Большая перемена на Заречной улице: феномен советской «вечёрки».

- ...Мне довелось лично общаться с людьми, прошедшими через
вечёрки. Когда я после школы работала на междугородной станции,
моими коллегами были девушки, которые учились вечером. Система того
ПТУ, куда они попали после 8 класса, не подразумевала общего
образования - их в течение полугода учили профессии и отправляли на
производство с тем, чтобы они нашли в себе силы завершить учёбу без
отрыва от производства. И многие, кстати, так и не завершили -
прелести взрослой жизни, к которым они успели приобщиться, делали
возвращение за парту чем-то, вроде однозначного регресса. К тому
же, отличниц среди них не было и учиться им не хотелось. Некоторые
из девочек, напротив, сделались успешными ученицами именно в
вечёрке, и получив аттестат, шли в техникумы и ВУЗы.
Потом, и сама работая в школе (правда, в обычной), я познакомилась с учительницей, некогда преподававшей в вечёрке (которую радостно расформировали в тупые-90-е). Когда я спросила, правда ли то, что показывают в фильме «Большая перемена»? коллега ответила, что и да и нет... Мне запомнилась одна деталь: «Им часто очень хотелось спать». То ли было так скучно спрягать немецкие глаголы, то ли уработались, но факт оставался фактом. Вообще, тема вечерних школ в советском кино поднималась не один раз. Достаточно вспомнить «Весну на Заречной улице» с её любовной драмой на фоне учебно-производственного процесса. Тося Кислицына из «Девчат» тоже посещает школу после окончания рабочего дня. В фильмах 1950-1960-х годов часто мелькали фразы, подтверждающие, что герой с утра идёт на завод, а вечером - в школу. Это была своеобразная реклама вечернего обучения, ведь многие рабочие, подобно Генке Ляпишеву из «Большой перемены», хотели вечером культурно отдыхать, а не выписывать на доске второй закон термодинамики.
В вечерних школах была своя специфика - взрослые люди, часто обременённые семьями, играли по сути в подростковые игры - учили стихи, получали оценки и отчитывались перед учителем, который мог быть их моложе на несколько лет. С другой строны, учителя тоже попадали в нестандартную ситуацию - они не могли пользоваться привычным учительским набором кнута-и-пряника. На человека, стоящего посменно у доменной печи, очень сложно орать, согласитесь. Даже на ткачиху или повариху - сложно. А если учителю - 25 лет, а ученице - 30 и у неё трое детей или она - беременная. В фильме про весну на Заречной улице обыгрывается водевильная ситуация - особые отношения ученика и учительницы. В «Большой перемене» эти отношения усугубляются законным браком: строгая и пафосная красавица - жена двоечника Ганжи. Или вот - люди разных поколений за одной партой - Нелли Леднёва со своим непутёвым, но добрым папашей. Нелли стесняется своего отца; прежде всего ей стыдно перед Нестром Петровичем. Опять-таки, потому что она его любит. Такие любовные коллизии невозможны в обычной школе - ну в той, которая с детями. А если такое всё-таки происходит - это ЧП, а не водевиль.
Для обычного, нормального дитяти-школьника оценка - это стимул. Для взрослого рабочего человека, иной раз зарабатывавшего в два раза больше, чем педагог, пятёрки и двойки - это такая же мелочь, как фантики, которые используют дети вместо денег, играя «в магазин». Взрослый человек, узнавший вкус иного стимула - денег - никогда не будет тянуться за пятёркой. Даже студенты вечерне-заочных форм обучения часто живут по принципу «лишь бы сдать». А учащиеся вечерних школ и подавно, ибо для них самое главное - спихнуть этот груз в виде аттестата зрелости, а уж что там будет выписано - дело десятое. И вот ещё - родителей в школу не вызовешь. Дети очень боятся вызова мамы (и особенно - папы). А сталевар?! Поэтому учителя должны быть ещё интереснее, ещё умнее, чем в обычных школах. Единственный реальный стимул для небольшой части их учеников - возможность дальнейшего роста, поступление в техникум или в ВУЗ. Важно и то, что взрослому человеку (особенно, если он и в детстве не блистал) труднее запоминать, труднее выводить формулы, не говоря уж о написании сочинений.
С другой стороны - великовозрастные школьники чаще всего ведут себя спокойно. Их не надо успокаивать при помощи ора - ткачиха сядет и сидит, ей не надо грубить преподу, она уже выросла из этого. Протест - метод юных. Взрослый рабочий может ничего не делать, не приходить, тупить у доски, но он не будет подкладывать кнопки или плеваться в трубочку. Очень многое зависело от руководства завода или фабрики. Если оно было заинтересовано в том, чтобы его рабочие учились - парты не пустовали. Если же было наплевать (как в случае с моей междугородкой), то тут всё зависело от личной потребности человека. А человек часто бывает слаб. Не каждому дано отменить дискотеку или свидание в пользу урока геометрии. Причина - та же дискотека даёт позитив здесь и сейчас, а результаты от посещения уроков - в некоей отдалённой перспективе. Человек, как правило, выбирает то, что здесь и сейчас.
Кроме того, у школьников из вечёрок была уже более-менее устоявшаяся система ценностей. Даже у 16-летних девочек-телефонисток, которые по всем параметрам были намного взрослее своих сверстниц из 9-10 классов. Как правило, ценности эти были вполне материальные - скорейшее создание семьи, обзаведение потомством, денежный достаток. У этих людей была на редкость короткая молодость, которую они старались как можно плотнее заполнить событиями. Молодые годы в их понимании всегда были связаны с танцами, с любовью, с вечеринками, а у некоторых - и с выпивкой. Всё это должно было прекращаться с наступлением брачно-семейных будней. Захотят ли эти люди портить себе краткий миг весенней юности? Чаще всего - нет. И нужны очень мощные и даже изощрённые стимулы, чтобы работник захотел что-то поменять в своём миропонимании. К примеру, взятие шефства над молодым специалистом, сопряжённое с обещанием карьерного роста.
На тех же производствах, где нужна была именно простая рабочая сила, руководство просто не вмешивалось и предоставляло рабочим полную свободу действий. Хочешь - учись, не хочешь - твоё дело. Я лично знала сорокалетних женщин с восьмиклассным образованием... Что же касается учителей, то в вечёрках, как правило, был свой костяк - педагоги, которые долгие годы специализировались именно на взрослых школьниках. Моя знакомая учительница так к ним привыкла, что с детьми ей было скучновато. Вплоть до того, что «...с пятиклассниками так не пошутишь!» Действительно, если у тебя в классе 25 человек вагоноремонтников, с ними можно и пошутить... Не так, как с деточками. В общем, везде своя специфика, свои трудности.
Что же касается фильма, то он решён очень интересно. С одной стороны - это красивая сказка с молодыми привлекательными актёрами. С другой - показаны все трудности и коллизии с которыми сталкиваются учителя и ученики вечёрок. Тут и конфликт под названием «школа VS танцы», и любовные страдания, и трудности взрослых людей в постижении знаний. Фильм, вышедший в самом начале 1970-х, обладает несомненной энергетикой предыдущего десятилетия. Даже яркий солнечный свет и открытые пространства в фильме - родом из 60-х. И сами герои - молодые рабочие, тянущиеся к знаниям (или бегущие от них в сторону танцплощадки). 1970-е - это эпоха пресыщенно-утомлённой интеллигенции, читающей между строк.
P.S. А вечерние школы есть и сейчас. Причём, если судить по сайтам этих учебных заведений, весьма недурные.