Бака. Окончание.

v_s_e_horosho — 19.05.2015 Начало.
Середина.

Конечно, идиллия не могла продолжаться вечно: почти через год своего отсутствия вернулся Кирилл.

Вместо радости, увидев брата сидящим на лавочке у ее подъезда, Яся внезапно ощутила сильнейшее беспокойство. Кирилл очень осунулся и похудел, куртка и джинсы висели на нем, как на пугале. Он неловко обнял Ясю, вылезшую из машины Дениса вместе с Кэпом; Кэп от радости будто сошел с ума - прыгал, лаял, пытался облизать нашедшегося хозяина с ног до головы. Кирилл вяло отбивался, хлопал пса по спине, и все тянул Ясю в подъезд. Уже дома на кухне, наливая чай брату, у ног которого расположился Кэп, не сводивший с хозяина глаз и с неистовой силой бивший хвостом, Яся обратила внимание на странные глаза Кирилла. Белки глаз были ярко-красные, как будто он не спал как минимум неделю, а зрачка на светлой радужке не было видно вовсе...

Кирилл сказал, что у него еще более крупные неприятности, чем год назад, и что ему, скорее всего, придется в ближайшем будущем продать квартиру, иначе его убьют. У Яси подкосились ноги, она села на табуретку и замерла, пытаясь осмыслить услышанное. Кирилл тем временем что-то, захлебываясь, рассказывал о неудачном бизнесе, долгах, о том, как его поставили на счетчик. Квартира, в которой жил Кирилл после гибели их родителей, принадлежала в равных долях им обоим, а та однушка, в которой жила Яся, была лично ее – по завещанию Ясиной бабушки по отцу. Кирилл рассказал, что долг его огромен, и что даже если он продаст квартиру, то его доли не хватит, чтобы расплатиться. Поэтому он умолял Ясю дать ему в долг сумму, эквивалентную стоимости ее половины. Даже упал на колени перед ней – от неожиданности Кэп рванул в сторону, чуть не опрокинув стул и самого Кирилла. Яся уже не сомневалась, что ее сводный брат был под кайфом, и судорожно соображала, что же ей сейчас делать.

Через полчаса Кирилл ушел. Яся после долгих убедительных уговоров Кирилла пообещала ему, что подумает над его предложением. Когда уже в коридоре Кирилл свистнул Кэпу и начал пристегивать к его ошейнику поводок, у нее даже не нашлось слов, чтобы попросить брата оставить собаку ей. После того, как дверь за Кириллом и Кэпом захлопнулась, Яся села прямо на пол и заплакала.


***


На следующий день она впервые за много недель приехала на работу без Кэпа. У нее давно был свой магнитный ключ от калитки, и она вошла внутрь, никого не потревожив. В детской ее встретил Матвей – он уже сам умылся и даже переоделся из пижамы в дневную одежду, правда, как всегда, перепутал зад и перед у штанов и футболки. Мальчик сразу спросил ее – бака ять? И Яся впервые ответила ему, пряча глаза:

– Нет, малыш, сегодня мы с Кэпом гулять не будем, прости. Кэп... заболел. Я, знаешь, оставила его дома. Он немного полечится и снова придет к тебе в гости, хорошо?

Губы у Матвея поползли вниз, рот открылся, из горла вырвался всхлип, и он закричал:

– Бака! Де бака! Ачу ять бака!

Из его глаз полились слезы, и Яся вдруг поняла, что сама плачет, и бросилась обнимать мальчика, а он все продолжал кричать и биться в ее руках.

На шум прибежала сначала Марьям, а потом и сама Татьяна Никитична, уже одетая в рабочий строгий костюм. Марьям оторвала мальчика от Яси и быстро увела его в ванную, а Яся, вытирая слезы, рассказала Татьяне Никитичне, что вернулся ее брат и забрал свою собаку. И что он, похоже, стал наркоманом за время своего отсутствия, а может, и раньше, и что собирается продать квартиру, принадлежавшую ее матери и отчиму, чтобы расплатиться с долгами. Татьяна Никитична во время рассказа плачущей Яси из растерянной и испуганной вновь превратилась в холодную и спокойную, и, дождавшись, пока поток Ясиных слов пополам с рыданиями иссякнет, пригласила ту в свой кабинет. Все-таки она была профессионалом, надо отметить, и имела огромный опыт в такого рода делах.

Сначала она подробно расспросила Ясю обо всех обстоятельствах, причем даже делала какие-то записи в органайзере – даты, фамилии, адреса квартир. Потом, немного подумав, глядя в окно, сказала:

– А в чем, собственно, вопрос? Без вашего желания он никак не сможет распорядиться вашей долей. Он может продать свою половину, ну так и что же? Вы всегда можете продать свою, и, объединив со своей однокомнатной, приобрести себе неплохое жилье. Если хотите, я могу заняться этим делом… совершенно бесплатно.

Яся даже не сразу нашлась, что ответить. В конце концов, ей не столько нужна была ее доля в родительской квартире, сколько жалко было сводного брата, который, судя по всему, вляпался по самые уши. И, как минимум, был серьезно болен – если принять, что наркомания – это болезнь. Татьяна Никитична, поджав губы, на это сказала:

– Все это понятно, дорогая. Но принудительного лечения у нас в стране, увы, нет. Если он захочет лечиться – я, безусловно, помогу найти клинику, в которой ему смогут помочь. Если нет – как вы это себе представляете? Мы не можем запереть его у нас в подвале (Яся мимоходом отметила это странное "у нас", и была за него благодарна), мы не можем его насильно положить в клинику, из которой он спокойно сбежит на третий-четвертый день, когда начнутся ломки.

Яся помолчала. Потом сказала:

– Спасибо вам огромное, мне это надо как-то обдумать.

И уже встала и пошла к двери, когда ее остановил вопрос Татьяны Никитичны:

– Ярослава, то, что вы все обдумаете – просто замечательно, но как же собака? Она очень нужна моему внуку, вы же это понимаете? Как мы с вами будем решать этот вопрос?

Яся остановилась, не дойдя до двери, потом развернулась, подумала немного и ответила:

– Собака нужна не только вашему внуку. Мне она тоже нужна. Я хочу попробовать обменять ее на свою долю в квартире.


***


Кирилла Яся нашла вечером с огромным трудом: его старый телефонный номер по-прежнему не действовал, в его квартире не было, окна были темными. Она наобум пошла в сторону своего дома, заглядывая по дороге во все кафе и шашлычные. В третьем по счету кафе (скорее пивнушке) она увидела Кэпа, лежавшего на полу возле стойки, и только потом – брата, сидящего среди своих приятелей. Кэп неистово забил хвостом, заметив Ясю, а Кирилл засмеялся и попытался усадить ее за общий стол. Стараясь перекричать музыку и гомон, Яся пыталась сказать брату, что ей надо с ним поговорить, а он только лез обниматься и представлял ее своим друзьям – таким же пьяным, как и он сам. Яся быстро поняла, что все разговоры сейчас не имеют никакого смысла, и решительно отвязала поводок Кэпа от стойки. Сказала брату – я с ним погуляю, хорошо? И, не дожидаясь ответа, быстро вышла из пивной. Кэп бодро трусил рядом с ней, а Яся судорожно соображала, как ей быть дальше.

После того, как Кэп сделал все свои дела около ближайших кустов, Яся уже знала, как ей нужно поступить. Она вызвала такси, и, несмотря на поздний час, назвала хорошо знакомый адрес в коттеджном поселке.

Кэп ничему не удивлялся. Дорога была ему привычна, а то, что они ехали по знакомому маршруту практически ночью, его совершенно не смущало. Впервые за много месяцев он был абсолютно доволен: его любимый хозяин вернулся, хозяйка тоже рядом, что еще надо. В машине он даже задремал, с трудом втиснувшись на пол между передними и задними сиденьями.

Сонная Марьям встретила их в прихожей, и долго не могла понять, в чем дело. Взволнованная Яся объясняла, что Кэпа никак нельзя оставлять на улице – ну, мало ли, кто-то, может, заберется на участок через забор... На этом сомнительном предположении из своей спальни выплыла Татьяна Никитична. Яся с изумлением разглядывала ее плюшевую пижаму, а Татьяна Никитична с не меньшим изумлением разглядывала растрепанную Ясю и довольного пыхтящего Кэпа, сидящего посреди ее стерильной прихожей. Под ним уже растекалась небольшая лужица от подтаявшего снега. В довершение картины со второго этажа скатился Матвей в пижаме с собаками, и с длинным переливчатым воплем повис у Кэпа на шее, как будто не расстался с ним всего несколько часов назад.

В эту ночь Кэп впервые ночевал в Матвеевой спальне, на коврике у кровати, а Яся спала в соседней гостевой комнате. Утром, проснувшись раньше всех и зайдя к мальчику, она увидела потрясающую картину: Матвей спал на полу около своей кровати, обняв Кэпа за шею, а тот лежал и лишь поводил глазами из стороны в сторону и шевелил ушами, боясь пошевелиться, и при появлении Яси только застучал хвостом по полу.


***


Домой следующим вечером Яся боялась идти. И не зря: в дверях ее ждала записка, подписанная инициалами брата, с незнакомым номером телефона. Кэпа на всякий случай она оставила у Татьяны Никитичны, но все равно – как только Яся увидела записку, ее затошнило от волнения. Оглядываясь по сторонам, Яся быстро открыла дверь и заскочила внутрь квартиры, закрывшись изнутри на два оборота ключа. Она сама не знала, чего так сильно боится: того ли, что брат кинется на нее с кулаками, требуя немедленно подписать дарственную на половину квартиры, или того, что потребует вернуть похищенную собаку. Про себя она уже совершенно четко решила, что бог с ней, с полквартирой, а вот собаку она ни за что не отдаст. Ни за что.

Попила чаю, посидела, стараясь успокоиться. Набрала незнакомый номер. Слушая гудки, удивлялась, как сильно бьется ее сердце где-то в горле. Чего бояться – непонятно, Татьяна Никитична же сказала, что поможет все решить… и тут Кирилл ответил. От его вчерашнего благодушия и пьяненького веселья не осталось ни следа – голос был злой. Яся сразу испугалась, а Кирилл сухо сказал:

– Ты дома? Я сейчас подъеду, жди, – и бросил трубку. Приехал через полчаса, прошел в кухню, не разуваясь, сел за стол, забарабанил пальцами. Яся сразу увидела, что ему плохо: время от времени его сотрясала дрожь, зрачки вытеснили радужку полностью, и от этого взгляд был лихорадочный, совсем больной. По лбу катился пот. Яся не знала, с чего начать разговор, но Кирилл начал его сам. Спросил:

– Ты подумала над моим предложением? У меня совсем нет времени.

Яся ответила, помедлив и взяв себя в руки настолько, чтобы голос казался спокойным:

– Да, я подумала. Давай все оформим документально, у меня есть знакомый юрист. – И, не обращая внимания на залившую лицо Кирилла волну огромного облегчения, быстро продолжила: – Давай подпишем договор. Я тебе уступаю свою долю в квартире, а ты мне – Кэпа. Насовсем! Без права все откатить назад. Можно прямо завтра, я договорюсь. Только где ты будешь жить потом, после того, как продашь?...

Кирилл даже не дал ей договорить, перебил, не веря своим ушам:

– Полквартиры за собаку? Ты с ума сошла? Ну, в смысле я, конечно, рад и согласен, но ты точно понимаешь, что делаешь?

Яся твердо ответила:

– Точно. Точно понимаю. Я тебе – свою половину квартиры, а ты мне – Кэпа, насовсем.

Кирилл встал, неловко обнял Ясю за плечи, и пошел в коридор, бормоча уже на ходу:

– Мне сейчас некогда, но мой новый телефон ты знаешь, давай завтра с утра созвонимся и все оформим... – и ушел, захлопнув за собой дверь. Потом снова позвонил, и открывшей дверь Ясе сказал:

– А у тебя не будет пары тысяч в долг? До продажи хаты?

После ухода Кирилла Яся немедленно позвонила Татьяне Никитичне, и, заикаясь, протараторила в трубку: я только что с Кириллом договорилась, он согласен, согласен! Мы с ним завтра можем к вам подъехать? Какие документы нам с собой надо взять?

Татьяна Никитична издалека через помехи ответила, и Ясе почудился явный смешок в ее словах:

– Я правильно поняла, вы хотите составить договор дарения, а взамен попросить у брата дарственную на эээ Кэпа? И хотите эту сделку оформить документально? Вы хорошо все обдумали? С моей точки зрения, эта сделка не является равноценной. Может быть, вам не стоит торопиться, а стоит обдумать другие...

Яся торопливо перебила, не дослушав:

– Татьяна Никитична, я хорошо все обдумала! Да, я согласна обменять свою долю в квартире на собаку, только не знаю, как это юридически правильно оформить, поэтому очень прошу вашей помощи.

Татьяна Никитична через паузу задумчиво ответила:

– Конечно, я вам помогу. Я сама, в общем-то, весьма заинтересована в том, чтобы эта сделка состоялась. Приезжайте завтра к 9-00 в мой офис, с собой прихватите паспорта, документы на квартиру, документы на собаку. Если они есть. От работы до обеда на завтра я вас освобождаю. До свидания, всего хорошего.

И положила трубку.


***


Ночью Яся плохо спала: то и дело, во сне спуская руку с дивана и не находя привычной гладкой теплой спины, в ужасе просыпалась. Потом вспоминала, что Кэп в надежном месте, успокаивалась и засыпала снова – чтобы вновь проснуться через час. Утром она позвонила Кириллу, долго ждала, пока тот ответит. Быстро сказала, по какому адресу подъезжать, какие документы взять с собой. Зеленку на свою половину квартиры она долго пыталась отыскать в комоде, и уже успела покрыться холодным потом, как бумажка нашлась.

Кирилл опоздал: Яся долго ждала его на крыльце, стоя под косым дождем поплам со снежной крупой и вглядываясь в прохожих. В конце концов он появился, сердитый, дрожащий и какой-то опухший, и Яся поняла, что у него опять ломки. Или все еще. Татьяна Никитична встретила их, представила симпатичной женщине, поручила заняться их вопросом, и скрылась в своем кабинете. Женщина быстро составила договор, Яся подписала не глядя, потом подписывала что-то снова, в нескольких экземплярах, и только думала – скорее бы. Как там без нее Матвей. Потом вспоминала: с ним же Кэп, все в порядке. Потом они вместе с Кириллом вышли на крыльцо офиса, под дождь, и Кирилл немедленно закурил, не попадая дрожащим огоньком зажигалки в сигарету, наконец сильно затянулся. Помолчали, и Кирилл спросил:

– А что тебе так Кэп-то полюбился, я чота не пойму? Не, он, конечно, отличный пес, но не в цену половины квартиры же? Замуж что ли тебя никто не берет, э?

И заржал. И пошел под ледяным дождем, ежась и дрожа, а Яся вспоминала, какой он был хороший в детстве. Как дрался за нее во дворе с обидчиками, как говорил – это моя сестра! Как покрывал перед своим отцом, скорым на расправу. Как она с гордостью говорила подружкам – у меня есть старший брат! Как они вместе, обнявшись, плакали после аварии, в которой погибли их родители.

Вспоминала и чуть-чуть опять поплакала, сама того не замечая. Потом побрела в сторону остановки, вспомнив, что Матвей давно ее ждет.


***


Кирилл больше не появлялся. Яся сначала вздрагивала от любых звонков на сотовый, потом немного успокоилась. Первые дни она оставляла Кэпа ночевать у Татьяны Никитичны в доме, потом стала снова брать с собой домой: так ей было веселее. Татьяна Никитична предложила ей занять гостевую комнату в доме, но Яся, подумав, отказалась – ей хотелось хотя бы немного своей жизни, каких то перемен в течение дня. Хотя какая там своя жизнь: поесть, постирать, помыться, погулять с Кэпом, посмотреть телевизор и спать. Первое время Яся вглядывалась в мужские фигуры на улицах по вечерам, гуляя с Кэпом – ждала появления Кирилла. Потом перестала.

Матвей делал заметные успехи, но еще заметнее изменилось отношение Татьяны Никитичны к внуку. Самое главное – она стала хотя бы иногда присутствовать на занятиях.
Однажды даже захотела сама задать Матвею один вопрос, и перед этим консультировалась с Ясей, как это лучше сделать. Она предложила Матвею выбрать по картинкам какую-нибудь игрушку. Карточек было несколько, на них были изображены два или три вида конструкторов, лабиринт, какое-то электронное пианино, самокат... В ответ на вопрос Татьяны Никитичны, какую игрушку ему привезти вечером, Матвей перебрал карточки, потом встал из-за стола, подошел к коробке с картинками, с помощью которых они с Ясей общались, и выбрал карточку с собакой. Подошел к столу и аккуратно положил карточку перед бабушкой. Татьяна Никитична и Яся переглянулись, Яся спросила у Матвея, дотронувшись до него:

– Матвей, посмотри на меня. Ты хочешь игрушечную собаку? Мягкую игрушку?

Матвей молча пододвинул карточку еще ближе к Татьяне Никитичне, потом отвернулся и ушел в другой конец комнаты – потерял интерес к разговору. Татьяна Никитична беспомощно смотрела на Ясю, а та только пожала плечами.

Вечером Татьяна Никитична с Денисом привезли большую игрушечную плюшевую овчарку – с кожаным ошейником, с красным тряпичным языком, с широкой черной спиной, на которой можно было сидеть. Матвей при виде игрушки необычайно оживился, полез обниматься, трогал за лапы и уши, дергал за хвост, издавая возгласы, в которых совершенно точно слышались кусочки слов. Через несколько минут обернулся на Ясю, у него было очень растерянное лицо. Еще через некоторое время он отошел от игрушки, случайно опрокинув ее, и больше к ней ни разу не подошел.


***


Иногда Яся думала: вот так проходит моя жизнь. Сколько так еще будет продолжаться? Год, два, пять? Десять? Есть ли в такой жизни смысл? И на что ей довольно приличная зарплата, которую ей даже некогда и не на что тратить? Что будет с Матвеем, когда он станет взрослым? И что будет, когда век Кэпа, уже давно вышедшего из щенячьего возраста, подойдет к концу?

Чтобы победить грустные мысли, Яся продлила свой загран, протухший от долгого неиспользования, отпросилась на десять дней у Татьяны Никитичны, и слетала в отпуск в Турцию. Дважды пыталась оттуда звонить Матвею, он сопел в трубку и ничего ей не отвечал. По словам Марьям, он вел себя как обычно, ел и спал нормально, гулял с бабушкой и Кэпом, и занимался с АВА-терапевтом, выписанным Татьяной Никитичной из Челябинска. После возвращения отдохнувшей и загоревшей Яси Матвей встретил ее без особой радости, но и без обиды на то, что она куда-то пропадала. Яся грустно думала: а заметит ли он, если я совсем исчезну из его жизни?

Однажды утром Марьям, накрывая стол к завтраку, сказала между делом: скоро освободится Вера. Яся сначала даже не поняла, о ком идет речь, а потом до нее дошло, что Марьям говорит о маме Матвея, дочери Татьяны Никитичны. Подумала – ее волнует это известие? Да. Это как-то изменит ее жизнь или жизнь Матвея? Она не знала. Ну и есть ли смысл тогда об этом заранее переживать? Нет. Освободится – познакомимся.


***


Вера оказалась очень обыкновенной и совершенно не страшной – никаких наколок, короткая стрижка, чуть полноватая фигура, простые и незапоминающиеся черты лица. Ее однажды днем, к обеду, привез Денис, помог донести до дома небольшую сумку с вещами, и тут же уехал. Для Марьям появление Веры не было сюрпризом, видимо, Татьяна Никитична предупредила ее заранее, а вот Ясе о появлении нового члена семьи просто забыли сообщить. Встреча на просторной кухне была неловкой – Вера, сидя в углу, молчала и без аппетита ковырялась в тарелке, Марьям хранила совершенно непроницаемый вид, и Яся, поздоровавшись и забрав еду для Матвея, предпочла побыстрее смыться в детскую. Уже усадив Матвея за стол и приступив к его кормлению, она вдруг поняла: Вера, невнятно ответив на ее приветствие, даже не поинтересовалась, как поживает Матвей. Ей было неинтересно.

В жизни семьи с появлением Веры действительно ничего не изменилось. Она никак не участвовала в занятиях Матвея, за столом ее Яся больше ни разу не видела, и, скорее всего, она даже ночевала дома далеко не каждый день. Сначала при мыслях о матери мальчика, с которым она ежедневно проводит по многу часов, Яся испытывала дикое раздражение, потом как-то утихло. Нет – и не надо. Пару раз они по вечерам сталкивались в воротах, однажды Вера прошла мимо площадки, покрытой снегом, на которой Матвея складывал пирамиду из распиленных полешков, и сердился из-за того, что после очередного полешка вся пирамида рушилась. Матвей даже не повернул в сторону матери головы, а Вера скользнула по сыну совершенно равнодушным взглядом – как по пустому месту – и ушла за калитку, к которой уже подъехало такси.
Ладно, живем дальше, зло думала Яся. Будем считать, что это не мать, а так, мимопроходило.
Да так оно, в общем-то, и было на самом деле. Никто не обращал на Веру особого внимания, только Кэп каждый раз, когда Вера проходила мимо него, ставил уши торчком и внимательно следил за ней, не спуская глаз и напрягшись.


***


Через пару месяцев после возвращения Кирилла он снова позвонил Ясе, разбудив ее глубоко за полночь. Ничего хорошего она не ждала, отвечая на звонок, и опять оказалась права: Кириллу снова был нужны деньги. Я чертов медиум, злобно подумала Яся, и сказала – нет у меня денег, нет. И бросила трубку.

Хотя они, конечно, были: большую часть зарплаты она откладывала на счет в банке, тратить было некогда и не на что, не читая той единственной поездки в отпуск. Кирилл через 10 минут перезвонил снова, на этот раз он рыдал. На третий раз Яся просто не стала отвечать и выключила телефон. На следующий день обратилась к Татьяне Никитичне с вопросом: можно ли как-то помочь брату? Вылечить насильно, без его желания? К тому времени она ужа нашла в интернете всякие истории о таких чудесных исцелениях, причем лечили где-то рядом, совсем недалеко, в Свердловской области. Видимо, Яся выбрала для своего вопроса неподходящий момент, или у Татьяны Никитичны просто был плохой день, потому что она ответила довольно резко:

– Ярослава, а вы в курсе, что такое лечение против воли пациента, с насильным его удержанием во время ломки, с голодом, принуждением к труду и прочими атрибутами – это, вообще-то, противоправные действия?

Яся понуро вернулась в детскую. Грустные и тревожные мысли в этот день мешали ей заниматься с Матвеем, и он просто тихо сам перебирал карточки на полу, а она долго сидела перед окном, глядя на падающий снег и дожидаясь, пока настанет время прогулки с Кэпом.

Вечером около подъезда ее опять ждал Кирилл. Яся крепче взялась за поводок – Кэп было завилял хвостом и сунулся к бывшему хозяину, но тот отвел его рукой, придвинулся к Ясе близко, почти вплотную, и зашипел:

– Что, денег жалко для брата, да? Жалко? Да ты понимаешь, что я умираю? Что мне плохо? Я отдам, честное слово! У меня тут проект один, я точно знаю, что он выгорит! Мне бы сейчас перекантоваться пару дней, а потом будут деньги, клянусь!

Яся пятилась от Кирилла все дальше назад, Кэп метался у нее под ногами и скулил, и в какой-то момент Кирилл то ли случайно, то ли намеренно наступил на него. Пес взвизгнул и огрызнулся, а Кирилл вдруг заорал и начал пинать собаку, вырывая поводок из рук Яси, которая уже рыдала от страха и ярости. Видимо, Кэп все же укусил Кирилла, потому что тот выпустил поводок, Яся даже не заметила когда, и рванула к подъезду, волоча рычащего пса за собой под мат и крики брата. Целую вечность она не могла открыть дверь, не попадая по кнопкам домофона, потом захлопнула ее изнутри и долго стояла, привалившись к стене, не в силах подняться на свой этаж, плакала и гладила Кэпа, а тот тихонько поскуливал и облизывал ее руки, пытаясь ткнуться носом в щеку.

Следующим утром, садясь в машину Дениса, Яся особенно внимательно оглядывала окрестности. Ничего подозрительного не заметила. Никаких следов Кирилла, никаких посторонних личностей, ничего. Тихий пустой двор, припаркованные заснеженные машины. Она потом много раз прокручивала в голове эту картину: черная еле слышно урчащая камри, падающий снежок, пустая дорога вдоль дома, освещенная приподъездными фонарями.

Днем она отвлеклась, занятая обычными делами с Матвеем: он был не в духе, отказывался заниматься, кидал карточки и игрушки, и в конце концов Яся решила оставить его в покое. После обеда одела Матвея потеплее, в непромокаемые штаны, куртку и рукавицы, оделась сама, вышла во двор. Снег падал ровной пеленой, заглушая звуки. Яся отвязала Кэпа, дала конец поводка в руку Матвею, вышла на улицу за забором. Вся она была завалена снегом, шедшим несколько дней подряд, но не отменять же прогулку. Яся потом вспоминала, как хотела было вернуться, а потом подумала, что заниматься Матвей все равно не хочет, как-то же надо провести этот серый и тусклый день. Кэп радовался снегу, Матвей тоже на улице повеселел и бегал зигзагами, вздымая снежную пыль, и Яся решила пойти к озеру, у которого она обычно спускала Кэпа с поводка, и они вдвоем с Матвеем бегали наперегонки или просто валялись в снегу.

Когда коттеджный поселок кончился, и вся компания вышла за сторожку со шлагбаумом, Яся наклонилась отцепить поводок, поэтому не заметила, как от забора вдалеке отделилась серая фигура и пошла в их сторону. Кэп вдруг насторожился сделал несколько шагов назад, Яся обернулась – и увидела Кирилла, ссутулившегося, с натянутым на голову капюшоном, с руками, глубоко засунутыми в карман. Матвей, ничего не замечая, брел по дороге к озеру, уходя от них все дальше, при каждом шаге пинком вздымая снежные облачка. Яся хотела его окликнуть, но голос неожиданно подвел ее. Кэп сначала тихонько зарычал, а потом коротко взлаял, и Яся услышала, что Кирилл смеется.

Потом он сказал:

– Хотела меня наебать, значит. Я был у твоей Ленки, она рассказала мне, где ты работаешь, и про эти ваши занятия. Небось кучу денег платят, да? А между прочим, платят и за мою собаку тоже. Сколько ты уже с них слупила, а? Небось побольше будет, чем твоя доля стоит, э? Которую ты мне кинула, чтоб я отстал. И чтобы отдал тебе Кэпа. Он стоит дороже, поняла? Гони давай деньги, а то заберу у тебя его, поняла? Кэп, ко мне! Кэп! Ко мне, я сказал!

Если бы кто-то посмотрел на них сверху, то увидел бы, как они замерли: Кирилл, напротив него, метрах в десяти – Яся, ровно посередине между ними Кэп, торчком поставивший уши и напрягший хвост, а дальше вниз по дороге к озеру – Матвей, который, услышав разговор, развернулся и замер. Потом, нарушив идеальную симметрию, Кирилл сделал пару шагов навстречу Кэпу, свистнул и опять похлопал себя по бедру, и Кэп завилял хвостом и двинулся было в его сторону. Потом оглянулся на Ясю, которая по-прежнему не могла издать ни звука.

И тут из-за ее спины раздался голос Матвея:

– Бака!

Кэп развернулся и двинулся к Матвею, как привык всегда приходить на его зов за последние месяцы, но Кирилл снова засвистел, а потом закричал:

– Да какая блять еще бака нахуй, эй, Кэп, ко мне я сказал! Давай, братишка, иди сюда, пойдем погуляем, давай, топай сюда! Давай блять пиздуй быстро ко мне, я сказал!

Кэп снова замер, и тут вдруг яростно закричал Матвей:

– Бака! Ди! Бака! Ди сюда! Моя Бака! Ди! Ди сюда я казал!

Кэп, уже не раздумывая, кинулся к Матвею, а к Ясе наконец вернулся голос, и она закричала:

– Убирайся, слышишь? Иди отсюда! Я тебе уже отдала, что ты хотел, чего тебе еще надо? Проваливай от нас, Бака наш, мы тебе его не отдадим, понял, понял, ты?!

Развернулась и кинулась к Матвею, вокруг которого уже бегал Кэп, и думала на бегу: черт, надо же бежать к дому, зачем я бегу в другую сторону? Почему не вышла охрана до сих пор, черт?

В этот момент Кирилл вдруг страшно заорал:

– Ааааааааа блять сссууукааааа!

и одновременно с его криком раздался выстрел, и тут же – громкий визг Кэпа

Яся с размаху упала в снег, увлекая за собой Матвея,

и закричала тоже – Кэп, Кэп, сюда, ко мне!

а Кэп визжал и скулил

а от домика со шлагбаумом

стали доноситься мужские крики

все ближе, ближе.


Яся, вслепую ощупав Матвея и убедившись, что он цел и невредим, ползком, а потом на четвереньках бросилась к Кэпу, распластавшемуся в снегу на обочине дороги, и не видела, как подбежавшие охранники повалили Кирилла на снег, как выбили у него из руки пистолет, как по рации вызывали кого-то, выкрикивая адрес. Добравшись на четвереньках до лежащего пса, который уже замолчал, она кинулась его ощупывать, тут же увидела кровь на снегу, кровь на своих руках, и закричала – лежи, Кэп, лежать, замри, погоди, я сейчас, полежи, полежи пожалуйста! Лежи не шевелись! – и начала разматывать с шеи свой длинный шерстяной шарф, измазав его в крови... В этот момент, почти свалив ее обратно в снег, из-за ее спины вдруг навалился Матвей, завывая и рыча страшно, на одной высокой ноте, переходящей в визг, и обхватил Кэпа обеими руками поперек туловища, уткнувшись ему прямо в продырявленный бок, уже потемневший от крови, а Кэп, повернув голову, попытался его лизнуть в щеку.


***


Яся снова плакала, рассказывая мне подробности этого дня. Я тоже, конечно.

Я всегда плачу, когда смотрю какое-нибудь кино с плохим концом, и с хорошим тоже – все равно плачу, если там происходит какая-то такая вот история. Даже если знаю, что все закончится хорошо. Вот как история с ранением Кэпа закончилась. Глупо было бы думать, что Кирилл своей дрожащей рукой попадет с одного выстрела в собаку вдалеке, даже пускай такую крупную, как Кэп, да сразу насмерть. Пуля прошла вскользь, вспоров кожу на ребрах, ближе к спине, и застряла у Кэпа под лопаткой. Ее достали в нашей ветеринарке, куда Кэпа вместе с ревущей навзрыд Ясей и воющим Матвеем привез один из охранников.



***


А вы уже наверняка приготовились мне писать всяческие проклятья, да? За то, что я убила такую хорошую собачку?

Эта история с хэппи-эндом. Люблю хорошие истории. А еще больше люблю хорошие истории, которые хорошо заканчиваются.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив