Александр Батров рассказ "Моя подружка Верка" (1978)
marss2 — 15.12.2023
Еще один рассказ Александра Батрова ,который мне очень
нравится - "Моя подружка Верка" - из сборника "Утренний конь"
Действие происходит в Одессе в первые годы после гражданской
войны.
Герои - подростки беспризорники. Советская власть трудоустроила их
на завод мимнеральных вод -клеить этикетки на бутылки.
тИ в их компанию прислали девочку Верку, которая до
этого была в банде малолетних уголовников.
.
Далее отрывок
.
Ее привел Михаил Дмитриевич Томас, директор нашего завода.
Босая, вся в угольной пыли и в длинной, до пят, солдатской рубахе,
она сердилась и шипела, словно змейка.
.
— Как тебя зовут? — спросили ее.
.
— Верка! — камнем бросила она в нас свое имя.
.
— Нечего там с дурочкой разговаривать, в баню ее! — сказал
Томас, посмеиваясь в свои короткие усы щеточкой.
.
Ее отмывали в кочегарке, в деревянном чане.
.
— Уйду, все равно уйду! — грозила она.
.
Но, пройдя еще одну страшную пытку — ножницы парикмахера, —
она не выполнила своего обещания. По-видимому, девочка в
белоснежном халате, синеглазая, с веселыми веснушками на лице,
выглянувшая из зеркала парикмахерской, понравилась ей…
.
Так на заводе искусственных минеральных вод появилась еще одна
наклейщица бутылочных этикеток, Верка Каневская.
Была она хмурой и вспыльчивой.
Ни с кем на заводе не сходилась
.
И лишь только к одному Томасу она привязалась сразу, всей
душой.
.
Понемногу она привыкла и ко мне, а спустя еще один месяц ее
громкий смех можно было услышать и в котельной, и в механической
мастерской.
.
После работы мы вместе бродили по городу, смотрели кино,
лакомились копчеными чирусами, а к вечеру шли к морю.
.
Звезды кружились над нами жемчужной каруселью.
Ветер приветствовал нас гудками океанских кораблей.
Нежно дышало на нас море. Все было наше! И ветер! И море! Весь
мир!
Но Верка, сидящая на скале, еще выдумывала свои, новые миры и тут
же щедро их населяла говорящими на всех языках цветами.
.
Удивительные Веркины цветы купались в море, пили чай и ходили
друг к другу в гости… Они даже могли летать.
.
— А как же люди? — интересовался я.
.
— Будут и люди. И все такие, как Томас…
.
Томаса мы любили. Нам он казался лучше всех директоров на
свете. С голубыми точками под глазами — такие обычно бывают у
кочегаров, — Томас ходил по заводу, ко всему зорко присматривался.
Если что-нибудь не ладилось, он добродушно ворчал:
.
— Непременно этой ночью мне шах персидский приснится…
.
Дело в том, что наш завод до революции принадлежал опальному
персидскому шаху, шах сгинул, но вся техника у нас пока еще
оставалась шахской…
О шахе, изгнанном из Персии своими жестокими родственниками,
мы сочиняли с Веркой веселые истории о том, как в полночь он
появляется на заводском чердаке, а с первыми криками петухов
превращается в нашего сторожа деда Андрея…
О наших неприхотливых выдумках узнал и Томас.
И порой мы, трое, при виде деда Андрея, не подозревавшего, что в
нем живет царственный изгнанник, лукаво переглядывались.
..
Местом наших прогулок был еще и порт, солнечный и гремящий.
Здесь пахло кокосами, сыромятной кожей и бочками с керченской
сельдью. Все запахи планеты вырывались из глубин трюмов и
буйствовали на причалах.
— Вира!
— Ола!
— Темно!
— Вит-вит! — неслось с палубы кораблей.
.
А мы, взобравшись на тюки джута, глядели на гавань и говорили,
говорили… О чем? Да ни о чем… Видели облака — и говорили об
облаках, видели ласточку — и говорили о ней, а то просто
молчали.
.
В те дни я мечтал стать комсомольцем. Я даже держал наготове
кимовский значок, бережно хранимый во внутреннем кармане куртки. Но
в комсомол меня почему-то не принимали.
.
«Пусть перебродят в твоей голове все пацанские твои черти, жди
и не волнуйся», — сказал Савва Токарев, секретарь комсомольской
организации. Он работал на пароконной площадке. Его гнедые кобылы
Данка и Муся вызывали зависть в сердцах биндюжников Мельничной
улицы.
.
«Жди и не волнуйся…» Но было похоже, что Савва забыл обо
мне.
.
В город мы возвращались людной Приморской улицей, не торопясь
шли мимо трактиров, кофеен и небольших съестных лавок. Оттуда
валили аппетитные запахи маринованной камбалы и доносился смех
какого-нибудь очаковского рыбака, веселого дядьки с открытой
бронзовой грудью.
.
День на Приморской то звенел струнами мандолин, то звучал
гулкой цыганской скрипкой. Ласточки пили рыжее вино неба и,
захмелев, низко кружились над мостовой.
.
Однажды, проголодавшись, мы зашли в трактир «Таврия».
Четыре пацана, сидящие там за мисками с зелеными щами, взглянув на
нас, перестали есть.
.
— Глядите, Верка! — сказал один из них, пацан в полосатой
майке.
.
Верка бросилась назад к двери и увлекла меня за собой:
.
— Бежим… Убьют… За то, что их бражку бросила…
.
Бежать я отказался. Драться я умел. Два против четырех — это
еще не так страшно. Но, взглянув на свою подругу, понял, что
сегодня она мне не помощница.
.
— Убьют, — повторила она. — Это Сенька Катушка, Павка Бык, Ванька и
Гришка Курица… Бык — атаман. У него финка…
.
.