Бабка покойная

А я ей таки въебала.
Это была не свекровь, а бабушка моего первого мужа.
год прожив в доме моих родителей, муж решил, что надо бы пожить в Анжеро-Судженске у его бабушки. Меня никто не предупредил, что у бабушки не все в порядке с башкой. Меня никто не предупредил, что есть еще дядюшка, живущий в интернате для шизофреников, но регулярно бегающий. Короче, первые две попытки приехать жить с ребенком и с мужем, провалились. Оба раза у Леночки кишечная инфенкция (мыть квартиру мне не давали, орали так, что...), и второй раз еще и кишечные лямблии, которые я до сих пор не могу вылечить уже 16летней Ленке. Она регулярно (раз года в три) либо лежит в больнице, либо блюет дома.
Третий раз я приехала к ним одна.
Меня уговорили свекровь и мать. Аргумент свекрови был: он же там пить начнет! А матери: он себе найдет бабу, съезди, удовлетвори мужика.
Я тогда писала контрольные для своей шараги.
Каждый день ходила в анжерскую библиотеку.
Она встретила меня с горшком в руках.
- Сри в горшок!
Я даже не очень поняла, что произошло, о чем речь, и зачем тут Ленкин горшок.
- Сри в горшок!
- Что вы, Татьяна Константиновна, сказали?
Татьяна Константиновна сказала, что она запрещает мне пользоваться ее туалетом, потому, что она точно знает: я там ножом сковыриваю кафельную плитку, а вдруг я разобью унитаз!
Я хорошо знала, что бабку не заткнешь, и молча пошла в нашу комнату дорисовывать свои акварели. Акварели посвящались моему любимому мужчине. Его звали Глеб Самойлов.
Натурально, в моем плейере играл "Опиум для никого".
Плейер сломался. Переходник выпал из розетки, и ага.
И я услышала, как она говорит моему Женьке, он уже пришел с работы, и очередной раз чинил тивисет. Телик.
- И вовсе она не учится, она у чурок сосет, люди видели, как твоя студентка в подъезде в рот берет у черных.
Я два года пыталась с ней как-то.
Я действительно два месяца работала на узбеков - продавала фрукты. На улице, в декабре, было очень холодно. Я ей продукты покупала.
Я честно старалась.
Я встала, дошла до нее, она лежала на диване и вещала. Я придавила ее к дивану, и отхлестала по морде своими конспектами.
Она побежала с криком: "Убили, убили!!!"
она выбежала из квартиры.
Женька сказал томно:
- Щас ментов позовет.
я стояла, дрожала, и горько плакала. Мне было страшно, обидно, и противно что я - я! Пацифистка! - вот так.
- Женя, что же мне делать?
- А я тут при чем. Я спал.
И мой первый муж улегся на диванчик, подтянув под себя ноги в китайских триконах.
Менты пришли.
Луч фонарика озарил прихожую.
Потом на пороге нашей комнаты возникла бабка. Я рисовала. Она заорала:
- Посмотрите, вот она! Студентка! Она меня поцарапала!
В самом деле, на ее щеке откуда не возьмись, расцвели царапины.
- У меня от нее сифилис будет!
Старший закрылся со мной в нашей комнате, показал на мои акварельки, и спросил:
- Это ты рисуешь?
А я такая стою в халатике, в очках на минус десять, с хвостиком. И моргаю.
- Да.
- А мы знаешь, приехали, думали, Витька опять из интерната сбежал. А то мы бы не поехали. Бабку мы эту знаем.
- А...
- А что все-таки было?
- Ну... Бабушка, она уже старенькая. Я ей что-то не так сказала... а она как побежит! Как закричит!
- Понял. Ну, мы пошли.
в это время из комнаты донесся крик бабки:
- Она мне унитаз хочет разбить!
И гогот младших ментов. И кто-то сказал:
- Ну, давайте, мы вам из милиции унитаз принесем!
Тут заржал Женька.
- А чего ты хохочешь? - закричала на него бабка. - Она тебе еще сделает!
Таки да. Я с ним потом развелась.
А старший милиционер тихо-тихо шепнул:
- Ты ее совсем только не убивай, ладно? Я все понимаю, но не надо.
Через пять минут после их ухода бабка встала в дверях нашей комнаты, и сказала:
- Все, шлюха. Завтра тебя на пятнадцать суток увезут.
|
</> |