ананасы в зелье шипящем: "Саша, привет!" Д.Данилова в "Балтийском доме", реж.

Кроме всего прочего мне представляется чрезвычайно самонадеянным аттестовать свой театр, то есть свои театральные постановки, эпитетом "интеллектуальный" заранее, в рекламных анонсах, не дожидаясь, пока его таковым сочтут и назовут зрители... - впрочем, зрители в СПб такие, что для них "Саша, привет!" Анатолия Праудина не просто "интеллектуальный", а супер-мега-интеллектуальный театр, наверное: тут ведь и под гитарку Хармса с Введенским поют, и к Торе с Кораном отсылают, попутно размовляя за буддизм, и дают нарезки документальных видеоматериалов, и поминают всуе Добычина, и все по повестке, по повестке... и так на три с лишним часа, успевай только голову под этот пулеметный огонь интеллекта подставлять! А между тем сформировалось новое поколение БЛИ (в особенности из "пост-карантинного" призыва), которым фамилия Праудина ни о чем не говорит и вовсе незнакома; я-то ее впервые услышал, наверное, одновременно с фамилиями Эфроса (которого в живых не застал) и Гинкаса (дай бог ему здоровья), то есть Праудин к середине 90-х "гремел" как театральный деятель самого первого ряда (он же еще и питерский ТЮЗ им. Брянцева в тот период возглавлял), но сейчас о нем в Москве не слышно совершенно, и не припомню, когда привозили его спектакли последний раз и какой именно... наверное, "цеховую" документальную дилогию "Донецк. Вторая площадка" и "Сектор Газа", так и ее вынужденно демонстрировали в таком "гибридном" варианте, что я, видевший в СПб оригинальные версии обоих спектаклей, на московский показ не ходил, и организовали его на излете "Золотой маски" без особой помпы, и минуло с тех пор больше двух лет, а сколько всего за это время произошло в театре и не только... Но у себя в СПб режиссер продолжает активно работать и как педагог, и спектакли выпускает, "Саша, привет!" в верхнем, самом крошечном зале "Балтийского дома" (где параллельно на основной сцене играются похабнейшие комедии, да и на малой по большей части тоже) - премьера свежайшая, текущего сезона и уже нынешнего года, январская. Хотя материал не эксклюзивный, и Марат Гацалов в Москве тот же роман Дмитрия Данилова инсценировал на малой сцене Театра Наций почти два года назад:

Впрочем, спектакли Гацалова и Праудина разнятся настолько, что как будто в их основе лежат различные тексты; присутствовавший в зале на праудинском "Саше..." исполнитель главной роли в гацаловской версии Игорь Гордин сказал, что Праудин, кое-что до автора сочиняя, в целом к первоисточнику ближе... ему "изнутри" виднее, но и мне по ощущениям, пока смотрел, то же думалось: Гацалов "прибрал" нравоучительную даниловскую провинциально-графоманскую дичь за счет формальных ухищрений, может, и не вполне по отношению к материалу уместных, и не слишком эффектных в принципе, и отчасти даже обессмысливающих исходный сюжет, но стоит признать, сюжету и в принципе материалу это идет на пользу; и наоборот, Праудин, со своей стороны "подгружая" исходник до кучи собственными "идеями", доводит без того убогий материал до откровенного треша... а я не уверен, что в своем "интеллектуальном" простигосподи театре делает он это до конца сознательно. Праудин, однозначно - режиссер "штучный", в своем роде положим что и уникальный, таких сейчас нет, но как и покойный Агеев, как и вышедший в тираж Мирзоев, он и мировоззренчески, и методически затормозил в прошлом веке, до сих пор мыслит и работает в ключе, открывать которым свежие тексты, независимо от их качества (шедевральных, впрочем, сейчас не выдают... хотя при желании можно отыскать что-нибудь все же поприличнее, поинтереснее Данилова), сегодня и невозможно, и ненужно, и попросту несерьезно. Праудин к Данилову подходит словно к Набокову или Кафке, абсолютно всерьез, умножая авторскую претенциозность собственными режиссерскими наворотами, оттого спектакль получается вдвойне и наивно-примитивным, и (как всегда было у Праудина) муторно-замороченным. Лишь к финалу первого акта (а это больше часа сценического времени!) приговоренный к расстрелу за сексуальную связь со студенткой (по взаимному согласию, но ранее достижения ею 21 года, что по российским законам воображаемого 2028 года "безнравственно", преступления же против "нравственности" считаются самыми страшными и, в отличие от изнасилований и убийств, когда преступник уже самим деянием обрекает себя на нравственные муки, караются смертью) герой Юрия Елагина, злосчастный филолог, специалист по советской литературе 1920-30-х гг. Сергей Петрович, добирается до т.н. "комбината исполнения наказаний", но и там не понимает "за что"... ну да, "Сережа очень тупой"! В "комбинате" (и у Гацалова, к счастью, эта линия вовсе отсутствует, у Праудина же составляет основной материал для второго акта) бывший профессор ведет бесконечные беседы с представителями четырех "традиционных" религий, которых ему предоставляет "для окормления" в обязательном порядке государство — можно подписать отказ, однако Сергей Петрович "тупит" и не спешит гнать от себя альтернативных утешителей; из четверых самым гротескным, до травестии, оказывается буддистский лама (очевидно, за безответностью буддистов - с православными и мусульманами такое не прокатит, а евреев режиссер, вероятно, и сам не хотел бы задевать); самым солидным и разумным - православный батюшка; а самым занятным - раввин, футбольный болельщик и... потомственный русский патриот (отец его был патриотом советским), сроду не бывавший в Израиле, и, уж одно к одному, бард, перелагающий на гитарный лад Хармса с Введенским... не берусь судить, в какой степени Праудин этим ходом иронизирует над иудеями, бардами, футбольными болельщиками и Хармсом, но в любом случае и по затее, и по воплощению звучит и выглядит эпизод с раввином отвратительно до тошноты.

В отличие от московского спектакля питерские артисты не прикрыты ни изысканным саундтреком, ни изощренным светом, ни тонко проработанным хореографическо-мизансценическим рисунком, они тупо ходят, иногда ползают ("амфитеатр" в правой части площадки задействован отчасти как "подвал", куда исчезают некоторые персонажи в "свет" подполья), поют под гитарку среди растений в кадках, будто на музычно-драматычном вечере в сельской избе-читальне (может тоже сознательный прием, все же речь идет о филологах... не догоняю), часто им включают фонограммы песен Марка Фрадкина (на стихи Инны Гофф, ага), другое советское ретро и постсоветское недоретро, косноязычно, с акцентом говорящий таксист слушает "Восток-FM", украиноязычный (!) охранник в тюрьме гуторит что-то свое ("ананасы в зелье шипящим" - это так по-ихнему, значит, будет, по-хохландски?! прикол разряда "як железка дрючилась", и не умно, и не остро), обожающий Россию, русскую культуру и, плюс ко всему, преемственно за "Торпедо" болеющий (а ведь Праудин едва ли видел "Новую оптимистическую" в МХТ!) бард-раввин поет Введенского, жена Сергея Петровича рассказывает о судьбе Леонида Добычина, имени его при том не называя, видеонарезка на экране перемежается выступлениями безымянных батюшки, имама и опять же раввина, а с ними наряду выкреста-расстриги Вс.Чаплина, утверждающего, в частности, что долгая и благополучная жизнь есть пошлость (надо отдать спикеру должное - уже некоторое время как он подтвердил свой тезис личным примером, чему и другим путь указал), на ток-шоу наслаиваются рекламные клипы и ролики национально-географическо-патриотического содержания с медведиками в снегах... короче, к моменту, когда герой решается-таки выйти к пулемету Саше с приветствием (за сорванным задником с тюремными портретами Хармса и Мейерхольда обнаруживается свет в окне… ну как положено), испив на дорожку березового соку (из баночки, прикрепленной к деревцу в мешке у авансцены), голова под этим пулеметным огнем режиссерского интеллекта уже давно и безнадежно расколота. Хочется надеяться, Праудин не рассчитывает по крайней мере на "просвЯтительский" результат затеи, но боюсь, и эта надежда пустая, коль скоро герой его спектакля, заслышав от тюремщика строчку из Северянина, изумленно, чуть ли не возмущенно спрашивает "откуда вы это знаете", будто знания подобного рода исключительно питерским интеллигентам с филологическим образованием доступны ("Ананасы в шампанском" в средней школе проходят, если что - но мало ли чего не знают профессора филологии и режиссеры интеллектуального театра?..).

Гацалов отталкивается от текста Данилова как от повода, выстраивая тоже не бесспорную, но стильную и эстетически актуальную (а еще лаконичную!) структуру на его основе, волей-неволей перенося акцент на экзистенциальную проблематику фабулы, уж какой ни есть глубины; Праудин же, при всей условности и нарочитой малобюджетности, чтоб не сказать прямо, во всех смыслах дешевизне оформления (сценография и костюмы Екатерины Гофман), упирает на социально-бытовой контекст, курьер-доставщик на самокате не сталкивается с восточным таксистом лишь потому, что их играет один и тот же артист, герои лакают вискарь из горла, а поначалу режиссер отдает дань заодно и внутрицеховым, "капустнического" розлива приколам по типу своего "Версальского экспромта":

Существование же актеров при этом настолько по моим вкусовым меркам избыточно (тот же Юрий Елагин пребывает в перманентной истерике, его герой то хохочет, то дергается и дрожит; а бесконечно переодевающийся из охранника Сергея Петровича в студента его жены и т.д. вплоть до таксиста-мигранта многоликий Арсений Воробьев иногда, похоже, забывает, кого изображает в данный момент, и даже парик ему не в помощь), что внешних проявлений хватило бы еще на десяток трехчасовых представлений; единственной в ансамбле более-менее убедительной, как раз в силу сдержанности красок, работой мне показалась героиня Аллы Еминцевой, играющей жену Сергея Петровича, хотя не в пример Гацалову у Праудина любовно-семейная линия сюжета вытесняется на периферию "интеллектуального театра", актриса же, в свою очередь, ради кулечка с чахлыми тюльпанчиками назвала на спектакль полряда знакомых из числа старых петербурженок, и эти потомственные русские интеллигенты пропиздели три часа кряду безостановочно, чем едва ли подняли общий интеллектуальный градус мероприятия, но колорита от провинциальной библиотеки ему добавили.