Акунин, «История», том 5, Пётр I

green_fr — 12.02.2023 Теги: Акунин Моё главное впечатление от этой книги — пересмотр моего собственного отношения к Петру I. Потому что со школы, с советских фильмов про Петра у меня было ощущение какого-то прогрессивного монарха, прорубившего окно и всё такое прочее. Его недостойные непосредственные потомки — и только мы, с высоты времени способные оценить великость замысла. Мне кажется, понятно, о чём я.
А Акунин очень просто показывает, что нет, не укладывается Пётр Алексеевич в простой анализ по шкале «прогрессисты — традиционалисты» (в его терминологии: Европа — Азия). Потому что он одновременно пытается имитировать какие-то внешние признаки Европы, но делает это чисто азиатскими (ордынскими по терминологии Акунина) методами. Откуда и все парадоксы анализа его правления: либералам он нравится за фактическое сближение со «свободным миром», традиционалистам — за усиление государства и построение вертикали власти. А по Акунину выходит какой-то бестолковый карго-культ, когда в России формально создали картонные прессу и парламент, надеясь, что это даст стране мощь и развитие.
В итоге после книги отношение в Петру скорее отрицательное — настолько убедительно Акунин показывает разруху в стране, совершенно убитую экономику, разорённое население (и до того не слишком богатой страны). То есть, примерно как сталинская индустриализация, которая хороша была бы сама по себе, но такой ценой — нет, спасибо. Впрочем, я вполне допускаю, что это лично у меня эффект маятника, и лет через 5-10 имидж Петра Первого у меня поправится. Надеюсь, не до прежнего положения (а риск есть, т.к. детские, зачастую эмоциональные мнения очень стойки, сколько их ни разбивай).

Возвращаясь к книге, как обычно, парочка бросившихся в глаза мелочей.

Первую жену царя звали Евдокия Фёдоровна Лопухина. При рождении Прасковья Илларионовна. Акунин пишет «невесте поменяли имя и отчество» и пытается найти этому какое-то если не объяснение, то хотя бы логику (имя в честь жены царя Михаила, отчество в честь иконы), но звучит всё равно странно. Википедия приводит другую версию для имени (чтобы не совпадало с именем жены соправителя — и правда, ну а вдруг кто перепутает?), но тоже рассказывает скорее о выборе нового имени, а не о причине отказа от старого. Для иностранцев я ещё понимаю (и до тома про Петра примеров обрусевших иностранцев, сменивших имя во время перехода в православие полно, а в этом томе они вообще через страницу). Но с Лопухиной-то что не так?

Я наконец-то понял логику знаменитого путешествия Петра под именем «плотника Михайлова»! Помню, как ещё в советских фильмах я не мог объяснить, зачем Петру, которого прекрасно все узнавали, нужно было путешествовать инкогнито. Затем были фильмы Парфёнова, где он прямо цитировал иностранцев, приезжавших поглядеть на русского царя — а тот, якобы, продолжал делать вид, что он не царь. А Акунин пишет, что идея путешествия пришла Петру в голову достаточно спонтанно, и у него не было ни возможности, ни желания тратить время на согласование протоколов приёма царской делегации. А так — все прекрасно понимают, что приехал царь, и даже какие-то встречи можно провести — но при этом нет претензий о недостаточном уровне внимания к высоким гостям.

А ещё неожиданно для себя узнал, что тактика выжженной земли, которую русская армия применяла в 1812 году, буквально повторяла русскую же тактику 1708 года против шведов — точно так же отступали перед более сильной армией, сжигая за собой всё, что могло бы пригодиться противнику. Только в отличие от Наполеона, Карл XII в какой-то момент решил не идти на Москву, а повернул на юг, на Украину.

Очень интересная тема (наверное, всё же из-за современного положения в России и моего по её поводу мнения) отношения российских властей и информации (на всякий случай: начиная со страницы 267). Акунин сначала описывает непонимание российскими властями самого понятия «свободная пресса». Когда в Голландии публикуют какие-то карикатуры на Петра, тот оскорбляется и (через посла) требует прекратить — на что голландские власти отвечают, что у них нет возможности влиять на редакционную политику местных газет. Очевидно, российские власти воспринимают этот ответ как очередное оскорбление, чуть ли не издевательство над ними. А потом Акунин рассказывает историю разругавшегося с русскими властями дипломата, уехавшего назад в Европу и публиковавшего там брошюры с критикой России. Критика эта очень сильно мешала найму Россией иностранных солдат, поэтому российские власти сначала попытались запрещать брошюры (см. предыдущую историю со свободной прессой — это привело лишь к лишней рекламе брошюр и их автора), а затем таки начали контр-пропаганду. Акунин приводит несколько крайне неуклюжих цитат, после чего язвительно замечает, что российским пропагандистам предстояло ещё учиться да учиться.

А ещё Акунин (практически невольно) затронул другую важную для меня тему. Рассказывает о том, как Россия разорвала с Англией дипломатические отношения, после того, как англичане отказались признать за Петром титул императора. Наверняка у обеих сторон были какие-то свои аргументы, но для меня это стало очередным поводом вернуться к теме насилия внутри чужого языка — это когда кто-то пытаются заставить носителя языка говорить на нём как-то по-другому. Очевидный пример «на / в Украине», но туда же все эти «Алматы», «Беларуси» и «Бейджины» с «Мумбаями». Я отложил книгу и попытался понять, что вообще происходит в головах у людей, которые пытаются заставить англичан говорить что-то по-английски так, как хочется не самим англичанам, а им самим, этим загадочным людям. И получается, что это казалось бы бессмысленное поведение несёт в себе утверждение собственной власти. Это публичное заявление «я вырос и могу заставить вас делать то-то и то-то, только потому, что я вырос». И принятие этих условий действительно можно воспринимать как дань уважения к «выросшему» — мы уважаем снова ставший великим Китай и соглашаемся на их (бессмысленное в остальном) требование по-другому называть их столицу. А вот англичане не признали величие тогдашней России и отказались именовать Петра императором. На что последовал разрыв дипломатических отношений — очень похожий на реакцию «обиделся!» от людей, которым хочется, чтобы перед «Украиной» ставили именно нравящийся им предлог. После чего я пришёл к совершенно неожиданному для меня самого выводу, что в текущей ситуации уважение к Украине у меня такое, что я готов публично выражать его, в том числе и в форме словосочетания «в Украине». Я ещё больше готов далеко посылать людей, требующих от меня этой фразы (нельзя приставать к людям со словами «уважай меня!»), тем более под предлогом, что другие варианты их оскорбят. И уж тем более это моё уважение не аннулирует список моих личных претензий к той же Украине (не в этом посте, пожалуйста). Но отметить это было интересно. С тех пор регулярно ловлю себя на том, что начал чередовать «в» и «на» :-)

С очевидным интересом вчитывался в главу о реформе календаря. Задумался: вот все пишут, что Пётр сменил летоисчисление, и за 31 декабря 7208 года наступило 1 января 1700 года. Плюс, год стал начинаться не в марте, а в январе. А насколько названия месяцев уже тогда были теми же, что сейчас? Или, может быть, тогда использовалось что-то, похожее на современные украинские названия месяцев? Покопался — нет, нынешние названия тогда таки уже существовали на Руси, они пришли из Византии. В Википедии есть множество статей о старых русских или общеславянских названиях месяцев, но я так и не понял, когда на Руси они были замещены римскими. Судя по тому, что (согласно той же Википедии) на Руси долго существовало две версии того, когда начинать новый год (1 марта, как в Риме, или 1 сентября, как в Византии), разные названия месяцев тоже могли существовать одновременно.

Из забавных слов: актуариус (Википедия предупреждает: не путать с актуарием — как будто кто-то знает хоть одно, хоть другое слово, тем более оба, но способен при этом их перепутать) и аустерия (звучит, конечно, как современная калька с итальянского, откуда на самом деле заимствовали непонятно — Википедия пишет про греческий корень, но вряд ли же во времена Петра пытались копировать Грецию? Впрочем, слово всё равно не прижилось).

А заканчивается книга, к сожалению, фейковой цитатой про двух российских союзников — армию и флот. Акунин приводит Александра III в качестве автора этих слов. Википедия не только ставит под сомнение достоверность цитаты, но и показывает, почему она стала настолько модной в наше время (достаточно вспомнить открытие Путиным ялтинского памятника Александру III в 2017 году, на постаменте которого выбили именно эти слова). К содержанию акунинской книги авторство цитаты никакого отношения не имеет, но осадочек остаётся — надеюсь, в книге про 1814 год он не будет нам рассказывать про то, что «бистро» появилось от русских казаков в Париже.

---

А роман к этом тому («Ореховый Будда») просто прекрасный! Особенно концовка, которая напомнила мне мой любимый первый том «Дорог свободы» Сартра, о том, что абсолютная свобода — это ещё и свобода отнимать свободу у самого себя. Точнее, если мы стремимся всеми силами сохранить свою свободу, то мы тем самым ограничиваем свои действия, не допуская тех действий, которые ограничили бы нашу свободу — а что это, если не ограничение? В случае с романом Акунина вывод вдвойне приятнее, потому что относится к религиозной / философской догме. К тому, что догма не должна ограничивать твой выбор, она просто завышает цену каких-то твоих действий. Я пытался развить эту тему в институте, и на этой почве надолго разругался с М., который спросил: то есть, за какую-то конечную сумму денег ты сможешь меня убить? Хороший роман :-)

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• По теме
• Архив