- Безвременье непроявленного -
sheina_efros — 18.08.2015 Начинается всегда по-разному, и продолжение всегда очень запутанное, но конец – конец всегда такой простой. И такой одинаковый. В конце всегда получается, что кто-то пришел, и кто-то ушел, и кто-то умер, и кто-то остался.Меир Шалев. Как несколько дней…
Я кутаюсь в шаль, с тоской гляжу в темнеющее небо, прорезанное отблесками заходящего солнца. Возможно, я так и осталась в том дне, так и не смогла сделать шаг вперед, подвести черту, принять как данность твое отсутствие в моей жизни. И твои руки продолжают обнимать меня. И ты поешь мне песню тихо-тихо, наклоняясь ко мне так близко, что в висках моих стучит жилка и не понятны мне слова твоей песни.
Любимый мой, найди меня…
Ты слышишь?
Мне больно… Как же это больно…
Спаси меня, пока я помню
И повторяю твое имя…
Над задыхающейся скорбью
Склонилась тихо головою…
Ты здесь… Ты рядом… За стеною…
Я повторяю твое имя…
Я задыхаюсь от неволи,
От сопричастности к чужому…
Мне больно…
Всё…
С меня довольно…
Вновь повторяю твое имя…
***
Время рассыпалось осколками, останавливалось, равнодушной птицей пролетало мимо. Каждый по-своему переживал и проживал случившееся, и каждый из своего заветного уголка скорби посматривал в сторону Шейны, вглядываясь в поисках ответа на свои невысказанные вопросы.
А она… Она зарывалась лицом в его одежду, спала на его постели, часами всматривалась в маленькое личико его сына, не смея, не позволяя себе сметь взять его на руки, отягощенная принятым уже решением, а оно было принято, уверяю вас (а кому, как не мне это известно доподлинно), и не было причин и поводов менять это решение, и в то раннее утро, когда Ильда, проснувшись от запаха дыма, обнаружила, что, так любимые ею розы срезаны все до единой и превращаются в пепел, она тоже поняла, какое решение было принято, и поэтому только поправила палкой угли в этом страшном костре человеческой боли и с прямой спиной вернулась в дом, и тихо прикрыла входную дверь, чтобы не разбудить домашних, не напугать их своею догадкой, и уже закрывшись в ванной и включив воду (такую предусмотрительность она еще долго не могла объяснить самой себе), Ильда позвонила Ветру и попросила то, что никогда не просила, даже и подумать не могла, что попросит это сама, она произнесла только: «Найди ее», и, отключив телефон, впервые за эти дни заплакала (ах, Ильда, Ильда, не слишком ли много тайн появилось в твоей жизни?), и вот уже Ильда открывает дверь Ветру и они уходят в ее комнату, где пытаются найти хоть что-то, позволяющее понять, куда она могла поехать, и, перебирая ее вещи, Ветер отчетливо вспоминает каменный утес с одинокой березой, ее раскинутые в сторону руки и слова, сказанные в сторону заходящего солнца: «Прекрасное место для последнего танца», и вот уже Ветер мчится на далекий север, мчится, заставляя себя не думать, мчится, чтобы в последнее мгновение успеть подхватить ее, прижать к земле и, посмотрев в глаза, увидеть, что несмотря ни на что, она уже прыгнула, и закричит тогда Ветер и зашепчет ей: «Я держу тебя, родная»…
И будет еще много бессонных ночей, наполненных жаром страдания, с пересохшими, потрескавшимися губами, которые упорно твердили не его имя. И будет еще много дней, когда глаза смотрели на него, но не видели и не хотели видеть, прожигая равнодушием, да нет, какое там – бездушием, полным отсутствием жизни. И были моменты, когда он уже не находил сил и, боясь себя, мчался по пустынным дорогам, пытаясь в этой гонке догнать прежде всего себя – веселого и беззаботного, щедрого и в жизни, и в любви…
***
Знаешь, я не сожалею о том, что всё так, а не иначе, ведь сожалеть можно только о том, что ты ещё в силах исправить… Я понимаю, через что тебе пришлось пройти, и сейчас уже не виню тебя за твое молчание, за тот обман, каким ты окутал меня, спасая. Сколько жертв мы еще готовы принести во имя спасения? Ты молчишь в ответ, отводишь глаза…
Ах, если бы забыть все то, что было….
И жизнь увидеть – чистыми глазами,
Не говорить: когда-то я любила…
И наслаждаться новыми мечтами…
Ах, если бы… Но я не вас любила…
© Шейна Эфрос, 2015
|
</> |