рейтинг блогов

Чарльз Фредерик Ворт.

топ 100 блогов ariananadia16.11.2021
Чарльз Фредерик Ворт и его венценосные заказчицы.




Чарльз Фредерик Ворт.


Чарльз Фредерик Ворт.

Чарльз Фредерик Ворт


Добиться от Евгении финансовой поддержки лионских изготовителей шелка казалось невозможным. Она не отличалась терпимостью к новому, как я уже упоминал, и к тому же Лион осуждал политику императора и императрицы. Но Ворт был полон решимости спасти французских промышленников и, будучи искусным дипломатом и политиком, сшил для Ее Величества очень красивое платье из лионской парчи. Оно было бежевого цвета, а цветочный узор, вытканный на ткани, был скопирован с редкой китайской шали.
Но когда он показал платье Евгении, она бросила на него всего один взгляд и категорически заявила:
– Я не буду этого носить. Я в нем буду выглядеть как занавеска.
– Но, Ваше Величество, – возразил мой отец, – наденьте его хотя бы ради того, чтобы ваше покровительство имело значение для лионских производителей!
Евгения иронически улыбнулась:
– С какой стати? Потому что они так добры по отношению к нам? – язвительно намекнула она на оппозицию Лиона.
– Их оппозиция – еще одна причина, чтобы вы носили их шелка, – возразил отец, – чтобы показать, что вы…

Но прежде чем он успел выдвинуть старый довод о пользе обезоруживающего великодушия, вошел император, и мой отец обратился к нему:
– О, сир, пожалуйста, убедите Ее Величество надеть это платье. Возможно, десять или двенадцать самых модных дам ожидают меня в моем магазине, и когда я вернусь, не успею снять пальто, как они бросятся на меня с криками «Покажите нам, что выбрала Императрица. Покажите нам, что выбрала Императрица». И как только я покажу, они немедленно закажут платья из такого же материала. Если Ее Величество выберет лионскую ткань, через пять минут в городе Лионе узнают, что Императрица оказала им честь, надев платье из их новейшего материала.

Император кивком одобрил красноречие моего отца и, обернувшись к Евгении, сказал:
– Господин Ворт прав. Наденьте это платье всего один раз, если оно вам так ненравится.
Это новый материал, выработанный нашими отечественными производителями, и это было бы разумным поступком.
Таким образом, императрица Евгения согласилась носить платье из бежевой парчи, которое «выглядит как занавеска», и лионский шелк прочно вошел в обиход. Год спустя его носили даже на улицах.

Чарльз Фредерик Ворт.

Платье Императрицы Евгении

Другой пример, в котором Ворт одержал победу над «непрогрессивной» императрицей, относится к прическе. Он убедил мать состричь волосы спереди и завить их в маленькие кудряшки надо лбом. Как он только смог преодолеть ее страх показаться смешной, удивительно. Видимо, у него была особая сила убеждения. Но ему это удалось, и у мадам Ворт была такая прическа, когда она впервые услышала Аделину Патти. Мы были в дружеских отношениях с Патти, и она часто посылала нам приглашение в ложу на свои выступления.
На следующее утро де Жирарден, журналист, в своей колонке комментировал это так: «Прошлым вечером симпатичная мадам Ворт появилась на концерте Патти с прической, которая сделала ее похожей на мадам Рекамье и вызвала огромное восхищение». Такая реклама вызвала настоящий переполох. Решительный отказ от простых лент для волос, принятых тогда, дошел до императрицы, и она спросила имя парикмахера, ответственного за это. Но когда Евгения узнала, что ее императорские волосы будут острижены ножницами, она вздрогнула и закричала: «О, но я никогда не соглашусь остричь свои волосы!» Тогда парикмахер соорудил маленькую искусственную челку, чтобы она могла носить ее под лентой. Однако позже, когда императрица привыкла и все остальные уже остригли свои волосы, она покорно согласилась на стрижку. Нет необходимости добавлять, что новая мода была к лицу императрице. Что за роскошный контраст представляли собой две эти женщины – моя мать и императрица Евгения! Тициановская императрица и темноголовая, симпатичная мама с ее тонким носом и приятным лицом! Классическая холодность Евгении и простота и очарование мадам Ворт!

Разумеется, отец часто видел императрицу Евгению, но мне довелось находиться в ее присутствии дважды. Первый раз я был еще пяти– или шестилетним ребенком. Королевская чета устраивала праздник в саду для всех детей, родившихся в один день с императорским принцем, которому они были крестными отцом и матерью. Столы были накрыты в саду Тюильри, и Ее Величество подавала детям еду. Поскольку сад был открыт и для других, кроме ее крестных детей, одному из молодых людей, работавших у моего отца, представился случай встретиться с императрицей. Он взял моего брата и меня на этот детский праздник.

Этот смелый молодой человек, оказавшись на празднике, быстро подошел к императрице и сказал: «Ваше Величество, – и твердо продвинул нас вперед, – это сыновья господина Ворта». Она повернулась к нам и ласково заговорила. Я был очень смущен. Если бы мне вдруг улыбнулась Святая Дева, я не испытал бы большего трепета. В самом деле, если принять во внимание ее внешность, в ней была какая-то божественность. Когда Евгения внезапно улыбнулась мне, ее выражение было нежным и обворожительным, губы ярко-красного цвета оттеняли великолепные белые зубы, волосы были темно-красными с золотым отливом – впоследствии она сделала их светлее – и поддерживались мягкой лентой. Одета императрица была в длинное лиловое платье и шляпку из белого тюля.

Empress Eugénie in Court Dress (Guillemet after Winterhalter, Musée d'Orsay).jpg

Мой второй разговор с ней состоялся, когда мне было около тринадцати лет. Я сопровождал все того же веселого молодого человека в Сен-Клу с посланием к Ее Величеству. Мы жили в то время в Сюрене и отправились пешком в Сен-Клу, который находился примерно в часе ходьбы от нашего дома. Не имея даже представления о том, что нам предстоит встреча с императрицей, я отправился в эту увеселительную прогулку в прочной одежде, тяжелых школьных башмаках. Когда мы пришли, они так запылились, да и лицо было не слишком чистым. Без сомнения, если бы моя утонченная мама узнала, что я предстал перед императрицей в таком виде, она бы не смогла удержаться от слез.

Но на мадам Поле, горничную Евгении, казалось, бо́льшее впечатление произвел мой рост, а не невзрачный костюм. «О, это юный сын господина Ворта! Какой он высокий! Ее Высочество обязательно должна его видеть», – воскликнула она. И она взяла меня за руку и повела грязного мальчишку, каким я тогда выглядел, к императрице. Теперь я смог увидеть Ее Величество. Ее платье со строгим корсажем было из белого кашемира, с туникой из того же материала, отделанной бархатом цвета волос. Единственным украшением были серьги, и она могла бы позировать как образец элегантной простоты. Евгения воскликнула при виде контраста моего роста с ростом ее сына, который был того же возраста, что и я, очаровательно поздоровалась со мной и, обратившись к мадам Поле, сказала: «Вот так разница! – и с сожалением: – Вот если бы принц был таким высоким!» Естественно, на этом разговор со мной, таким маленьким мальчиком, иссяк за пять минут, но тем не менее все эти пять минут она была восхитительна.

Однажды я видел ее катающейся на коньках с княгиней Меттерних и двумя придворными дамами, вся четверка держалась за обтянутый бархатом стержень. Тогда модно было носить длинные платья на улицах, но за городом и для катания на коньках допускалась более короткая юбка. Во второй половине дня я увидел императрицу и ее придворных дам, развлекавшихся на льду, на них были широкие бархатные брюки до колена и высокие гетры. Поверх брюк были раздувающиеся кринолины до колена. Некоторые из костюмов были отделаны соболиным мехом, а другие мехом шиншиллы. С этим нарядом надо было носить маленькую шляпку-ток из подходящего бархата, отделанную мехом. В те дни все элементы костюма должны были сочетаться друг с другом. Шляпы, плащи, гетры, брюки до колена, платья. Некоторые в своем страстном стремлении к абсолютной гармонии доводили моду до крайности. Я вспоминаю одну женщину, некрасивую и не слишком молодую, для которой отец сделал платье из черного бархата в оранжевый горошек. Однажды, когда он уже забыл этот пятнистый оптический садизм, дама вошла в магазин в этом платье, в туфлях, шляпе, с перчатками и зонтиком – и все было в горошек.

Без сомнения, фотографии этого королевского катания на коньках, частично из-за их бравых кринолинов и брюк, вызовут у конькобежцев двадцатого века нечестивые насмешки.

Ее Величество не только никогда не вводила моду, но крайне неохотно принимала новые идеи, даже если они становились популярными. Кроме того, она упорно придерживалась своих предпочтений и антипатий. Когда Евгения полюбила всякого рода отделки, то желала иметь их на всех своих платьях. Когда ей нравился какой-нибудь цвет или фасон, она отказывалась заменять их чем-нибудь новым. В ней не было ничего от тех женщин, которые кричат: «О, я не могу носить бант на платье в этом году, у меня был такой бант прошлой весной». Однако, вопреки своей верности установившемуся порядку, когда императрица увидела знаменитое «плоское» платье на девушке из магазина, она невольно издала возглас одобрения. Но едва Ее Величество это произнесла, сразу же подумала, как она будет первой носить платье с «плоским» передом, это может показаться неприличным. А ведь отец позаботился, чтобы спрятать линию живота под драпировкой с двумя длинными, свободно висящими концами.

Empress Eugénie, Hillwood Museum, 1857.jpg

Наверное, самое красивое платье, созданное отцом для Евгении, предназначалось для открытия выставки 1867 года, и… она его никогда не носила. Материал, великолепный матовый фай лимонного цвета с рисунком «помпадуровских» цветов, напоминающим испанские шали, был специально выткан в Лионе. Оно было отделано алансонским кружевом, разумеется настоящим, и бантами из пастельного атласа цвета лаванды. Когда оно было закончено, отец взял меня с собой в Тюильри, чтобы доставить его императрице. И когда он разложил эту шелковистую красоту, она издала негромкий восторженный возглас. Но той же ночью Евгения получила известие, что Максимилиан, император Мексики, взят в плен, и ей показалось, что при подобных обстоятельствах она не может появиться в столь блестящем платье. И оно было отвергнуто.

Внешне императрица Евгения была красивейшей из женщин, по своим манерам могла показаться самой очаровательной, если ей хотелось такой казаться. На самом деле она была холодной, высокомерной и предпочитала общаться с людьми с высоты своего трона. В результате все к ней обращались с настороженной почтительностью и подобострастным уважением. Однако Ворту довелось заметить с ее стороны некоторое смягчение, хотя и мимолетное, происшедшее, видимо, от задумчивости. Он пригласил господина Алленби, его первого лондонского нанимателя, пожить у него в доме на время выставки. И однажды в Тюильри, когда Ворт закончил мелкие доделки в нескольких платьях, подготовленных для торжественных случаев, он решил доставить удовольствие своему бывшему шефу. Евгения, как обычно, к поясу своего платья прикрепляла букетик фиалок – любимых ее цветов, которые всегда стояли в большом количестве в ее комнате. Отец выступил вперед и спросил: «Можно мне взять такие же цветы, Ваше Величество? – указывая на разложенные букеты с фиалками. – Я бы хотел подарить их господину Алленби, моему прежнему начальнику в Лондоне. Я даже не могу подобрать слов, насколько этот подарок будет для него драгоценным сувениром в память о визите в Париж».
Евгения улыбнулась и, сняв букетик с пояса, сказала: «Пожалуйста, господин Ворт, передайте это вашему гостю, раз это так ему понравится». В память об этом благородном жесте Ворт посылал Императрице большой букет фиалок каждый год, последний – в год ее смерти, как писала в своих мемуарах княгиня Меттерних.

Чарльз Фредерик Ворт приготовил еще более искусно выполненное и восхитительное платье для Ее Величества к официальному обеду в русском посольстве. Но в тот самый день какой-то поляк выстрелил в царя во время смотра войск на Лоншанском поле, выкрикнув при этом: «Да здравствует Польша!» Императрица, глубоко потрясенная, как, впрочем, и весь Париж, поняла, что менее сверкающий костюм подошел бы больше к ее настроению. Вернувшись в Тюильри, она попросила мадам Поле вызвать моего отца. Извещенный о желании Ее Величества, он послал за белым тюлем с рисунком из маленьких серебряных стежков и покрыл одно из ее более простых платьев тремя юбками. Поверх платья Евгения надела ленту Почетного легиона, вместо большой диадемы с длинными связками жемчужин – алмаз «Регент», прикрепив его к маленькой греческой диадеме. Когда вошел Император и посмотрел на нее, он поздравил моего отца с находчивостью и талантом создавать платья за два часа, соответствующие общему настроению. Это была непростая задача, но Ворт был необычным кутюрье и не мог отступить перед королевским и дипломатическим заданием.

В почтении, которое мой отец оказывал императрице, не было ничего от низкопоклонства. Когда Евгения была у власти, он не просил у нее наград, а после ее изгнания оставался лояльным. И абсолютно верно написала в своих мемуарах княгиня Меттерних, за что я ей очень благодарен: «Господин Ворт был даже более предан Императрице после падения Империи, чем до этого. И очень жаль, что те, кто действительно обязан своим положением Империи, не следовали его примеру!» Подобно всем великим красавицам, Евгения, конечно, была избалована, а ее отчужденность под внешними любезными манерами делала внешность еще более поразительной. До ссылки она была похожа на всех женщин высшего общества своего времени, то есть поверхностной. После изгнания она узнала смысл жизни, научилась понимать людей и с годами стала более глубокой личностью.
Примерно через пятнадцать лет после войны 1870 года отец посетил остров Уайт и, оказавшись поблизости, отправился засвидетельствовать свое почтение Императрице в изгнании. Она приняла его со всей любезностью и подлинной изысканностью в своем зимнем саду, в странном месте, наполненном похожими на бамбук растениями, привезенными из тех мест, где погиб ее сын.

Последний раз я видел ее на людях в опере, великолепную, в голубом платье, в жемчужном ожерелье и греческой диадеме с «Регентом» в прекрасных волосах.

Среди девяти королев, носивших туалеты от Ворта, были три русские царицы. Первую, жену Александра II, бабушку царя, убитого большевиками, и сестру, как я полагаю, королевы Вюртембергской, мы никогда не видели, шили все платья по модели, специально подготовленной по ее размерам, и отсылали их даже без примерок. Кстати, ее датская последовательница, Мария Федоровна, сестра Александры, королевы Англии, начала приезжать к нам, когда была еще женой Великого князя, и осталась одной из наших самых верных клиенток до самой смерти.

Чарльз Фредерик Ворт.

Визитное платье императрицы Марии Федоровны. Мастерская Ворта

Она отличалась вдумчивостью и скрупулезностью. Например, незадолго до того, как ее сын, Великий князь Николай, собрался жениться, Мария Федоровна написала нам и просила прислать рисунки и образцы тканей, чтобы она смогла заказать дюжину или более платьев в подарок своей будущей невестке. Царица писала, что ей очень бы понравилось розовое платье, вышитое серебром и отделанное французскими розами. Невеста могла бы надеть его на прием во французском посольстве в честь молодых. Мы сразу же отправили посылку морем. Но Ее Величество не смогла сделать выбор или отправить заказ, так как внезапно скончался царь Александр III, и двор погрузился в траур на целый год. Конечно, за год мы обо всем забыли, пока однажды с удивлением не получили отложенный заказ полностью. По истечении официального срока траура Мария Федоровна напомнила нам о заказе и сделала выбор из присланных материалов и фасонов.

Чарльз Фредерик Ворт.

Платье императрицы Марии Федоровны, созданное Вортом

Но некоторые ткани, которые она выбрала, к этому времени уже не выпускались, но мы были столь тронуты ее тонкостью и вежливостью, что специально их заказали, а не стали предлагать Ее Величеству поменять свой заказ. Естественно, именно через Марию Федоровну мы стали шить и туалеты для последней русской императрицы, которую ожидала трагическая судьба. Последняя царица приезжала в Париж с официальным визитом, где я имел случай увидеть ее. За исключением того, что ее лиф был слегка коротковат, что в некоторой мере лишало силуэт элегантности, императрица была статной, высокой и весьма красивой. В действительности и она, и ее сестра, жена Великого князя Сергея, слыли красавицами. Я видел ее дважды, когда она представала во всей своей красе. В первый раз, когда выходила из Оперы после торжественного представления, а второй – на открытии моста Александра III в Париже, когда двенадцать маленьких девочек, все в белом, среди них была и моя дочь, подносили ей огромный куст орхидей двух с половиной метров в высоту.

Но из всех троих мы считали самой приятной и очаровательной Марию Федоровну.

Когда эта принцесса стала царицей, она заказала Ворту сшить ей мантию из бархата розового цвета, целиком вышитую серебром. Эта великолепная мантия стала одной из главных принадлежностей ее официального наряда, и она надевала ее по многим официальным случаям. Когда сын Николай взошел на престол, она заказала, чтобы этот рисунок серебряной вышивки был повторен еще раз на лиловом бархате, что более подходило к ее возрасту и титулу королевы-матери.

Модель для той и другой мантии, которые носили при российском дворе, должна была получить одобрение церемониймейстера. Единственным разрешенным отклонением от установленного была длина шлейфа, но даже это определялось положением особы при дворе. Например, если шлейф царицы составлял четыре метра, великая княгиня должна была носить шлейф в три метра семьдесят пять сантиметров, а просто княгини – три метра пятьдесят сантиметров и т. д. Помимо этой мантии, одежда, предписываемая при российском дворе, была, как я уже говорил, странной и необычной настолько, что ее можно было надеть на знаменитый бал де Саган или Девонширский. Она состояла из белого нижнего сарафана, который должен застегиваться или, по крайней мере, казаться застегнутым от шеи до низа подола.

Чарльз Фредерик Ворт.

Для торжественных случаев пуговицы часто дополнялись брошью с бриллиантами или драгоценными камнями, специально нашитыми на сарафан. К костюму полагался особый головной убор, носящий название «кокошник». С него свисала длинная сетка, изготовленная из нитей синели, подобная испанской сетке из бархата, чтобы в нее убирать волосы. Примерно до 1850 года волосы могли свободно лежать в этой сетке, но в дальнейшем сложился обычай носить высокие прически, сетка автоматически стала короче. Кокошник, к которому она была приделана, всегда был инкрустирован драгоценными камнями, а многие добавляли бахрому из бриллиантов, что создавало впечатление, будто головной убор полностью покрыт бриллиантами. В придачу к этому бриллиантовому головному убору с сеткой, окутывавшей волосы, каждая женщина, появлявшаяся при дворе, должна была носить вуаль из прозрачной кисеи или кружев, которая спускалась ниже колен.

Царица и ее свита носили этот костюм с выверенным по длине шлейфом, сверкающим головным убором и причудливой вуалью не только по торжественным, официальным случаям. Также они должны были воздерживаться от ношения черной одежды.
Признанным цветом старинного российского двора был белый. Другой случай, когда цвет играл важную роль при этом великолепнейшем из всех дворов, представлялся, когда полк, в котором царица числилась полковником, проходил парадом перед Их Величествами. Все дамы должны были надевать цвета соответствующего полка: белое платье с отделками красным и золотом.

У них был еще один обычай, одновременно интересный и забавный, о котором нам рассказал один из наших русских клиентов. По-видимому, обычно в первый день нового года все придворные дамы приходили во дворец в своих самых изощренных и разукрашенных платьях – наряженные уже в восемь часов утра, представьте себе! – чтобы выразить свое уважение Их Величествам. Получалась странная процессия: каждая участница несла шлейф впереди идущей дамы, подобно тому как в цирке слон цепляется хоботом за хвост впереди идущего собрата.

Чарльз Фредерик Ворт.

Это было божественное зрелище! Изысканные и часто чрезвычайно красивые женщины в своих усыпанных драгоценностями платьях, в сверкающих кокошниках, в бесценных кружевных накидках и вуалях, соединившиеся вместе четырехметровыми шлейфами, подобно выступающим в цирке слонам. Этот строй сохранялся до момента, когда они оказывались в нескольких шагах от царя и царицы, когда каждая дама исполняла глубокий реверанс. И хотя это могло выглядеть смешным, требовались сила и ловкость, потому что шлейф каждой из дам весил немало. Я припоминаю, как одна русская красавица, для которой я только что закончил придворную мантию ужасающего веса для одного из таких новогодних шествий, приподняла этот туалет и воскликнула: «Бедная мадам… – назвав имя дамы, которая всегда следовала за ней в этой процессии, – как она это будет нести!»

Несомненно, русская клиентура была исключительной. В дневное время русские женщины одевались очень просто, настолько неприметно, что нельзя было отличить Великую княгиню от одной из ее дам, в шерстяных платьях и маленьких шляпках для прогулок или катания на санях. Зато вечером и во время официальных приемов они просто расцветали в своих нарядах, которые можно было сравнить только со сказками «Тысячи и одной ночи». Со времен Екатерины Великой было невероятно модно носить драгоценности, и самые важные придворные церемонии, по существу, были выставкой камней.

Чарльз Фредерик Ворт.

Наряду с тремя царицами мы одевали великую княгиню Марию, сестру императрицы Александры (вероятно, автор имеет в виду великую княгиню Елизавету Федоровну). У нее была привычка приходить в нашу мастерскую на рю де ла Пэ в сопровождении полдюжины дам. Они обычно усаживались вокруг Ворта, когда он рассказывал о фасоне платья, описывал его цвет, отделку и детали фасона. А когда отец заканчивал пояснения, Великая княгиня говорила: «Я хотела бы, чтобы оно было белое». И тогда одна за другой дамы из ее свиты вставали по очереди и бормотали: «Если вы не возражаете, я хочу, чтобы мое было голубым», – или «розовым», или «желтым», пока каждая не выбирала для себя цвет платья. Таким образом, за полтора часа отец мог продать сотню платьев. Оговаривался только цвет, а что касается фасона или материала, ему давался карт-бланш. Две недели спустя великая княгиня и ее дамы возвращались для примерки и всегда выражали восторг по поводу того, как ему удалось подчеркнуть самые лучшие черты каждой из них.

Чарльз Фредерик Ворт.

Королева Виктория-Эухения

Из пяти испанских королев, которые оказали нам честь своим покровительством, – королева Виктория, кузина короля Англии, с ней у меня были личные контакты, была последней. У этой дамы был обычай, всякий раз проезжая через Париж, заходить в наш Дом на рю де ля Пэ, не важно, заказывала она что-нибудь или нет. Она принадлежала к той редкой категории королев, которые выглядят в соответствии с обстановкой. Прекрасная, высокая, светлая, златовласая, с прозрачной кожей и чарующей улыбкой, она была чрезвычайно милым созданием и настолько доброй и грациозной, что никто не чувствовал себя подавленным от ее высокого социального положения. Ничто не могло превзойти ее любезность.

Однажды Виктория пришла в нашу мастерскую и сказала: «Я сегодня пришла не затем, чтобы что-нибудь заказать, мисс X. уже передала мой заказ продавщице-примерщице три недели тому назад. Но я просто зашла сказать вам “Доброе утро” и сообщить, что я очень довольна моими новыми платьями. Они просто очаровательны». Ее свадебное платье, заказанное императрицей Евгенией, было, конечно, изготовлено в Англии, потому что принцесса Баттенбергская не хотела и слышать, что оно будет сшито где-нибудь еще. Но с того времени, находясь в окружении наших клиенток, королева Виктория всегда приходила к нам и каждый год делала большой заказ, извиняясь, что не может заказать еще больше. Очевидно, политические соображения вынуждали ее покупать часть своего гардероба в Мадриде. Тем не менее часто эти платья были нашими моделями, закупленными мадридскими портными.

Королева-мать Кристина, бывшая эрцгерцогиня Мария Кристина и вторая жена Альфонса XII, стала одной из наших клиенток во время подготовки к ее свадьбе, и с тех пор она всегда оставалась очаровательной и доброжелательной. Я помню, как первой сделал ей шлейф для придворного платья. Он достигал четырех метров в длину, был изготовлен из черного бархата, вышитого серебряными лилиями, с фестончатыми краями. До этого шлейф всегда укреплялся на талии, но я придумал добавить к нему два бархатных рукава, вышитых тем же узором, и заложил складки на уровне плеч. Королеве Кристине так понравилось, что она приняла это новшество, и все последующие шлейфы укреплялись на уровне плеч. Некоторые дамы из свиты все же оставались верны прежней моде, их шлейфы укреплялись на талии.

К этому новому шлейфу я сделал для нее платье из черного атласа, украшенное кружевом шантийи и вышитое серебром. Она надела его на прием, где сидела рядом с королем впервые в роли королевы-регентши. Свадебное платье Кристины было заказано нашему Дому моды ее свекровью, королевой Изабеллой, через посредство герцогини де Сесто, ранее герцогиней де Морни. Оно было сделано из белого атласа, вышито серебром и украшено алансонским кружевом, из которого был также сделан венок с флердоранжем. Его парадный шлейф достигал четырех с половиной метров, полностью вышитый лилиями. Поскольку достаточного количества кружева с одним и тем же рисунком невозможно было найти, нам пришлось использовать два вида кружева. Это не было необычным. Даже свадебное платье императрицы Евгении было сделано с оборками из трех видов алансонского кружева разного рисунка.

Мы также шили первую придворную мантию и предшественницы королевы Кристины, королевы Мерседес, первой жены Альфонса XII, оно было подарено ее свекровью Изабеллой. Платье к ней было из белого атласа, вышитое серебром, а шлейф длиной четыре с половиной метра из красного бархата был отделан горностаем и расшит золотом гербами со львом и башней. В это же время мы сделали мантию для Изабеллы с парадным шлейфом синего цвета с вышитыми золотыми лилиями. Королева Мерседес умерла вскоре после своей свадьбы.

Изабелла, свекровь Мерседес и Кристины, была второй из пяти испанских королев, которые обращались к нам. Первой была старшая королева Кристина, мы обслуживали ее и во время изгнания в Париж. К несчастью, это продолжалось недолго, потому что она умерла вскоре после своей ссылки в Париж. Однако Изабелла была одной из лучших клиенток. Она обычно приходила в наш магазин на рю де ла Пэ, когда хотела. Мы принимали ее по- королевски, что приводило ее в отличное настроение. Она была крупной женщиной, почти неуклюжей, но, несмотря на кажущуюся неповоротливость, ее осанка была величавой, а манеры королевскими. Изабелла обожала наряды и имела слабость к темным оттенкам розового цвета. Вплоть до дня своей смерти она восклицала в разговоре с отцом: «Как я люблю розовый цвет!», но она произносила его как «росовый». Когда королева хотела, то бывала чрезвычайно любезной, никогда не уходила из нашего магазина, не справившись о здоровье нашей матери, а потом брата и меня, а наши примерщицы, которые ходили во дворец Кастилии примерять какое-нибудь платье, всегда возвращались в магазин с приветом отцу.

В Португалии Дом Ворта обслуживал двух королев. Первой была Мария Пиа, дочь Виктора Эммануила; она произвела на нас впечатление великосветской дамы, очень щедрой и царственной. Ее нельзя было назвать красивой, но в ней было какое-то величие: профиль выдавал большую силу характера, он действительно был немного грозным. Но королева была проста и грациозна, хотя первое впечатление было противоположным. Ничто не было слишком прекрасным, или слишком роскошным, или слишком дорогим для Марии Пии. После того как она овдовела, стала часто приходить в наш магазин и, само собой разумеется, была очень приятной и выгодной клиенткой.

Ее преемница, королева Амелия, по-настоящему не стала нашей клиенткой. Во время подготовки ее свадьбы все приданое было распределено между всеми парижскими домами моды. Ее мать, герцогиня Галиера, очень близкая подруга графини Парижской, привела ее к нам. В этот единственный визит к нам графиня Парижская заказала для себя очень красивый парадный шлейф из вишневого бархата на подкладке из розового атласа, который надевался поверх белого атласного платья и прекрасной вечерней шали. Этот заказ положил конец нашим отношениям с португальским двором, который вскоре после этого был распущен.

В Германии мы создавали модели старой императрице Августе, супруге Вильгельма I, через поверенного, то есть продавали берлинским портным, а они в свою очередь – Ее Величеству. Она любила все великолепное и всегда была очень богато одета. Прусская принцесса Виктория стала ее преемницей и нашей клиенткой до восхождения на трон. Мы всегда делали несколько платьев для нее каждый год, иногда продавали непосредственно ей, а иногда через поверенных.

Чарльз Фредерик Ворт.

Венгерское коронационное платье, созданное Вортом для Елизаветы Австрийской

Елизавета, австрийская императрица, никогда не приезжала в Париж, но тем не менее заказывала у нас три или четыре платья в год. Для нее платья не играли большой роли. Она любила простоту и почти всегда белое, жемчужно-серое или очень светло-сиреневое. Венские портные следили за тем, чтобы у них было хотя бы одно готовое платье по ее меркам.

Супруга короля Бельгии Леопольда I – еще одна королевская особа, которую мы обслуживали через посредников, но ее преемница, обожаемая королева Елизавета, никогда не упускала случая зайти к нам во время своих поездок в Париж. Она была женщиной твердых убеждений, вела себя со спокойным достоинством, отличалась скромностью, непритязательностью и дружелюбием. К тому же королева оказалась очаровательно застенчивой и покраснела как молодая девушка, когда я предложил ей маленький букет орхидей, перевязанный ленточкой бельгийских цветов. Один или два раза в год мы отвозили несколько платьев в Брюссель. Когда мы приехали туда в последний раз, привезли замечательную придворную мантию для нее.
Единственная шведская королева, которую мы обслуживали, была супругой Густава, правившего в 1864 или 1865 году. Эта королевская особа заказала у нас несколько платьев, чтобы доставить удовольствие партнеру моего отца г. Бобергу, шведу по происхождению, он поддерживал связи со шведским двором. Однако правители этой маленькой продвинутой страны не имели вкуса. При дворе царила простота, и королевская пышность там была почти неизвестна.
Из-за своих связей с императорской семьей Германии королева Греции София никогда и не думала покровительствовать французской фирме, но ее свекровь, королева Ольга, дочь великого князя Константина, была нашей верной патронессой и время от времени посылала нам заказы.

Чарльз Фредерик Ворт.

Королева Маргарита Савойская

Нашей единственной клиенткой в Италии была королева Маргарита, умершая зимой 1925/1926 года. Она была к нам очень дружественно настроена с самого начала, и мы посылали ей каждый год много нарядов непосредственно и через посредников. Наши отношения с ней всегда были весьма приятными, хотя и имели забавные затруднения, которые возникали не по нашей вине. Один раз мы изготовили ей платье для поездки в Россию. Когда она пришла на примерку, ее служанка – я не понимаю, каким образом, – забыла убрать полоску бумаги, на которой было написано крупными буквами «Ворт, 7 рю де ла Пэ, Ее Величеству, королеве Италии, синий атлас, вышитый жемчугом и серебром». Такие этикетки мы всегда прикрепляли к платьям, чтобы упаковщик мог свериться с партией товаров. Когда Ее Величество вошла в комнату, император Александр II посмотрел на нее и воскликнул: «Что это такое? Разве вы ходячая реклама Дома Ворта?» Королева Маргарита посмотрела вниз, увидела этикетку и рассмеялась до слез, а затем заявила: «По крайней мере, это доказывает, что платье новое».
Однажды она попросила меня использовать кружева Бурано, патронессой которого она была, что привлекло несколько очень больших заказов итальянских аристократов, которые пришли в наш Дом. Политические события, изменения моды, которые сделали использование буранских кружев невозможным, позже прервали наши отношения. Ее преемница, как я понял, не обращала внимания на наряды, и мы никогда ее не видели.

Жан Филипп Ворт "Век моды.

Оставить комментарий

Архив записей в блогах:
На этих редких кадрах известные события и личности предстают с новой, ...
...В данном случае власть (в смысле политическая сила) - это и есть популяция, которая выжила. А насколько ее выживание коррелирует с выживанием популяции, среди которой она паразитирует (то есть народа) - это частный вопрос, к общей закономерности не имеющий отношения. Разные паразиты ...
Когда-то, ещё бытость мою в Москве наездами, из Баку, в начале 90-х, когда мы собирались в Америку, (точнее, все, кроме меня - в Америку, а я в Израиль) и я не думал, что буду жить в Москве, меня поразил до глубины души потолочный плафон на станции ...
Добраутра, уважаемые сопесочники, френды, а так же прочие мимокрокодилы, любящие посещать Машметовский зоопарк! В первой части https://zasiraki.livejournal.com/209549.html мы говорили о том, как с незапланированным рождением третьего ребенка одна обычная воронежская семья стала ...
Хелп, неравнодушные сообщницы! Прошу совета, сегодня же пятница! Стою перед выбором варочной электрической поверхности(панели). Марки, функции, гарантии и все остальное для меня пока пустой звук. Есть двое детей, которые могут тянуть руки, есть средний бюджет для покупки. И есть желание ...