"Благоволительницы"

anna_scherer — 29.07.2013 Роман Джонатана Литтелла "Благоволительницы" увешан наградами не пигмейского толка ( Гонкуровская премия, Гран-при Французской академии) и восторженными эпитетами ("Выдающееся литературное и историческое явление", "Книга десятиления"). Не могу назвать ее выдающейся, однако явлением это точно, аналогов в современной литературе, по-моему, нет, сравнить не с чем.

Прочла у своего френда stroganov рецензию на книгу под названием "Достоевский XXI века?" и засомневалась, приступать ли к чтению--не люблю Достоевского, как по мне, литературный дар человека обошел стороной, перо было абсолютным тупым, но подточить Федор Михайлович его и не пытался, не удосуживался редактировать и работать над текстом, потому и вынуждены потомки, подзуживаемые общественным литературным мнением, копаться в сумбурных нагромождениях слов, в нечитабельных конструкциях и выискивать в них глубинный смысл. Очень не хотелось воевать с текстом и на этот раз, но по манере письма Литтелл не Достоевский (первое ура!).

Роман не терпит параллельного чтения другой книги (я часто этим грешу), он объемен не только странично (почти 800 страниц убористого шрифта без разграничения диалогов), но и содержательно. Психологически читать порою было сложно, при всем при том смакования ужасов автор не допускает, скорее ощущается эффект тихо работающей камеры-фиксатора. Первая половина романа читалась вообще на разрыв аорты, ближе к концу писатель ушел в полуводевиль-полутриллер с множественными фантазиями-снами главного героя. С одной стороны это минус,  с другой--наверное, пощада для читательской психики.

Повествование ведется от лица офицера СС Максимилиана Ауэ, воевавшего на Восточном фронте (Украина, Кавказ, Сталинград), инспектировавшего концлагеря. Счастливо избежавший наказания после войны и превратившийся в управляющего кружевной фабрики, бывший эсэсовец вспоминает былое, размышляет о судьбе, вынужденности некоторых поступков, вине и невинности и прочих материях человеческой природы в условиях, когда долг, партия и родина призывают тебя на службу. Служба бывает и карательной. Персонаж это вымышленный (хотя есть в романе и исторические фигуры), но тут реверанс в сторону автора--легко поверить в его реальность.

Что категорически не понравилось.

Ауэ гомосексуалист. А как же сейчас без этого? Конъюктура она такая. На гетеросексуальном офицере СС теперь особо не выедешь. Причем т.н. любви героя (так назывались  совокупления со случайными людьми) в тексте много, даже отпечатываются в памяти отдельные пассажи: "Вот так, с задницей, еще полной спермы, я принял решение поступить в службу безопасности". Гомосексуальность приправлена еще и инцестом. Постоянные фантазии на фекальную тематику.  В общем, полный набор. Складывается впечатление, что автор глубоко в теме и знает о чем пишет. Большой материал для психоаналитика.

Еще один абсолютно конъюктурный и потому фальшивый момент. С моей точки зрения, самый провальный в книге. Диалог Ауэ с плененным советским политруком в разрушенном Сталинграде. Он длинный, интеллектуально бахвалистый. Диалог из серии: все мы одним миром мазаны--и коммунисты, и фашисты и разницы между нашими системами практически нет. Грубовато и нелепо вкладывать в уста своих героев, пребывающих  в1942 году, стоявших по разные стороны баррикад, абсолютно преданных своим партиям людей, идеологические установки начала 21 века.

Замечу, что в конце книги размещен комментарий литературоведа и переводчика Сергея Зенкина. Не удержусь и приведу пассаж оттуда: "У нас книга Литтелла способна прозвучать болезненным, но полезным напоминанием о прошлом, расчет с которым до сих пор не состоялся до конца,- в частности, о том, что наш народ страшнее многих пострадал от Второй Мировой войны, но и сам несет долю ответственности за ее жестокости и даже за ее разжигание". Книга эта может быть болезненным напоминанием о непредсказуемости человеческой судьбы, поступков и решений, но отказать себе в удовольствии овиноватить людей, на которых война обрушилась как стихия и перевернула их жизни, некоторые литературоведы просто не могут. Причем дальше этот "народолюб" признает: "На Западе же , где проведение параллелей между гитлеровским и сталинским режимами часто встречают с  недоверием, усматривая в нем попытку смягчить ответственность нацистов, книга Литтелла встретила возмущенную критику за профанацию, банализацию памяти об истреблении евреев". Может, просто на Западе достоинства и мудрости больше, чем у некоторых переводчиков, так и хочется спросить.

И если Литтелл , повествуя о зверствах (и только зверствах!) советской армии, о проблеме фашистов--нехватке места для захоронения евреев (все рвы в окрестностях большевики трупами еще до войны забросали) вкладывает эти слова в уста офицера СС (тут не придерешься) , то Зенкину эсесовским мундиром не прикрыться--оттого и самые мерзкие ощущения профанации получаешь не от самого романа, а от  комментария.

Роман неоднозначный, неровный, безусловно, с конъюктурной нотой, но имеющий главное достоинство--будит мысль и не оставляет равнодушным.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив