Бабич без агремана: почему Россия не будет реагировать на похабный демарш Киева

alex_anpilogov — 04.08.2016

Взаимоотношения Украины и России последних трех лет уже смело можно называть «странными». В мировой практике международных взаимоотношений такого давненько не бывало. Нынешняя ситуация с отказом Киева от утверждения Михаила Бабича в должности российского посла на Украине это еще раз подтверждает.

В чем причина такой строптивости Киева? Разве Россия находится в состоянии войны с Украиной? Нет — ни с точки зрения самой России, ни с точки зрения международного права, наша страна с Украиной не воюет. Однако в украинских СМИ и в политических решениях украинского руководства господствует совсем иное мнение: «Россия оккупировала Крым и Донбасс, Украина воюет с Россией за возврат этих территорий».

В том случае, когда для одного и того же явления приводятся столь диаметрально противоположные оценки, стоит посмотреть в прошлое, чтобы определить, с чем же мы в итоге столкнулись. Иначе, вне такого ретроспективного анализа, мы так и обречены на непонимание объективных процессов, которые сейчас происходят на Украине.


Посредническая война

Наиболее полное соответствие украинским событиям мы находим в работах немецкого социолога и политолога Карла Дойча, который называл такого рода скрытые конфликты «посредническими» или «опосредованными» войнами (англ. proxy war). Посредническая война — это ситуация, когда международный конфликт между двумя странами, которые пытаются достичь своих собственных целей с помощью военных действий, происходит на территории и с использованием ресурсов третьей страны, под прикрытием разрешения внутреннего конфликта в этой стране-посреднике.

К посредническим войнам относились практически все войны второй половины XX века, в которых сталкивались интересы тогдашних гегемонов мира, СССР и США. Первой такой войной, пожалуй, можно считать войну за создание современного Китая, когда советские войска, уйдя из Маньчжурии, передали коммунистическим повстанцам Мао Цзедуна все вооружение Квантунской армии. Именно это оружие помогло маоистам победить проамериканский режим Чан Кайши, который смог сохраниться только на островном Тайване. Впоследствии СССР и США воевали руками корейцев и китайцев на Корейском полуострове, при этом обе страны поставляли в тогда еще единую Корею и вооружения, и советников, поддерживая «своих». Закончилось же Корейская война, как мы знаем из истории, прямой интервенцией США, которые таким образом «вскрыли свои карты», — в отличие от СССР, который так и остался во многом «за кулисами» того противостояния.

Была посреднической и война во Вьетнаме, где, опять-таки, столкнулись интересы СССР и США. И тут снова у американцев не выдержали нервы — итогом прямого вмешательства в конфликт во Вьетнаме стало поражение США и знаменитый «вьетнамский синдром», который американцам пришлось «откашливать» минимум целое десятилетие.

Так что, в каком-то смысле, «изобретателем» посреднических войн прошлого века можно назначить СССР — советская школа партизанских и специальных операций, опосредованного влияния на народы многих стран за счет коммунистической идеи, практика непрямой поддержки своих групп в национальных элитах третьих стран обеспечили радикальную трансформацию «Третьего мира», в том числе связанную с народно-освободительной борьбой в странах Азии и Африки, где в 1960—70-х годах Советский Союз и Соединенные Штаты вели целый ряд посреднических войн.

Однако американцы не были бы американцами, если бы не проанализировали свои неудачи в Китае, Корее, Вьетнаме и массе других стран и не смогли бы «поймать» СССР в рамках следующего конфликта — афганского. Именно в Афганистане США смогли сами «отсидеться» за спинами афганских моджахедов, успешно втянув СССР в прямое участие в афганской войне и наградив в отместку за Вьетнам уже известным «афганским синдромом».


Поле боя — Украина

В определении Карла Дойча, третья сторона посреднического конфликта, сама страна-посредник, обычно совершенно не осознает ни целей, ни мотивов своих действий в таком конфликте. Существующее в ней сугубо внутреннее противоречие обычно затмевает не афишируемые реальные интересы «больших» участников («кукловодов»), которые достигают своих задач, во многом используя энергию этого внутреннего конфликта. Вопросы же самой страны-посредника решаются обычно по остаточному принципу, после достижения главных целей каким-либо из «кукловодов».

С чего начался конфликт на Украине? Страна, до этого достаточно последовательно исповедовавшая нейтральный статус в глобальном противостоянии России и Запада, начала резко крениться «на один бок», объявив об однозначной интеграции в структуры ЕС и НАТО. Конечно, с точки зрения построения независимой от России украинской державы, это был, по сути дела, единственно возможный вариант, однако тут уже оказались затронуты интересы самой России: перспектива получить вдобавок к экономической интеграции в ЕС еще и военно-политическую интеграцию Украины в структуры НАТО несла глобальную угрозу для нашей страны и ее стратегической безопасности.

Напомню, что в ситуации, подобной украинской, в начале 1960-х годов США пошли на открытую конфронтацию с СССР в вопросе Кубы, чем и добились современного статус-кво по Острову Свободы, с которого были выведены военные базы СССР. Хотя для этого американцам пришлось пойти и на длящуюся до сих пор блокаду Кубы, и на практически открытую интервенцию, и даже пригрозить Советскому Союзу полномасштабной термоядерной войной во время широко известного Карибского кризиса.

В случае же Украины ситуация оказалась зеркальной: для США события Майдана-2014 стали уникальной возможностью расширить свою зону влияния в «мягком подбрюшье» России, совершенно не прилагая к тому усилий, по сути — лишь используя евроинтеграционную энергию самой Украины, сводившуюся к безвизовому режиму, «кружевным трусикам» и прочим фантомам массового бессознательного. В такой ситуации насильственного переформатирования государственности ожидать чего-либо иного было бесполезно. Напомню, что гораздо более «мягкий» Майдан-2004, приведший к власти Виктора Ющенко, чуть не закончился постройкой американской военной базы в Старом Крыму. В ситуации же Евромайдана угроза потери всей Украины и втягивания в «горячий» конфликт встала для России в полный рост.



Цели не оглашаются

Возвращаясь к классическим работам по посредническим войнам, можно утверждать: факт войны никогда не признается внешними по отношению к стране-посреднику силами. Внешние силы скорее всего будут прибегать к семантическим уловкам типа «проекция силы», «иностранная помощь», «построение демократии западного образца», «евроинтеграция» и прочим эвфемизмам.

Цель России в украинском вопросе вполне понятна: наша страна всеми силами пытается сохранить пусть и уже ухудшившийся, но все-таки статус-кво относительно Украины, которая резко начала крениться на запад после событий 2014—16 годов. Отсюда, кстати, и проистекает осторожная позиция России во многих вопросах политического и экономического взаимодействия с Украиной, которая весьма прагматично воспринимается как страна, пребывающая под внешним управлением. С другой стороны, перевод конфликта в открытую фазу, да еще с неограниченным участием российских войск, чреват теми сюжетами, что привели к «вьетнамскому синдрому» в США и к «афганскому синдрому» в позднем СССР.

Все дело в том, что ни у США, ни у СССР, ни у современной России так и не возникло толкового «антипартизанского» оружия: в своих непрямых действиях на территории страны-посредника все страны опираются на максимально лояльные таким внешним сюзеренам районы, максимум что контролируя — это некие «зеленые зоны» в рамках весьма пестрой и часто враждебной территории. Прямое участие внешних сил в посредническом конфликте всячески минимизируется: как в плане прямых последствий — расходов и жертв, — так и касательно неконтролируемых поствоенных «синдромов».

В случае Украины США пока что всячески избегают прямого вмешательства. Аналогичным образом действует и Россия, ведя ситуацию к разрешению проблемы в ключе возврата Украины к «домайданным» внешнеполитическим ориентирам, при неизбежном уже реформировании внутриполитического украинского устройства, которое, скорее всего, должно зафиксировать все трагические события 2014—16 годов в рамках нового, федеративного устройства.


Что есть акт войны, а что есть акт мира?

Если вооружиться такого рода пониманием ситуации на Украине, можно по-иному посмотреть на последние события на украинском направлении.

Становится понятно, например, зачем украинская сторона усиливает обстрелы Донбасса: за последние три дня его территорию обстреляли более 2000 раз. Безусловно, это акт эскалации посреднической войны, причем акт, производимый по прямому приказу Киева и в согласовании с «теневой» стороной украинского конфликта, Соединенными Штатами.

С другой стороны: Россия пытается назначить Михаила Бабича в качестве своего посла на Украине, но получает немотивированный отказ от украинского МИДа, который делает это в нарочито похабной манере, озвучивая отказ не обычным «дипломатическим молчанием», но публичным интервью заместителя главы украинского МИД Елены Зеркаль. В частности, она говорит, что «вопрос о российском после снят, более того, вопрос украинского посла в России уже был решен Украиной еще в 2014 году».

Исходя из мировой практики дипломатических отношений, отказ в приеме посла — это акт военного времени или, как минимум, предвоенного. Почему же Москва, скорее всего, не будет реагировать на такого рода демарши Киева? Просто потому, что эти действия украинского политического руководства способствуют раскачке той самой посреднической войны, в которой Россия уже достигла максимально возможного для нее результата — и не видит возможностей этот результат сколь-либо улучшить методами открытых, посреднических или даже «холодных», дипломатических войн.

Присоединение Крыма к России закрыло возможность милитаризации юго-западного рубежа российского пограничья и во многом остановило планы США и Запада в целом, которые сейчас испытывают болезненную и затратную трансформацию. Фактическая независимость Донбасса позволяет, с другой стороны, иметь зримый рычаг воздействия на Украину, по факту обесценивая практически напрямую управляемый из Вашингтона киевский режим.

В результате в арсенале Вашингтона остаются уже совершенно негодные способы ведения посреднической войны против России — например, продолжение плотной экономической блокады Крыма и Донбасса (которые Киев якобы хочет таким способом «вернуть назад»), либо же — вечные поиски мифической «руки Москвы», которая уже отвечает в киевском сознании буквально за все — от криминального убийства Павла Шеремета до голодовки «единственной украинской патриотки» Надежды Савченко. Которая, кстати, говорит странные, но весьма понятные в рамках логики длящейся посреднической войны вещи: «Друзья, сограждане, войну пора заканчивать. Любыми способами. Это не наша, не украинская война — и это не война с Россией».

У Украины нет никаких вменяемых целей в новой войне на своей территории. У России на той же территории уже нет никаких реальных целей, кроме максимального возврата к миру, в рамках уже созданных войной ограничений. Цели в новой войне есть у США, но стоит ли Украине воевать своими руками за чужой каравай?

Оригинал статьи на сайте РИА ФАН.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив