Базовое недоверие к миру.

v_s_e_horosho — 18.06.2012 Я понимаю, что старт у Сони был не очень гладкий, и в этом есть дофига моей вины.
Я мечтала о девочке много лет, но когда беременность нежданно наступила, я была страшно испугана. Нет, я радовалась, очень, и в тот же день, когда увидела 2 полосочки, я уже знала, что это будет именно Соня, но как же мне было страшно!
В браке на тот момент я не состояла и замужество даже не предвиделось, отношения с Сониным папой были, мягко говоря, очень сложными, и с появлением пуза осложнились еще больше. Зарплата моя оставляла желать лучшего настолько, что даже пособие по безработице было бы большего размера. Я получала на тот момент алименты на Семку, и если бы Марк платил их по совести, то они бы превышали мою зарплату почти в полтора раза. Но поскольку по совести он не платил, они были примерно равны зарплате и не достигали даже нашего смешного прожиточного минимума. Подработок у меня не было. Все мои попытки найти себя в море частного предпринимательства (не в качестве начальника, божеупаси, а простым наемным работником) закончились катастрофическим провалом. Прямо скажем, находилась я в абсолютной финансовой жопе.

И вот на этом фоне я узнаю, что беременна. Мама, узнав радостную весть, говорит мне, что беременность, конечно, не самое худшее, что могло произойти, но... В общем, ни восторга, ни даже энтузиазма по поводу рождения ребенка мои родители не проявили. Более того, они оба с усталым вздохом сообщили мне, что у них уже не тот возраст, чтобы тащить еще одного ребенка, повешенного им на шею, и что если уж я решаюсь рожать - то, безусловно, это лично мое решение и моя ответственность. Я тогда плакала от обиды: у меня и в планах не было вешать ребенка им на шею, но они считали, что сама я не справлюсь.

Как сильно эта моя беременность отличалась от Семкиной! Я рыдала по любому поводу и практически непрерывно. Мы с Андреем ссорились навсегда за время беременности не менее 4 раз. Я засыпала в слезах, а просыпалась с тошнотой, которая к вечеру превращалась в полноценную рвоту. Меня рвало даже от чистки зубов и от запаха еды. Эта херня длилась каждый божий день день, не давая мне отдыха, почти до 18 недель (а потом началась изжога, да такая, что мне казалось, что я умираю от дырки в желудке, не помогали никакие гасталы и прочий фуфел, и вообще от любого антацида я блевала дальше чем видела). На работе все тетки, воспитанные еще в ожидании коммунизма, смотрели на меня то сочувственно, то снисходительно, расспрашивая, как же я собираюсь жить и на какие шиши растить еще одного ребенка, совсем недавно брошенная предыдущим мужем ("еще и постель не остыла"), а мой начальник, пожилой мужчина-инвалид, говорил: инстинкт инстинктом (имея в виду материнский), но, может, еще не поздно все исправить? А то ведь пожалеешь потом. У тебя какой срок-то нынче?

Больше всего на свете я тогда боялась голода или зависимости от родителей, недовольных этим фактом, поэтому хваталась за любые подработки (которых было удручающе мало) и откладывала каждую копейку на синенькую сберкнижку. Слащавое "Дал бог зайку - даст и лужайку" меня почему-то нисколько не утешало.

Нынешняя свекровь приехала со мной познакомиться из соседнего города, когда я была уже на 8 месяце. До этого она и слышать не хотела ни обо мне, ни о растущем пузе. Ну и наплевать, скажете вы, и будете правы - мне было более-менее наплевать. Это было лично мое пузо, и ничьего более одобрения мне не требовалось, но, но. Не хотелось хотя бы осуждения, черт с ним, с одобрением. После душевного чаепития в честь знакомства будущая бабушка вздохнула, сказала на прощанье "А все-таки не надо тебе было оставлять этого ребенка, ты еще не знаешь, на что подписываешься", добавив мне хорошего настроения, и уехала. Я тогда еще не знала, что в следующий раз мы увидимся с ней только через год. Тетка Андрея тоже приезжала на меня и на полугодовалую Соню посмотреть, пробыла 15 минут, у двери сказала, обращаясь к косяку, "Ну не понимаю я, что он вообще в ней нашел" и уехала, это был первый и последний раз, когда я ее видела. До сих пор, вспоминяя ее визит, чувствую себя униженной.

Дважды я лежала на сохранении, оба раза после ссор с Андреем, из-за страшного тонуса, от которого мой живот становился похожим на тугой футбольный мяч. Один раз я убежала из патологии уже через день, выпросив выписку - объяснила это тем, что мне надо работать, иначе по больничному я получу мизерные декретные, а жить-то как-то надо. Второй раз дела были настолько плохи, что я послушно лежала все 10 дней, подставляя жопу под ужасно болючие уколы, а ведь я обычно от одного вида шприца падаю в обморок. На одном из УЗИ примерно в середине срока пожилая узистка мне радостно сказала "Что-то вес не очень, а голова-то какая огромная, надо же! но вообще, вы знаете, сейчас очень участились случаи уродств у новорожденных, просто беда, такая экология", и я опять весь вечер прорыдала, мне было жалко мою еще не родившуюся девочку, которую уже заранее записали в уроды. Бедный мой ребенок, всю беременность она просто питалась моим адреналином, какие там рекомендации слушать красивую музыку и разговаривать с животом о хорошем. Мне было дико страшно за наше будущее, а в последние 2 месяца еще и прибавился страх умереть в родах или потерять ребенка: УЗИ показывало действительно гигантскую голову относительно моего поперечно-узкого таза. Кесарево при этом мне отказывались назначать - обещали запустить в роды, и уж если что-то пойдет не так - тогда уж экстренно прокесарить. Что, как вы понимаете, совсем не добавляло мне уверенности в завтрашнем дне. Как же мне было страшно. Будущая бабушка, мама Андрея, подливала масла в огонь по телефону, рассказывая мне о семи своих неудачных беременностях, закончившихся мертворожденными младенцами.

В роддоме Соне после прослушивания кардиолога и рентгена поставили диагноз - порок сердца, гипертрофия левого желудочка (или правого? уже не помню), незаращение овального окна под вопросом. Андрей собирался продавать свою квартиру в Златоусте - чтобы были деньги на операцию. Целый месяц я жила как придавленная этим диагнозом, пока не сходила на УЗИ сердца и не выяснила, что гипертрофия уменьшается, шум дают две дополнительные хорды, порока нет, бобер, выдыхай. Надо ли говорить, что я весь этот первый месяц опять то и дело рыдала над своей девочкой? Кормила ее молоком с адреналином, как оно от его избытка не скисало, ума не приложу. После УЗИ я снова рыдала, теперь уже от радости и от гормонов. Кажется, у меня это тогда вообще вошло в привычку очень прочно и надолго.

Вот такой старт получила моя Соня. Я даже не удивлялась, что первые месяцы она кричала практически непрестанно - даже несмотря на то, что мы с Андреем часами, да какое там часами - сутками не спускали ее с рук. В 5 ее месяцев мы с ним опять крупно поссорились, и продолжали это делать каждые несколько месяцев, но даже когда мы не были в ссоре, я очень часто находилась сутками с Соней один на один, страшно уставала и опять плакала от того, что по вечерам иногда даже не могла встать с дивана и приготовить себе и Семке поесть. Сегодня я каждое утро мысленно благодарю ЖЖ и работу, которую мне нашли мои френды именно из ЖЖ. А ведь в ЖЖ я попала совершенно случайно, через Яндекс, когда искала, что же делать, если ребенок хочет существовать только на руках и даже при этом непрерывно кричит. Она кричала часами первые 4 месяца, и ничего нельзя было с этим поделать - хоть на ручках, хоть в прыжке с титькой в зубах, хоть с позе зю. Я думала, что со дня на день сойду с ума. Первые полгода Соня не улыбалась совсем, и вообще - почти каждое утро начиналось у нее с рыданий, и я плакала вместе с ней: я ведь еще прекрасно помнила, как Семка начинал улыбаться, еще не открыв глаза. Мне казалось, что моя жизнь кончилась, и теперь так и будет годами - выживание на грани, с подсчетом каждой копейки, чтобы хватило на дешевые галетные печеньки, депрессия, непрерывные детские крики и плач по любому поводу, с которыми я ничего не могу поделать, хоть на голове пляши... До сих пор Соня не доверяет вообще никому, кроме узкого круга особо приближенных, и даже с ними она остается очень неохотно и только в крайних обстоятельствах, когда мне действительно необходимо куда-то ехать без нее и это неотменимо. Этим приближенным приходится выкручиваться изо всех сил, чтобы развлечь Соню в мое отсутствие, а она каждые 10 минут спрашивает, где мама. Как это совместить с ее бесстрашием на всяких лестницах, качелях и турниках - ума не приложу. Но откуда все это недоверие ко всему миру в ней взялось, несмотря на непрерывные наручки, слинги, ГВ и СС - я прекрасно понимаю. Да еще и плюс больницы с реанимацией - с привязыванием к кровати. Хорошо, хоть улыбаться она все-таки научилась, и обнимает меня теперь по 100 раз в день, и говорит "я тебя юбью", и скороговоркой перечисляет "а еще я юбью Соню, и папу, и Сему, и бабу с дедой, и Кысю, и дачу, и гулять, и качельки, и велосипед".

В общем, сейчас уже все хорошо. Было плохо, но все-таки закончилось. Андрей в Соне души не чает, и это абсолютно взаимно. На начальника плевать, хоть он до сих пор бухтит про то, что я никак не могу выйти на работу, "а ведь я же тебя предупреждал". Родители увидели, что я справляюсь сама, и помогают как могут. Свекровь приглашает нас с Соней в гости как можно чаще, в любое время, и требует все новых и новых фотографий внучки. А с чувством вины я борюсь, как с неконструктивным, только вот вспоминать то, что было 2-3 года назад, очень больно до сих пор. Хотя, казалось бы - ну, подумаешь, нервная беременность, делов-то. Все ведь выжили, никто не умер.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив