Был ли в Аргентине фашизм?

taskforce82 — 09.03.2023

Хуан Перон и генерал Леопольдо Галтьери. Что общего у них с преступной национал-социалистической идеологией? Вдогон предыдущему материалу, поскольку задаются вопросы.

А был ли в Аргентине фашизм? Был. Причем даже два.

Сейчас много спорят о значении этого понятия. Чрезвычайно популярно определение, данное писателем Борисом Стругацким: «Фашизм есть диктатура националистов. Соответственно, фашист — это человек, исповедующий (и проповедующий) превосходство одной нации над другими и при этом активный поборник “железной руки”».

Подразумевался, очевидно, прежде всего фашизм германский, а точнее, нацизм, и его современные последователи-неонацисты. Но при этом Борис Натанович, судя по всему, упустил из виду, что раньше Гитлера фашизм возник в Италии как концепция авторитарного национал-социалистического государства, основанного на принципах корпоративизма и классового сотрудничества, шовинистическая компонента там поначалу отсутствовала и лишь позже была отчасти перенята у немцев. До тех пор, пока Муссолини не начал плотно сотрудничать Гитлером, в сквадристы принимали евреев. Главным же злом и врагом итальянские фашисты и позже бравшие с них пример аргентинские хустисиалисты считали отнюдь не инородцев, а либералов. В этом, кстати сказать, проявлялись общие социалистические корни фашизма и марксизма. Поэтому представители этих двух мировоззрений люто истребляли друг друга как конкурентов. Также характерными элементами фашистской идеологии являются отрицание индивидуализма, требование подчинения рыночных отношений национальным интересам, утверждение примата государства над обществом и культ героизма. Фашистская же Испания и вовсе являлась многонациональном государством, и слово «национальность» (nacionalidad) в испанском языке означает прежде всего гражданство, а не этническую принадлежность. Кстати, существует даже отдельный термин «гражданский национализм» как альтернатива национализму этническому.

Соответственно здесь возникает вопрос к истолкованию Б.Н. Стругацким дефиниции «национализм». Если вкладывать в нее заведомо негативное значение, как это было принято в советское время, отождествляя национализм с шовинизмом, т.е. разжиганием вражды и ненависти на почве своей национальной и расовой исключительности, что скорее всего имелось в виду, то это делает его определение фашизма слишком узким и не полностью отражающим всю вариативность фашистской идеологии и политической практики. Если же брать национализм «в хорошем смысле», т.е. преданность нации как наивысшему идеалу и утверждение ее первичности в государствообразующем процессе, то определение «фашизм есть диктатура националистов» действительно можно считать достаточно универсальным, однако тогда в формулировке Стругацкого возникает противоречие с ее второй частью, касающейся утверждения превосходства одной нации над другими.

Что важно понимать: основными инструментами фашизма в исходном, итальянском, исполнении как прообраза фашизма аргентинского являются корпоративизм и тоталитаризм. Фашизм призывает к абсолютной политической власти лидеров, отрицает демократические идеалы принятия важных решений рядовыми членами общества и провозглашает национальное единство как главную ценность. При корпоративизме политическая, социальная и экономическая власть сосредоточена в руках общественных организаций, состоящих из представителей работников и собственников предприятий. Эти структуры улаживают трения между социальными классами. Верным признаком корпоративизма в действии является отсутствие или слабина классовой борьбы. Если граждане не выходят на баррикады, не бастуют и не митингуют с требованием повышения зарплат и выплаты дотаций, но при этом жалуются на ограничение их политических свобод, вот это оно самое. Хотя то же имело место и при социализме. Главное, не перепутать.

В тоталитарном государстве правительство приобретает полный контроль над обществом и может вмешиваться во все аспекты частной жизни граждан. Современный тоталитаризм может принимать не только форму жесткой диктатуры, но и существовать в виде однопартийной системы, когда все другие партии, кроме правящей, если не запрещены, то играют роль статистов.

Сам термин «фашизм» после окончания Второй мировой войны приобрел явно негативное значение, поэтому у его последователей в ход пошли эвфемизмы. В Аргентине после прихода к власти Хуана Доминго Перона официальная государственная идеология именовалась «хустисиализм» (от испанского justicia — справедливость). Впрочем, довольно скоро появился более простой и понятный термин «перонизм». Основными направлениями социально-экономической политики хустисиализма были укрепление государственности, индустриализация страны, преодоление социального неравенства, поддержка малоимущих, за что Перон до сих пор популярен в аргентинских народных массах.

Заумные рассуждения про «синкретичность хустисиализма, соединившего в себе самые различные политико-идеологические течения, но без растворения при этом своей самобытной сущности ни в одном из них» оставим ученым политологам. Фактически «третья идеологическая позиция» (Перон выдвигал доктрину так называемого «третьего пути» развития, не капиталистического и не социалистического, а «национального») — это ничто иное как аргентинская разновидность национал-социализма, то бишь фашизма. Перон являлся большим почитателем и приверженцем идей Муссолини и наводнил Аргентину бежавшими от возмездия немецкими, итальянскими и хорватскими нацистами и военными преступниками, оказавшими немалое влияние на менталитет аргентинцев. Однако вобрав всю присущую атрибутику как каудильизм, подавление инакомыслящих, расизм и антисемитизм, аргентинская модель, в отличие от европейских прототипов, имела несоизмеримо большую социальную направленность и, несмотря на декларировавшееся желание объединить под эгидой «великой Аргентины» все бывшие территории вице-королевства Рио-де-Ла-Плата, не подразумевала достижения благополучия одной нации за счет порабощения других. К тому же население страны, формировавшееся под сильным влиянием иностранной иммиграции, было в значительной мере полиэтническим, что сдерживало распространение ксенофобии. Да и внутренняя политика перонистов, стремившихся опираться на поддержку профсоюзов и широких слоев общества, а не репрессивный аппарат, не была по-настоящему жесткой. Возможно, благодаря этому в Советском Союзе к Перону отношение было в основном положительным, его хвалили как «умеренного антиимпериалиста», хотя, противореча сами себе, советские публицисты сообщали о фашистских корнях хустисиализма.

Все «встало на свои места» при втором пришествии каудильо в 1970-х годах: коллапс экономики, разгул терроризма и политического насилия. После смерти Перона в июле 1974 года борьба между леворадикальными и ультраправыми перонистскими группировками приняла открыто вооруженный характер, а созданное при нем по образцу сальвадорских и гватемальских «эскадронов смерти» парамилитарное формирование Alianza Anticomunista Argentina (Тriple A) перешло к широкомасштабному политическому террору. Чтобы вычистить эти «авгиевы конюшни» аргентинским генералам, совершившим 24 марта 1976 г. военный переворот, пришлось прибегнуть к еще большему насилию, получившему название «Процесс национальной реорганизации» или «Грязная война».

Почему в Аргентине «даже два» фашизма? Дело в том, что выражение фашизма как национал-социалистической идеологии и авторитарного государства, опирающегося на принципы корпоративизма и классового сотрудничества, не является единственным. Во второй половине XX века в Советском Союзе и затем в России под этим термином также понимали и совершенно другое явление, к национал-социализму не имеющее никакого отношения, — крайне правые авторитарные формы государственного устройства, политические движения и идеологии, проповедующие диктаторское правление, характерными признаками которых является милитаристский национализм. Классический пример — режим генерала Пиночета в Чили. Хотя в экономической и социальной сферах правительство Пиночета придерживалось неолиберальных подходов, его принято именовать «фашистской кликой». Аналогичное определение подходит и для аргентинских военных хунт. Так что, когда А. Больных в книге «XX век флота: Трагедия фатальных ошибок» пишет про причины Фолклендской войны: «Очередной фашистский режим доуправлялся страной до полного экономического и политического краха… Рецепт выхода из кризиса был предложен старый и проверенный», то тут он по-своему прав (в отличие от приписываемого аргентинским военным изобретения «эскадронов смерти»).

Как я уже отмечал, особое злосчастие Аргентины состояло в том, что в ней долгое время соперничали, чередуясь у власти и конкурируя между собой, оба означенных выражения фашизма, национал-социалистского и реакционно-милитаристского, в лице перонистов и военных хунт. Вот такие два совершенно разных фашизма в одной стране.

 Чего в Аргентине никогда не было, это нацизма немецкого образца. Ну только если совсем немножко, в виде отдельных объединений пригретых Пероном гитлеровских военных преступников и функционеров. По некоторым сведениям, существовали целые немецкие «анклавы». Недавно наше телевидение демонстрировало очередной документальный фильм о том, что Гитлер и Ева Браун провели там остаток жизни в шикарном поместье на границе с Чили. Бред, конечно. Но, в целом, такая иммиграция действительно имела широкие масштабы.

P.S. Офф-топ, оскорбления и флейм в комментариях будут модерироваться.

Оставить комментарий

Популярные посты:

niger

AML проверка криптовалют в 2025 году: как защитить активы от рисков и обеспечить безопасность транзакций

aniskin1968

«Лада Спорт» запустила промышленное производство внедорожников Lada Niva Sport

nathoncharova

Забавно!

olesya11am

Женщины

id77

И еще немного по Гренландии. Флаг и его проекты.

e_kaspersky

Прогулка по Лиме. Жить можно! Но не везде...

foto_history

Случайное фото

antisemit_ru

Вот почему не надо сжигать Коран.

elmaspb

Обед в Боконбаево (Киргизия)

• Ранее
• Архив