Без названия

inkogniton — 25.07.2019 Приезжаешь домой и сразу это чувствуешь. За окном огромное кактусовое дерево со смешными плодами и широкими колючими лапами.

Здесь все кричат, размахивают руками и называют всех душками, братьями и сёстрами.

*******

-- Душа моя, -- раздался голос в телефонной трубке. Я работала, я с трудом выплыла из мыслей и побежала отвечать на телефон. Незнакомый мужской голос, назвавший меня своей душой, спросил, -- ты дома?
-- Я дома, -- растерялась я. К тому же, на мой взгляд, это было очевидно, -- а что такое?
-- Я к тебе сейчас приеду, только уточни, пожалуйста, адрес. -- он говорил так уверенно, что я растерялась ещё больше.
-- Ко мне? Ты кто? -- спросила я у трубки, -- я никого не жду, -- быстро добавила я, во избежание недоразумений.
-- Я курьер, я везу тебе продукты! -- немного устало, но радостно сообщил мне голос.
-- Я ничего не заказывала, -- ещё растерянней пробормотала я, -- в смысле, я вообще-то заказываю, но не сегодня. Ты что-то перепутал, ты везёшь продукты другой душе, совсем другой, -- уже твёрдо добавила я.
-- Подожди, душа моя, -- прервал меня курьер, -- скажи мне свой адрес! У меня тут написано, что я везу тебе!
-- Да при чём тут мой адрес? -- изумилась я, -- когда я тебе точно говорю, что мне ты ничего не можешь везти, так как я ничего не заказывала! Но я продиктую адрес, мне не сложно, -- быстро добавила я, пытаясь избежать третьего раунда и продиктовала адрес.
-- Да, душа моя, прости, -- пошёл на попятную до того настойчивый мужчина, -- это я перепутал, -- помолчал и добавил, -- но я тебе обязательно привезу в следующий раз. Если ты закажешь, конечно.

*******

В небольшой лавке продают специи и крупы -- кажется, здесь есть все на свете специи и все на свете крупы, даже те, которых вообще не бывает. Лавкой управляет смуглый мужчина лет пятидесяти.

-- Тебе чего, сестрёнка? -- ласково смотрит он на меня.
-- Мне нужны булгур и перловка, -- я растерянно смотрю на полки, заполненные мешочками с крупами. В лавке пахнет специями и запах сводит с ума, словно с головой окунулся в самое вкусное и ароматное блюдо.
-- Булгур вон на той полке, -- он показывает на полку, я наклоняюсь и пытаюсь понять какой из мешочков мне взять, -- подожди, не торопись, в мешочках, которые снизу -- мелкий булгур, а вон в тех, -- он снова показывает пальцем, -- покрупнее. Тебе какой?
-- Хм, -- задумываюсь я, -- мне, наверное, покрупнее.
-- Нет, сестрёнка, нет, душа моя, так не пойдёт, -- качает он головой и улыбается, -- давай ты мне расскажешь для чего он тебе нужен, а я тебе скажу какой тебе взять. Что ты собираешься готовить -- кашу, салат, ещё что? -- он выжидающе смотрит на меня, а я теряюсь.
-- Я, в смысле мой друг, собирается его варить ребёнку. Мы уже кормили ребёнка тем, что крупнее, поэтому я предполагаю, что можно взять крупный, -- сообщаю я, скорее себе, нежели ему.
-- Тогда, конечно, -- поднимает он руки кверху, -- я не буду спорить, раз ты сама знаешь. Бери крупный, прекрасный булгур, честное слово! -- он так хвалит булгур, словно сам его растил, лелеял, собирал и фасовал по мешочкам. Впрочем, фасовал, может, и сам.

Я выбираю мешочек с булгуром, беру мешочек перловки и кладу их на прилавок. Я достаю монетки из кошелька, он же пакует мои мешочки в небольшой пакетик. Всё смотрит на меня, несколько раз открывает рот, словно пытается что-то сказать, но никак не решается.

-- Что ты хочешь спросить? Спрашивай! -- смеюсь я.
-- Душа моя, ты сказала, что булгур ребёнку, так? -- он смотрит на меня и нетерпеливо ждёт ответа. Я киваю и слушаю, -- ты имела в виду своего ребёнка или чужого?
-- Своего, -- удивляюсь я. Я, кажется, ожидала какого угодно вопроса, но не этого.
-- Откуда у тебя ребёнок? -- он прижимает руки к груди, -- ты сама ещё девочка! Ой, прости, если обидел, -- осекается он. Нет, поистине, только дома все такие бесцеремонно-прекрасные. Впрочем, я-то довольна.
-- Совсем не обидел, -- восторженно отвечаю я, -- это же ух какой комплимент, спасибо тебе огромное! -- он оглядывает меня с головы до ног. На мне любимое, до неприличия короткое, невероятно разноцветное платье, на мне мои любимые сандалии, у меня свежая малиновая чёлка, мне хочется ещё комплиментов, ещё, -- это мой младший ребёнок, -- важно сообщаю я, -- моей старшей уже восемь с хвостиком.
-- Восемь? -- он так ошарашенно смотрит на меня, что, несмотря на то, что я ему совсем не верю, мне немедленно хочется записать это в копилку лучших комплиментов, -- сколько тебе лет, душа моя?
-- Угадай, -- смеюсь я, снимаю тёмные очки и всё думаю сколько же он скажет.
-- Ну... -- он внимательно смотрит мне в лицо, -- так нечестно, ты сказала, что у тебя такая большая дочка, ещё и вторая дочка... Ну, допустим, тридцать... -- он делает паузу, я же стою не шевелясь, -- тридцать пять, допустим.
-- Мне сорок три, -- смеюсь я, и опять скрываюсь за тёмными очками, -- но огромное тебе спасибо! Правда, если совсем честно, то тридцать пять тоже уже не девочка, -- добавляю я ехидно.
-- Во-первых, не может быть! -- он снова прижимает руки к груди и немного откидывается назад, -- во-вторых, вот не сказала бы про детей, так вообще девочка, даже тридцати нет! В-третьих, -- он оборачивается к полкам, засовывает руку в большую банку и достаёт оттуда большую шоколадную конфету в нарядной золотой фольге, -- вот, возьми бон-бон, ты сама как этот бон-бон!
-- Спасибо, -- киваю я и с удовольствием принимаю конфету.
-- Хорошего тебе дня, душа моя, -- кивает он мне, -- нет, ну девочка, прямо девочка!

*******

На следующий день после приезда мы повели дитя в садик. Это хорошо знакомый нам садик -- там чадо провела почти два года и теперь каждое лето возвращается туда же, так как этот хитрый садик, по совместительству, является летним лагерем для подросших чад.

-- Ты хочешь её оставить прямо до пяти? -- недоверчиво смотрит на меня главная воспитательница, -- нет, я не против, но обычно мы просим родителей прийти через пару часов и забрать. В первые несколько дней, пока ребёнок не привыкнет.
-- Я понимаю, -- киваю я и смотрю на площадку. Дитя сидит, окружённая детьми постарше, они гладят её по голове, они что-то лопочут, они ходят вокруг неё кругами, она же радостно улыбается и совсем не смотрит в мою сторону. Мамаша, сообщает она мне спиной, вы свободны, -- но я думаю, -- оборачиваюсь я к воспитательнице, -- что она останется на весь день и будет тому очень рада.
-- Ну ладно, -- недоверчиво качает головой та, -- если что, мы тебе позвоним. В смысле, если она вдруг будет недовольна, или расстроится, или ещё что -- держи телефон при себе.
-- Хорошо, -- киваю я и ухожу. Я точно знаю, что мне никто не позвонит.

Мы приходим к пяти забирать дитя и чадо домой.

-- Ну, как было? -- подхожу я к нашей любимой воспитательнице. Она окружена мамами и детьми и пытается разговаривать со всеми одновременно.
-- Боже, -- хватает она меня за руку, -- я тебе так скажу: это невероятное, просто невероятное счастье иметь такого ребёнка! Это не ребёнок, это какой-то слиток золота! Откуда вы её взяли? Где таких берут? Вот если бы мне сказали, -- наклоняется она ко мне, -- что все дети такие, я бы себе десять завела! Но наши дети, -- она оборачивается к стоящей рядом маме с детьми, гладит детей по голове и сообщает то мне, то той маме попеременно, -- вот такие вот наши дети, они совершенно не такие. Они прекрасные, чего тут говорить, но они все даже рядом не стояли. Я вообще, -- качает она головой, будто силится вспомнить, -- вообще никогда не видела таких детей! Никогда в жизни!

Мы уходим невероятно довольными. На следующий день Ыкл возвращается с детьми и спешит поделиться: воспитательница сегодня сказала, что дитя, конечно, улыбается и не плачет, но у неё ух какой характер, просто ух! Она, -- смеётся Ыкл, -- пыталась вытереть дитяти нос, -- я начинаю смеяться ещё до конца истории, так как знаю, что вытирать нос -- это то, что дитя любит почти меньше всего на свете. И вот, -- смеётся он вместе со мной, -- она сказала, что дитя не плакала, но мутузила её кулаками всё время, пока она вытирала ей нос, а потом, по её словам, ещё два часа очень сурово смотрела на неё исподлобья!

*******

Я очень люблю свою не-свекровь, она прекрасна во всех отношениях, но с ней совершенно невозможно работать.

-- Привезите нам, пожалуйста, -- прошу я по телефону, -- несколько старых игрушек чада. Дитя ими поиграет, а потом вы их заберёте. Всё равно мы ничего не можем с собой взять.
-- Да, конечно, -- соглашается она, -- я поищу и привезу.

Я гордо рассказываю Ыклу, что нам скоро привезут игрушки для дитяти и заодно советуюсь попросить ли её привезти нам немного стирального порошка, а то жалко покупать огромную упаковку.

-- Давай я тебе расскажу что будет, -- он смотрит на меня серьёзно, словно мы собираемся вести какой-то важный разговор, -- но самое смешное, -- добавляет он, -- что то, что я тебе расскажу, ты и сама знаешь! А будет вот что: сегодня она поедет и купит игрушки! Да, -- не даёт он мне вставить слова, хотя я машу руками изо всех сил, показывая как я протестую, -- а потом, если ты попросишь порошок, она поедет и купит порошок. Хочешь поспорим?
-- Давай, -- с вызовом отвечаю я, уверенная в своей правоте, -- я всё объяснила! Я сказала, что у нас перевес, что мы ничего не сможем забрать с собой! Я сказала ни в коем случае не покупать, а привезти старые, оставшиеся от чада!
-- Хорошо, -- быстро соглашается Ыкл, -- вот сегодня и посмотрим.

Я встречаю не-свекровь, мы обнимаемся, целуемся, мы наперебой говорим, мы заходим в дом и... Не-свекровь достаёт из огромного пакета изумительную, совершенно новую деревянную пирамидку. И эта пирамидка (я точно вижу) в этом пакете совсем не одна.

-- Но я же сказала не покупать! -- нарочито-сердито ворчу я.
-- Честное слово, -- вскидывает на меня глаза не-свекровь, -- я совсем не собиралась. Я вообще случайно зашла в этот магазин, а там стояла эта пирамидка и она такая красивая, ну посмотри, посмотри какая прекрасная! Её невозможно было не купить! Я там ещё одну вещь купила, -- она шуршит рукой в пакете, но дитя начала изучать пирамидку, и мы решаем не мешать ей, -- я вам потом покажу, -- сообщает мне не-свекровь, -- когда она пирамидкой наиграется.
-- Но у нас перевес, -- нарочито-сердито смотрю я, -- мы ничего не можем взять с собой! Какая вы непослушная и хулиганка, ужас, -- добавляю я почти так же сердито, но не выдерживаю и начинаю смеяться.
-- Ничего страшного, -- отмахивается не-свекровь, -- мы скоро к вам приезжаем, вот тогда и привезём.

-- А я тебе говорил! -- победно смотрит на меня Ыкл, -- я тебе, между прочим, так и говорил. Ну признайся, скорее, -- буравит он меня взглядом, -- я всегда прав, просто всегда!

Не то чтобы с моими родителями было проще. Вот, к примеру. Папа обещал привезти малосольную сёмгу, которую я и чадо очень любим.

-- Спасибо, -- соглашаюсь я, -- но только не преувеличивай, привези полкило, не больше!
-- Как скажешь, дорогая доченька, -- соглашается со мной папа и привозит килограмм сёмги и большую скумбрию. Вкусно же!

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив