем, и то хорошо, сэкономили 300 руб. В любом случае покупать, читать, восхищаться или нет в конечном итоге должны решать мы сами; иметь мужество пользоваться своими мозгами. Но нет. Нам нужно, чтобы безукоризненный ареопаг бессмертных вынес конечный вердикт, устранив необходимость трудится самостоятельно. Чтобы были на небесах начертаны безошибочные критерии. Нет безупречных учителей и норм, и все погружается во мрак и хаос.
5. Ну и то, что в книге Колядиной, судя по тем цитатам, которые я читал, ставится масса очень важных и актуальных проблем, исходя из вышесказанного можно смело игнорировать.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив