Без рефлексии.

Что-то похожее сейчас происходит с европейской прессой, воспитанной и взращенной на модных традициях мультикультурализма. С момента «нападения Наполеона» в лице терактов, совершенных мультикультурными исламистами, прошло уже почти два месяца, а западные СМИ до сих пор не в состоянии перейти с языка либеральных мантр на язык рефлексии и решений.
Статьи о тех событиях переполнены пафосом из серии «враг не пройдет», «мы вместе». Заявлениями официальных лиц о «угрозе терроризма и радикализма». Наконец, даже стенаниями о судьбе европейских мусульман — о том, как они чувствуют себя «отвергнутыми» в той же Франции. Но практически никто из них не пишет о том, что нужно делать для предотвращения новых терактов — ведь тогда придется перейти на язык правых терминов и решений, которые для левой прессы настолько же кошмарны, насколько и сами террористы.
На самом деле рецепт борьбы с исламистской угрозой простой. Для начала необходимо набраться смелости и назвать врага по его имени — и имя его отнюдь не просто «терроризм», а «исламский терроризм».
Либералы это прилагательное добавлять боятся — по их мнению, нельзя выпускать ультраправых джиннов из бутылки. «Борьба с исламским терроризмом — это очень плохое определение. Люди сразу же уходят в обсуждение ислама — а это скользкая дорожка. Не думаю, что террористические атаки смогут расколоть общества, а вот политика может», — говорит Даниэла Пису, эксперт по вопросам радикализма из Университета Вены. И, казалось бы, она права. Это прилагательное обижает мусульман — ведь они не имеют никакого отношения к террористам. Более того, в Вене ряд мусульман — турки и палестинец — пришли на помощь раненому полицейскому. Наконец, мусульманские богословы сами призывают мир бороться против террора. Так, Великий Имам Аль-Азхара (одного из авторитетнейших учебных заведений в исламском мире) шейх Ахмед Эль-Тайеб сразу же после терактов призвал к «объединению международных усилий для борьбы с терроризмом, экстремизмом и распространением ненависти».
Однако невозможно эффективно бороться с терроризмом, не признавая тот факт, что речь идет не о христианском, буддистском или вудуистском, а об исламском терроризме. И проблема в том числе и в самом исламе — точнее, той стадии, на которой находится развитие этой религии. Ислам не прошел ни Просвещения, ни Реформации, а значит, остается глубоко фундаменталистской идеологией. Ни для кого не секрет, что мусульмане гораздо более агрессивно, чем европейские христиане, относятся к секуляризму. Для них религиозные правила (включая шариат) в целом более важны, чем светские законы, а в ряде исламских странах адюльтер или же отказ от ислама вообще карается смертной казнью. Грубо говоря, ислам (в отличие от христианства) не был отделен от повседневной жизни носителей, поэтому прибывающие и живущие в Европе верующие мусульмане не могут, а иногда и не хотят интегрироваться в секулярное общество.
Образование неразрывно связано с интеграцией мусульманской общины в европейские общества. И интеграция должна проводиться при помощи одновременно пряника и кнута. Создание условий для работы одновременно с отменой всех или большинства социальных пособий. Борьба с расизмом в обществе одновременно с борьбой против антиевропейских исламских норм. Проведенный в 2016 году опрос показал, что 70% мусульман всегда покупают халяльное мясо, а 65% выступают за ношение хиджаба. И если первая цифра абсолютно не говорит о каком-то мракобесии (я — христианин — тоже стараюсь покупать халяльную говядину из-за того, что это мясо выращивается в более экологических и естественных условиях), то вторая идет вразрез с западными ценностями и традициями, это символ ограничения прав женщин. А значит, в Европе ему не место.
|
</> |