Чтение в субботу – про британское мировое господство XIX века

Продолжаю цитировать книгу известного британского историка Йана Морриса War What Is It Good For? The Role Of Conflict In Civilisation, From Primates To Robots. На этот раз речь идёт о британском мировом господстве XIX столетия.

Цель, к которой Великобритания пыталась подтолкнуть мир-систему, была достаточно проста. "Великая цель правительства во всех уголках мира", - заявил премьер-министр парламенту в 1839 году, - "заключается в расширении торговли нашей страны". Но сделать это было совсем не просто. Британские лидеры должны были координировать работу четырёх совершенно различных инструментов.

Первым из них было само Соединенное Королевство – страна с крупнейшей на Земле промышленной экономикой и бурно растущим населением, которое отправляло за море больше мигрантов, чем любая другая страна. Королевский флот, более мощный, чем два или даже три следующих за ним флота вместе взятые, держал открытыми морские пути для мигрантов, импорта и экспорта, что означало не только хлопок, сталь и машины, но и соблазнительную в любом уголке земного шара "мягкую силу", которая подарила миру деловые костюмы, сэндвичи и футбол, а также Диккенса, Дарвина и Киплинга.

Вторым инструментом, расположенным на другом конце света, была Индия. Помимо огромного торгового дефицита в торговле с Британией, уже с 1820-х годов субконтинент содержал армию численностью более 200 тысяч человек. По сути, это был главный стратегический резерв Британии. Когда Наполеона нужно было вышвырнуть из Египта в 1799 году, или заставить Китай открыть свои рынки в 1839, или запугать шаха Персии в 1856, или вытеснить Россию из Афганистана в 1879 (или, если уж продолжать ряд, когда Роммеля нужно было остановить в Эль-Аламейне в 1942 году), большинство солдат, которые выполнили эту работу, были индийцами.

Поток британских эмигрантов - всего их было около двадцати миллионов - построил третий инструмент, богатые ресурсами колонии белых поселенцев на других континентах. Их взрывной экономический рост имел всё большее значение по мере того, как продолжался девятнадцатый век, а в двадцатом их молодые люди стали столь же важны для защиты мир-системы, как и индийцы.

Наконец, был и четвертый инструмент: широко-разросшаяся сеть капитала, экспертов, судоходства, телеграфа, финансовых услуг и инвестиций. Эта огромная, невидимая империя простиралась далеко за пределы областей, закрашенных в розовый цвет на глобусе. Целые страны – Аргентина, Чили, Персия – стали настолько зависимы от британских рынков и денег, что историки часто называют их неформальной частью империи. Они не получали прямых приказов британских политиков, но крайне редко осмеливались ослушаться британских финансистов. К 1890-м годам морские перевозки и услуги приносили в Британию на три четверти больше денег, чем экспорт готовой продукции.

Поддержание работоспособности такой мир-системы требовало сложного балансирования. Для этого азиатские империи должны были оставаться слабыми, Европа сохранять мир (или, по крайней мере, не быть принуждена к созданию единой, враждебной империи новым Наполеоном, развязавшим народные войны), а Соединенные Штаты оставаться сильными, но замкнутыми в своём полушарии и настроенными на сотрудничество. А поскольку Британия редко могла силой заставить кого-либо из этих игроков играть строго отведенную им роль, всё зависело от тонкой смеси дипломатии, невидимой руки рынка и осознания собственных интересов.

Постоянно возникали кризисы. Хуже всего было в Индии, где великий Мятеж 1857 года мог изгнать британцев, если бы им лучше руководили. В Европе в 1854-1856 годах пришлось вести ужасную войну в Крыму, чтобы не дать России нарушить баланс сил в Европе, а на американском фронте постоянно возникали военные тревоги. В 1844 году споры о широте американо-канадской границы настолько обострились, что лозунг "Пятьдесят четыре-сорок или воюем!" стал лозунгом президентской кампании. В 1859 году на той же границе были выдвинуты войска и отправлены катера после того, как британская свинья забрела на американскую картофельную грядку. А в 1861 году, когда Америка раскололась внутри, война снова оказалась на пороге, когда моряки Союза взяли на абордаж британский корабль.

Но война так и не наступила. Сглаживая один из этих кризисов в 1858 году, в тот раз в связи с высадкой британских моряков на американские корабли, американский президент Джеймс Бьюкенен напомнил Конгрессу, что "на земле никогда не существовало двух наций, которые могли бы принести друг другу столько пользы или столько вреда". Конгресс согласился с этим, и после тщательного взвешивания местных реалий большинство правительств в Азии и Европе пришли к аналогичным выводам. Почти для всех было выгоднее встроиться в британскую мир-систему, чем пытаться ее сломать.