Без названия

inkogniton — 25.03.2022 Чадо озаботилась натуральностью продуктов, смотрит на этикетки, внимательно изучает ингредиенты, некоторые из которых больше напоминают почтовые индексы. Но почтовые индексы написаны не везде и не всегда, потому иногда приходится прибегать к помощи родителей.

-- Папа, -- я слышу ее голос за спиной, ухватываю краем глаза Ыкла: он стоит в дверном проеме, собирается зайти, но остановился на мгновение. Я готовлюсь к лекции, потому старательно не слушаю никаких разговоров, но звонкий голос чада привлекает мое внимание, -- папа! А вот в молоке есть презервативы?

Я подскакиваю на стуле и тихо смотрю вбок, на стоящего в дверном проеме Ыкла. Я закрываю рот ладонью, я усиленно не смеюсь, нельзя смеяться, говорю я себе, нельзя. Я пристально наблюдаю за Ыклом, губы его застыли в странном положении -- левая часть ползет вверх, но правая старается ее контролировать, потому получается ухмылка, похожая на ухмылки из нестрашных фильмов ужасов. Я закрываю рот ладонью и проклинаю создателя за то, что у меня прекрасное воображение.

-- По-русски, -- он, наконец, берет себя в руки и говорит нарочито равнодушно, -- это называется консерванты.

Они обсуждают наличие консервантов в молоке, я погружаюсь в лекцию, но через несколько минут чадо тянет меня за руку.

-- Мама, вставай, сегодня ты нас будешь укладывать!

Встаю с большой неохотой, но надо, ничего не поделаешь. Мы поднимаемся в детскую спальню, и по дороге, прямо посреди лестницы, чадо дергает меня за руку

-- Мама, а почему ты смеялась, когда я спросила про презервативы? Ведь это же просто preservatives, только по-русски!
-- Да, так, -- смущаюсь я, -- без особых на то причин.

*******

Чадо умеет смущать. Несколько лет назад, когда чаду было четыре с хвостиком, когда она выглядела ребенком, но говорила, словно умудренный опытом старец, тогда, как и сейчас, я говорила с ней как со взрослой, не употребляя никаких эвфемизмов и называя вещи своими правильными именами. Уже тогда, в свои четыре с небольшим, она знала нормальные названия первичных половых признаков. Просто знать, однако, было недостаточно, ей не терпелось применять свои знания на практике.

-- Мама, -- подбежала она ко мне в один из тех давних вечеров. Она провела прекрасный день с моими родителями, мы только встретились после долгой разлуки (я тебя не видела весь день, мама, трагично смотрела она на меня тогда) и ей не терпелось поделиться всем на свете. Я приготовилась слушать, -- мама, -- она широко раскрыла глаза и заранее рассмеялась, с самого детства ей нравятся собственные шутки, -- ты знаешь, что твой папа, -- она сделала торжественную паузу, опять распахнула глаза и продолжила, -- единственный мужчина в мире, -- она прислонила ладошку ко рту и опять рассмеялась, после продолжила, -- у которого! нет! -- она чеканила каждое слово, я же пыталась понять что будет сказано, но понять не получалось, -- пениса! -- торжественно завершила она и опять задорно рассмеялась.
-- Как это нет пениса? -- я немного растерялась и пыталась собраться с мыслями, -- в каком смысле?
-- Так и нет, -- она начала кружиться и перешла на мягкое пение, -- я его сегодня спросила: у тебя есть пенис? А он сразу ответил: нет! И тогда, -- она продолжала восторженно кружиться, держась за подол платья, -- я спросила а что у него вон там, и показала, а он сказал, что там, -- она остановилась, подняла высоко руки и выдохнула, прорываясь сквозь собственный смех, -- живот!

Много позже, когда чадо крепко спала, я позвонила папе.

-- Почему ты ей сказал, что у тебя нет пениса? -- изумленно твердила я в трубку.
-- Я растерялся, -- смущенно парировал папа, -- я очень растерялся и совсем не знал что сказать. Не мог же я ей сказать, что он есть!
-- Почему не мог? -- я изумлялась всё больше и больше.
-- Ну, -- замялся папа, -- не знаю, растерялся я!
-- А я говорила, -- в трубке раздался торжествующий голос мамы, -- что надо было обтекаемо отвечать, очень обтекаемо!
-- Обтекаемо это как? -- окончательно смутился папа, -- сказать, что по средам есть, а по пятницам нет?

*******

Внезапно обнаружила, что одно из зданий на работе стало крайне политкорректным. Я знакома с этим зданием как с собственной ладонью, я хожу туда обедать, пить кофе, да и просто посидеть, когда нужны несколько минут тишины. До недавнего времени на первом этаже было три туалета: мужской, женский и для инвалидов. Теперь женский исчез, вместо него появилась табличка: туалет гендерно-нейтральный. На стене, на небольшом белом листе, от руки добавлено: бывший женский. Задумалась не на шутку -- можно ли теперь сказать, что я гендерно-нейтральна? Ведь мужской туалет продолжает быть мужским, без всякой нейтральности. И правда, долой мужчин и женщин, отныне только мужчины и гендерно-нейтральные. У меня, кажется, готов новый лозунг для новой революции. Назовем ее туалетной. Время располагает.

*******

Я и Н. сидим в баре -- это небольшой бар для местных. Там тихо, уютно, там все друг друга знают, туда приходят целенаправленно и заходят просто когда проходят мимо.

Мы договорились встретиться в баре, но не поняли друг друга -- я стояла у дверей, всё не понимая куда она подевалась, жалела, что не надела теплый шарф, но надеялась на лучшее. Внезапно поняла, что надо, наверное, позвонить.

-- Ты где? -- удивилась Н., -- я тебя давно жду.
-- Как это я где? Я тут, -- ничего не понимая отвечала я, пристально вглядываясь в пустую улицу, пытаясь понять откуда ждать ее появления.
-- Тут это где? -- осторожно продолжала Н., намекая на то, что мой ответ недостаточно детален.
-- На улице, -- растерянно продолжала я, -- прямо у дверей.
-- А я внутри! -- торжественно засмеялась она, -- я нам столик заняла, заходи скорее!

В баре было практически пусто и потому фраза заняла столик заиграла новыми красками. Н. выбрала большой высокий стол в глубине бара, обрамленный длинными скамейками с мягкими сиденьями. Надежды достать ногами до пола у меня не было, потому я вздохнула и взгромоздилась на скамейку в позу лотоса. Всё равно мне так больше нравится.

-- У них закрывается кухня и потому еду я себе уже заказала, если ты хочешь, закажи себе скорее, -- на одном дыхании сообщила мне Н.

Есть мне не хотелось, я спрыгнула со скамейки и пошла выбирать эль. Я несла большой бокал, доверху наполненный густым янтарным элем, смотрела по сторонам, когда заметила за соседним столом женщину с собакой. Точно! Я видела ее пока стояла у дверей, она гуляла с собакой, когда вдруг остановилась посреди улицы, решительно развернулась и зашла в бар. Тогда я подумала, что она пришла за кем-то, но она тихо сидела за длинным, похожим на наш, столом, перед ней стоял запотевший бокал белого вина, она задумчиво смотрела в стену, собака (изумительный цвергшнауцер) лежала на полу, положив лохматую морду на лапы и, кажется, дремала.

-- Слушай, -- перехватывает мой взгляд Н., -- ты тоже удивилась собаке?
-- Да нет, -- я пожимаю плечами, тут нечему удивляться. Можно подумать, что есть что-то удивительное в том, что человек пошел гулять с собакой, когда вдруг понял, что ему срочно необходимо немного передохнуть, спокойно посидеть в приятном баре и выпить бокал вина.
-- То есть, здесь это привычно и обыденно, да? -- в глазах Н. такое восхищение, словно на полу не собака, а небольшой слон, -- ага! -- вдруг говорит она так, словно поняла что-то очень важное, -- вот почему, как только они вошли, как только она села со своим бокалом, немедленно прибежал официант и принес собаке большую миску с водой. Они, -- Н. пригнулась к столу и почти перешла на шепот, словно собиралась поведать самый большой секрет, -- даже спросили ее что ей дать поесть! Собаке, в смысле, не госпоже, представляешь? Но она, госпожа, в смысле, сказала, что собака сыта, потому ничего не надо.

Ничего из этого меня не удивляет -- здесь, в местных барах, встречают своих как родных, включая их соседей, друзей, собак и хомяков.

-- Простите, -- к Н. подходит смущенный господин лет пятидесяти, -- вы заказывали, -- он читает по бумажке заказ и продолжает виновато смотреть на Н.
-- Да, да, -- кивает Н. и дарит очаровательную улыбку. Господин исчезает, следом за ним, почти сразу же, к нашему столу подбегает главная официант, -- мы вам тогда в конце еды шоколадное пирожное с мороженым принесем, хорошо? Простите нас, пожалуйста.
-- Спасибо, -- улыбается Н. и перехватывает мой удивленный взгляд, -- я тебе сейчас всё объясню. Я заказала как только пришла, но мне не несли и не несли, тогда я аккуратно спросила что происходит, они схватились руками за голову, побежали выяснять, и оказалось, что мой заказ забыли передать повару. И вот сейчас, -- продолжает она с улыбкой, -- повар его получил, скоро они мне всё принесут, но теперь, вдобавок в еде, я получу еще и десерт, -- Н. довольно улыбается, но вдруг спохватывается, -- а ты хочешь пирожное? или мороженое?

Мне не хочется ни того, ни другого. Я пью эль, мы неспешно беседуем и прерываемся только один раз -- тогда, когда собака вдруг поднимает голову и пристально смотрит. Именно тогда мы вскакиваем с наших скамеек и, заручившись согласием любезной хозяйки, гладим собаку по очереди -- чешем за ушами, хлопаем по мягкому плюшевому боку, гладим по мохнатой переносице. Собака поворачивает голову то ко мне, то к Н., она доброжелательна и благосклонна, она позволяет себя гладить и возвращает с лихвой тогда, когда я собираюсь вернуться на скамейку -- я привстаю, чтобы начать отходить, когда собака внезапно проводит своим, столь контрастирующим с черной шерстью, розовым языком по моей ладони: привет тебе, хорошего вечера.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив