«Бассейн» (1969)

«Бассейн» остался в истории кино прежде всего энциклопедией глянца 60-х. И это вполне справедливо, но странно, отчего критикам и коллегам Жака Дере не хватило проницательности заметить, что его фильм вскрывает сущность искусственного рая, собранного из красивых вещей. Один из самых гламурных фильмов во французском кинематографе соблазняет своей внешней красотой и одновременно подвергает критике этот самый гламур, хронологически почти замыкает шестидесятые и символически подводит под ними черту.

Рай, в котором обитают герои Роми Шнайдер и Алена Делона, мало того что искусственный, но и заёмный: друзья разрешили им пожить на своей роскошной вилле в Сен-Тропе, пока не вернутся из отпуска. Впрочем, дом мог бы принадлежать кому угодно, на нём не разглядеть никакого отпечатка индивидуальности, личных вкусов, это именно музей, витрина мод и новейших тенденций в дизайне. Особенно любопытно присутствие надувной мебели группы архитекторов A.J.S. Aérolande. В фильме Дере она сделалась атрибутом праздно-безмятежного образа жизни и буржуазного потребительского шика, при том что в 60-е в ней усматривали революционные коннотации, возможность трансформации общества и его жизненного уклада. Историк архитектуры Марк Дессос писал в связи с проектами надувной мебели Aérolande: «Пневматика и революция превосходно сочетаются между собой. В основе того и другого – ветер и обещание порыва, которым нас унесёт в более совершенное будущее…».

Уместно вспомнить и о серии картин с бассейнами в стиле поп-арт Дэвида Хокни: дорогие дома, кристально чистые бассейны, идеально подстриженные газоны воплощают блаженство бытия на калифорнийской земле, но при ближайшем рассмотрении оно сводится к пластмассовым декорациям, оболочке вещей, за которой мерцает отсутствие тайны и метафизики.

В дизайнерском мире фокус камеры смещается с лица на ноги – поэтому во время похоронной процессии в кадре сначала шествуют не персоны, а ряды разнообразной модельной обуви. Некая разоблачительная ирония есть и в том, что одежда – один из важнейших компонентов криминальной фабулы «Бассейна», двигатель её развития, который оказывается фатальным для участников интриги. Второй компонент – скука: на протяжении большей части действия герои томятся под солнцем, покрываются испариной, мало говорят – да им, собственно, и нечего сказать друг другу. Они достигают некоего предела безделья, абсолютной скуки, но в ней сокрыт опасный подрывной элемент из мифологических представлений о полуденном ужасе, «когда яркость, тишина и зной приближаются к пределу, когда Пан играет на дудке, когда день достигает своего полного накала».

Зритель заранее может догадаться, что вскоре люди будут изгнаны из своего фантомного рая: на великолепных вещах в «Бассейне» словно лежит тень греха, в самой их природе заключен потенциал обманчивого обольщения. Но прежде изгнания персонажи будут играть в эротические и психологические игры, наблюдать друг за другом, пытаясь отыскать в себе и вокруг себя истинные желания. Это лишь один из уровней вуайеризма: всё происходящее на экране обрамлено рамками, будь то решётки, колонны или ветки деревьев; сама камера подглядывает за персонажами, медленно и осторожно исследует пространство, но показывает далеко не всё, оставляет много недосказанного. Камера услаждает и вуайеристские наклонности публики, созерцающей интимную жизнь бывших любовников, Делона и Шнайдер, – не в этом ли был главный замысел создателей «Бассейна»? Вещи могут увядать, терять свой глянец, но живой трепет в телах, рябь волнения в глазах (а в этом фильме так легко принять их за подлинные, не разыгранные по сценарию) не устаревают.
|
</> |