Засыпает синий Зурбаган,
А за горизонтом ураган.
С грохотом и гомоном, и гамом
Путь свой начинает к Зурбагану.

Питерский флешмоб "Алые паруса". Танцы на воде под "Зурбаган". Девочки, парни, солдаты, матросы - романтично, феерично и никто никому не враг. Девять лет назад. Теперь уж все не то. Понятно, что обманчиво-спонтанное действо тщательно срежессировано ради того. чтобы секундным попаданием в кадр Матвиенко убедить зрителя - чиновник может быть с человеческим лицом. Такая у жившего в бедности и умершего в нищете Александра Грина была судьба, его высокая романтика присваивалась бюрократами, обогащая их. На русском "власть" и "красть" рифмуются.

Биография Грина, написанная Алексеем Варламовым замечательная, хотя порой невыносимо тяжелая книга. Не в упрек автору, он превосходный рассказчик, биограф и стилист. Причина в личности персонажа и его судьбе, та и другая тяжки бывали необычайно. Да, отчасти примета поколения, о котором его ровесник Александр Блок сказал "мы, дети страшных лет России". Но главным образом парадокс человека, в черной нищете и беспросветном убожестве умевшего создать дивные города, а жизнь, свою и любимой женщины, обратившего адом.

Я прежде читала фрагменты автобиографии писателя, о том кошмарном времени, когда трудился на золотодобыче, с тех пор прошло лет тридцать, но до сих пор окатывает физически осязаемым дискомфортом, едва вспоминается дневное стояние в обмотках по колено в ледяной воде и ночная барачная душная скученность. Грин умел про гадкое и страшное, хотя свое деструктивное начало, своего Гнора - мистера Хайда и Черного человека чаще выпускал наружу в жизни.

Удивительно, ведь правда, что писатель, который занимался революционной деятельностью с 1902 года, пережил аресты. тюрьмы, ссылки, что он пришелся новой власти настолько же не ко двору, насколько и прежней. Хотя, что удивительного. Неловкий, некрасивый, неуживчивый, он не умел заводить связей и завоевывать симпатий, не мог войти в избранные литературные круги равным среди равных.

Всю жизнь нес печать подражателя Эдгару По, который "пописывает свои сказочки". Будто любая из его прекрасных сказок не во сто раз лучше унылой соцреалистической романистики про план по валу и вал по плану. Словно не из того же источника черпали Гофман, Гоголь, Булгаков. Он болезненно переживал свою отверженность и одиночество, но не мог, не хотел поступиться и толикой того. что считал своим.

Высокий романтик, он предавался в тучные годы разгулу, и непотребному пьянству во все остальное время. Это было мучительно для любимых им и любивших его женщин и уж точно, не шло на пользу его Музе. Он как-то чудовищно не попадал в конъюнктуру: "Алые паруса" двадцатые назвали паточной феерией, а шестидесятые короновали, но Грин до того не дожил; дивной "Золотой цепи" - нашего "Острова сокровищ", соединенного с "Катрионой" не оценили читатели и критики; "Бегущая по волнам" написана была на излете недолгой эпохи НЭПа и пришлась новому витку реакции некстати мелкотравчатой буржуазностью.

Все время было так. Травля, непонимание со стороны критиков и коллег-литераторов, отказ в публикациях и прямые запреты. Гадкая история с Вольфсоном, который обещал издать пятнадцатитомник Собрания сочинений в твердом переплете на хорошей бумаге и которому Грин передал права на свои произведения, а в результате томов вышло семь на скверной бумаге и в бумажных обложках. Безрезультатные суды, бесприютность, голод (а Грины буквально голодали в последние годы), все это ускорило
смерть писателя от рак желудка.

Что до судьбы Нины Грин, жены и верной соратницы писателя после его смерти, это просто чудовищно и должно бы служить вечным укором литературным генералам. Государство получало миллионы от переиздания гриновских книг, а его вдова скиталась по лагерям, голодала. терпела оскорбления от партийных чиновников. Обо всем этом со спокойной обстоятельной основательностью рассказывает Варламов, и биографические изыскания, проведенные им, безусловно ценны.

Но за что я, читатель, заболевший Грином в ранней юности, да так от него и не излечившийся, безмерно благодарна Алексею Николаевичу, так это за критический анализ книг. Бережное. тщательное, с тонкими наблюдениями и точными замечаниями погружение в творчество Грина. И то удивительное чувство, когда твой взгляд на роман, твоя оценка в точности совпадают с тем, что говорит о нем критик.

Который видит больше твоего и дарит тебе новый, свежий и обогащенный взгляд на любимого писателя. За то огромное спасибо.