Ах, юность-юность: картошка, дефлорация, Герцен


Приятель рассказывал, что в начале нулевых он угодил в лагерь скаутов для детей как бы полу-элитных семей. Они себя в шутку называли римскими клиентами и эквитами, хотя на самом деле их папаны шли по разряду всего лишь менеджеров выше среднего уровня. Но в лагере было весело и пристойно. С утра беготня по лесу с карабинами. Дело было где-то на Оке. Вечером просмотры фильмов без перевода, вискарь у костра и прочая лабуда. И вот однажды их вожатый (или бригадир? не знаю как по-русски, потому что рассказ шел на чистом американском) предложил компании запастись картошкой, росшей от их палаток километрах в трех, на поле огороженной фермы, мимо которой они проехали на автобусе в кемп. Надо было пойти и накопать. Мой приятель удивился: как это накопать? украсть что ли? Все начали ржать. Но он уперся и категорически заявил, что в грабеже участвовать не станет. Вот его и послали. А с ним на пару такого же батана, который поначалу тоже заартачился, а потом сдался, потому что, как он сам пояснил свое отступничество, против силового давления фиг попрешь. Ну приятели и отправились с вечерней зорькой, прихватив мешки для грабежа и бутылку. Шли, оря на весь лес: "Раз пошли на дело я и Рабинович", – и безумно гоготали, потому что песня оказалась вполне инвариантной для исполнителей в обе стороны. Наконец добрались до фермы, там нашли сторожку, провели блиц-переговоры с ее обитателем из местных узбеков, сторговались за один бакс. Сторож с готовностью выдал им полный мешок, они мигом пересыпали товар в свой, заодно обзаведясь тачкой на одном колесе, которая вошла в тот же прейскурант, и вернулись с победой. Встретили их на ура, и тут же девочки принялись чистить ворованные корнеплоды на полуночный ужин с выпивкой, а прочим еще осталось пошвырять клубни друг в друга. На них смотрели как на героев, их сраный моральный кодекс был забыт и прощен. А одна девочка ему отдалась ближе к утру, сознавшись перед тем, что, когда он отказался грабить, все решили, что они дети бедненьких родителей, но вот оказалось, что он из семьи настоящего, видать, вора. Да, сознался мой приятель: в пятом поколении. (Хотя на самом деле его папа, как и мой, всего лишь эксперт в некоторых нелинейных проблемах operation research и игр с неполной информацией, типа поиска натовских лодок, заблудившихся в чужой на хрен акватории. Теперь-то мой друг проживает в Бостоне. Счастливо женат, двое детей. Но когда мы с ним общаемся, нет-нет да намекнет, что с ним, потомственным вором-в-законе, спорить не стоит.)
Вот и все о нравах той поры. У меня вопрос: что́ подведомственной популяции более природно – врать или воровать? Второго без первого не бывает. Думаю, все-таки первое. Умение врать вроде базовей и разрушительней, чем готовность к грабежу. Хотя ничего железно не утверждаю. Герцен призывал соплеменников врать поменьше, Салтыков-Щедрин – не тырить чужого.
Кстати, еще один момент, совсем побочный, к слову вспомнился. Друг сказал, что, когда он в ту памятную для своей биографии ночь дефлорировал подружку, он и сам лишился невинности. Так и сказал: невинности. Любопытно, кто в таком случае теряет оную раньше – кавалер или барышня? Как известно, одновременно ничего не бывает. Ответ я знаю, он неожиданный, но не приведу. Извините, тема моего поста с этим ответом никак не связана.