
Без названия

Называет он себя марксистом-мандракистом и сыплет опасными тезисами вроде "эгоизм — фундаментальное чувство в религии собственности" или "Ссуды должны выдаваться тем, у кого ничего нет". А нервная антиденежная чесотка заставляет его работать с купюрами только в перчатках. Прожив жизнь в миллиметровой близости от астрономических сумм без возможности присвоить себе хоть лиру, он, согласно классическому завету, погружается в личную революционную ситуацию (когда какая-то половина тебя не может, а какая-то — не хочет) и пускается в тяжкие. Сначала в некоторые, потом — во все.
Ворует у мясника нож. Шляпу. Драгоценности, машину, жену. В борьбе против социального неравенства и за разрушение иерархий все средства хороши.
Вопиющая экстремистская комедия о смешивании права собственности с воровством проникнута ядовитым остроумием и жесточайше яростной выразительностью кадра. Ключевые персонажи то и дело отпускают мощные портретные монологи в камеру.




Сама же камера, как почти во все картинах Петри, является одним из страждущих героев действия, живым, активно вмешивающимся в события персонажем, исследующим, проглатывающим внутрикадровое пространство с жадностью хищника. Её энергия и физическое внимание к деталям — визитная карточка режиссера, его и истинно кинематографичного стиля, построенного на движении и ярости.
Интересно, учитывая, чем занимается протагонист на работе, можно ли считать его фамилию говорящей и переводить на русский? Тем самым "экранизируя" известную присказку про то, как судя по зарплатной ведомости, больше всех всегда получает носитель фамилии Итого.
|
</> |
