«Чёрные» и «Красные»

von_hoffmann — 01.09.2022

Монопольная возможность установления цены труда – вот что было главным рычагом управления экономикой СССР, инструментом разделения общества на «красных» и «черных». Вот почему власти закрывали глаза на существование всех рынков – до тех пор, пока участники этих рынков не посягали на право начальника решать – кому, сколько и чего можно получить в обмен на свой труд.

Люди в СССР, гласил популярный анекдот, делятся на «черных» и «красных». «Красные» пьют красное вино, у них красные лица, и они ходят в магазины с «красного входа». А «черные» - едят черную икру, ездят на черных машинах, и ходят в магазины с «черного входа». Анекдот хорошо объяснял разницу между официальной и неофициальной экономиками Советского Союза. Но в нем была и еще одна важная деталь, на которую обычно не обращали внимания – «черные» и «красные» не противостояли друг другу, а дополняли друг друга. И друг без друга не могли существовать.

Палитра профессора Каценелинбойгена, или Шесть цветов советской экономики

Ответ на вопрос о главном покупателе на черном рынке СССР можно найти у исследователя советской экономики Арона Каценелинбойгена.

До эмиграции в США профессор Каценелинбойген руководил отделом комплексных систем в Центральном экономико-математическом институте (ЦЭМИ). Сферой его научных интересов были вопросы материального стимулирования и экономические проблемы автоматизации. Он глубоко разбирался в вопросах оценки стоимости труда.

В 1977 году в статье «Цветные рынки и советская экономика» Арон Каценелинбойген заявил, что «экономика СССР» на самом деле представляет собой «совокупность рынков», реализующих и дополняющих централизованный механизм планового управления, и предложил подробную классификацию рыночных отношений в якобы тотально планируемом советском хозяйстве – от «красного» рынка к «черному».

Идея, которую Каценелинбойген положил в основу своей классификации, была проста и эффектна. Власти в СССР, объяснял профессор, отдают себе отчет в происходящем в стране, понимают границу между «планом» и «рынком», и сознательно используют рыночные отношения там, где нужно компенсировать издержки от ошибок произвольного централизованного планирования. А инструментом управления рыночными рисками служит сложная система материальных поощрений и административных и уголовных наказаний. Соответственно, степень легальности (цвет) того или иного рынка измеряется мерой поощрения или наказания участвующих в нем людей.

Розовый рынок

К «легальным рынкам» Каценелинбойген относил «красный рынок» государственной продажи потребительских товаров, и «розовый рынок» государственной комиссионной торговли.

«Розовый рынок» позволял компенсировать ошибки планирования

«Розовый рынок» позволял компенсировать ошибки планирования в рамках государственной модели управления производством и сбытом, комиссионный магазин выступал посредником между продавцами вещей, купленных по официальным ценам.

К легальным рынкам в классификации Каценелинбойгена принадлежал и «белый рынок» - в рамках которого власти разрешали людям продавать продукты своего труда самостоятельно – как на «колхозном рынке» крестьяне продавали продукты со своих «подсобных хозяйств».

Ты мне – я тебе

А вот полулегальный «серый рынок» был «рынком по продаже легальных товаров и услуг, полученных из легальных источников, но осуществляемый в нелегальной форме». К этому рынку относились сдаваемые в аренду квартиры, уроки репетиторов, услуги по ремонту квартир и т. п.

Но самым специфическим «серым рынком» был рынок «перераспределения ресурсов между хозяйственными ячейками», производный от плановой системы.

Действующая в СССР система планирования порождает избыток и нехватку отдельных ресурсов, писал Каценелинбойген. Искусство участников советской экономической системы и заключается в том, чтобы обменять имеющиеся у них резервные излишки на недостающие.

Как происходил такой обмен? «Звонит начальник отдела снабжения своему знакомому… и спрашивает его: “Иван Петрович, нет ли у тебя такого профиля металла тонн этак 10?”. “Евсей Абрамович, конечно, для тебя найдется. А есть ли у тебя подшипники такого-то диаметра?”. “У меня нет, но я узнаю у Виктора Иосифовича и перезвоню”. Так возникают подчас очень длинные цепи натурального обмена…»

Почему власти закрывают глаза на существование таких рынков? Потому, что издержки от их функционирования для государственной системы управления экономикой были невелики, зато помогали компенсировать провалы официального, «красного» рынка, объяснял Каценелинбойген. Участники полулегального рынка в крайнем случае подвергаются легким административным взысканиям или получают партийные выговоры.

Иллюзия доступности

Нелегальные рынки Каценелинбойген делил на «коричневый» и «черный».

К «коричневым» рынкам относились рынки легальных, но дефицитных товаров, которые трудно было приобрести по государственным ценам - многие виды женской одежды, ковры, импортная мебель, холодильники, легковые автомобили, стройматериалы и т. п.

Заниженные цены создают у людей иллюзию доступности этих товаров

Дефицит не относился к предметам первой необходимости. Так почему бы советскому государству для повышения собственных доходов не повысить цены на дефицитные товары? Нет, говорил Каценелинбойген, ссылаясь на мнение чиновников, ответственных за ценообразование. Заниженные цены - это политика! Такие цены создают у людей иллюзию доступности этих товаров, будто и с невысоким доходом можно их купить – надо лишь выстоять очередь. В этом случае невозможность покупки без очереди обусловлена лишь временными трудностями.

Ну, а те, кто не хотел стоять в очереди, могли приобрести такие товары по «завышенной цене» у тех, кто имел к ним доступ без очереди. Это не одобрялось, но репрессии для участников таких сделок были невелики.

За опасной чертой

Настоящим «черным рынком» Каценелинбойген называл рынок, участие в котором считалось уголовным преступлением. А структуру «черного рынка» он рассматривал с точки зрения меры легальности обращающихся на нем товаров.

Часть товаров в СССР (иностранная валюта, золото в слитках, наркотики) не могли быть объектом купли-продажи для частных лиц и их оборот был нелегальным по определению.

Разумеется, «черным рынком» был и рынок товаров, украденных на предприятиях или в магазинах. Методы воровства были самые разнообразные, в частности, путем списания якобы испорченных товаров, обвеса покупателей. Разнообразными были и методы сбыта – краденый товар мог продаваться как в той же государственной торговле по официальным ценам, так и с рук - и в этом случае он стоил дешевле.

Но ключевым элементом «черного рынка» были товары, нелегально произведенные на государственных предприятиях. Действующая в СССР система планирования позволяла предприятиям накапливать резервы, которые могли быть использованы как в целях выполнения плана, так и для производства продукции. Эта продукция в конечном счете шла потребителям – правда, деньги за нее получали руководители и работники предприятия. Вот за это санкции были предусмотрены очень жесткие – вплоть до расстрела.

Другим опасным бизнесом была спекуляция в крупных масштабах – дефицитные товары, поступившие в магазин, сбывались оптом постоянному скупщику, а потом перепродавались с наценкой от 40 до 100 процентов к официальной цене товара. За это тоже наказывали серьезно – крупными тюремными сроками.

Необъяснимая жестокость?

Что здесь важно, спрашивал Арон Каценелинбойген. В случаях с таким полуподпольным производством или сбытом государство формально ничего не теряло – свои деньги, по назначенной им же самим цене и в рамках установленных им же самим норм, государство получало исправно. И подпольные производители, и спекулянты с точки зрения экономики всего лишь оптимизировали баланс между затратами и выпуском и между спросом и предложением. Почему власть была так нетерпима именно к участникам такого рынка?

При этом граница между «коричневым» и «черным» рынками была довольно зыбкой. Но, тем не менее, понималась всеми очень хорошо. Например, «командированный за границу», привозивший импортные вещи на продажу своим знакомым, рисковал значительно меньше, чем фарцовщик, скупавший точно такие же вещи у приезжих иностранцев и перепродававший их своим знакомым. Водитель государственного автомобиля, подвозивший пассажиров, рисковал значительно меньше, чем человек, превративший свой личный автомобиль в частное такси. Почему? На этот вопрос Каценелинбойген давал очень оригинальный ответ. Власть рассматривала «коричневый рынок» как необременительное для себя средство привлечения работников в важные для государства области деятельности, где можно таким путем ограничиваться сравнительно низкой заработной платой. И такая деятельность угрозы для власти не представляла.

А вот деятельность крупного перекупщика или производителя товаров, по мнению власти, представляла угрозу – и не просто потому, что позволяла заработать большие деньги, а потому что подрывала монополию власти на установление цены на труд: «в СССР нет механизма борьбы за увеличение зарплаты», писал Каценелинбойген, а деятельность «предпринимателей», в сущности, и формирует такой механизм, чего власти допустить не могут.

Монопольная возможность установления цены труда – вот что было главным рычагом управления экономикой СССР

Именно об этом писал и Лев Тимофеев, рассуждая о том, как власть толкает людей в «черный рынок», потому что не хочет платить на «красном рынке».

«Вот где начинается «чёрный рынок»! ... с того, что крестьянина вынуждают продавать обществу свой сверхурочный труд, тогда как его труд в колхозе попросту отнимается почти задаром, без удовлетворения элементарных нужд крестьянской семьи. Вот где самая главная «купля/продажа» на чёрном рынке: не морковка продается…, но труд и жизнь крестьянина...

И промышленный рабочий или строитель за 8 часов ежедневного труда, оплаченного по существующим расценкам, не может заработать достаточно, чтобы прокормит семью и существовать самому. Чтобы купить мясо через заднюю дверь магазина или сапоги у спекулянта, он вынужден оставаться в цеху сверхурочно или, выйдя из цеха, искать заработок на стороне. Или воровать…»

Монопольная возможность установления цены труда – вот что было главным рычагом управления экономикой СССР, инструментом разделения общества на «красных» и «черных». Вот почему власти закрывали глаза на существование всех рынков – до тех пор, пока участники этих рынков не посягали на право начальника решать – кому, сколько и чего можно получить в обмен на свой труд.

Не эпилог

Сорок лет назад, в середине 1980-х, социолог Сергей Белановский сделал серию глубинных интервью с сотрудниками различных московских предприятий. Среди собеседников Белановского был директор маленького магазина «Овощи-Фрукты», рассказавший такую историю:

«…в магазинах существует такса для каждого грузчика - ежедневно 1 рубль ты должен дать ему на обед, в больших магазинах - 2 рубля.

Был случай. Хотели посадить одного директора магазина, но никак не могли. Тогда сотрудники ОБХСС собрали всех грузчиков и допросили. Те сознались, что по 2 рубля в день получали на обед. Умножили численность грузчиков на количество рабочих дней в году и на количество проработанных лет этого директора в магазине. И подсчитали количество денег, отданных за это время грузчикам.

Обвинение: “Где Вы взяли 15 тысяч рублей, чтобы кормить своих грузчиков?”

На этом основании его и посадили».

Дмитрий Прокофьев

Источник: https://economytimes.ru/starshiy-ekonomist/chernye-i-krasnye



или

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив