Ааб Виктор Васильевич. Инженер-связист. Начальник телефонной станции 3

jlm_taurus — 04.03.2023 Прошло ещё несколько дней. Я занимался анализом повреждений, изучал, как они распределяются по районным АТС, по телефонным шкафам. Наибольшее количество (более пятидесяти повреждений), было сосредоточено на том самом злополучном четырехсотпарном кабеле, о котором рассказывал Висящев. Кабель, по указанию управления связи недавно был принят в эксплуатацию как двухсотпарный. Оканчивался он 415-ым и 416-ым телефонными шкафами.

И я, и Макарычев, и Висящев понимали – если устраним на нем повреждение – сразу восстановится работа около пятидесяти телефонов, и одновременно, появится возможность дополнительно установить по этому, важному кабелю, ещё не менее ста новых, в центральном районе города, остро нуждающемся в телефонизации. Секретарша внесла записку. Я приглашался на одиннадцать часов к Дымченко по вопросу телефонизации Лыжной базы. Я и не знал, что в Синегорске есть Лыжная база. Поинтересовался у Макарычева – где?

Оказывается – в западной части города, у подножия сопки Букпа, километрах в полутора от крайних домов одноэтажной частной застройки города, практически не телефонизированной. Как выяснилось, построило эту базу спортивное общество Динамо, ведомства – МВД. И как это было принято, строители проигнорировали, выданные им связистами, при проектировании базы, технические условия на прокладку кабеля и совершенно не думали их выполнять.

УВД – милиция! Кто не на их стороне?..Александр Николаевич сообщил, что он, как постоянный член Комиссии по приёмке объектов строительства в эксплуатацию, отказался подписать Акт о приёмке.– Вас вызывают для того, чтобы это сделали вы, – объясняя причину звонка, добавил он.

– А как же вы работали со строителями раньше? – поинтересовался я. – Ведь ясно же, что зимой никто телефонизацией заниматься не будет.
– В данном случае технические условия можно вы-полнить и зимой – возразил Макарычев. – Там необходимо установить всего два телефона и для этого достаточно баровой установкой прорезать щель, положить в грунт специальный одночетверочный кабель. Но УВД категорически отмахивается от этой работы.
– И что же, по нетелефонизированным домам вы всегда Акты не подписываете?
– Нет, почему же, – пожал плечами Макарычев. – Иногда строители, всё-таки, технические условия выполняют, правда, как правило, на стадии завершения строи-тельства.
– А если дом вводится зимой?
– Тогда я беру от них гарантийные письма, что в летнее время они это выполнят.
– А если всё-таки нет?
– Ну, тогда Акты подписывал Ковалёв – усмехнулся Макарычев.
Вместе с заинтересованными руководителями – на плечах у представителей УВД – погоны с крупными звёздами, я вошёл в кабинет первого секретаря.

Как всегда, Александр Сергеевич вышел из-за стола, поздоровался со всеми вошедшими за руку. Пригласил нас за совещательный стол, заняв место во главе. Сообщил, что для выполнения областью плана строительства за январь необходимо отразить ввод в эксплуатацию Лыжной базы, несмотря на некоторые незначительные недоделки.– Виктор Васильевич, мимоходом обратившись ко мне, бросил он – тут ваш главный инженер не хочет подписывать Акты. Надо это сделать.
– До завершения работ по телефонизации я не могу это сделать, – стараясь быть спокойным, произнёс я.
Боже – чего это мне стоило!.. Внутри все клокотало от волнения, сердце колотилось так гулко и так часто – казалось, вот-вот выпрыгнет. Как оно в груди удержива-лось – не знаю.– Как это не можете? – повысил голос Дымченко.

– Не буду! – твёрдо повторил я. Лыжная база – серьёзный объект. При неудачных спусках катающиеся могут получить тяжёлые травмы. Объект находится за городом. Отсутствие связи, и несвоевременная медицинская по-мощь могут привести к печальным последствиям для них. В глазах Дымченко не отражался начальник ТТС – отражался сумасшедший! Некоторое время он не находил слов… Молчал, выдерживал паузу. Чувствовалось, как он наливается гневом, как он взбешён моей дерзостью.
– Виктор Васильевич, Акты нужно подписать! – наконец, справившись с эмоциями, и как-то криво усмехнувшись, металлическим, размеренным голосом ещё раз повторил он. Пока вы не подпишете Акты – вы отсюда не уйдёте…
Да он что – в кабинете меня под арест посадит?..– Хоть с работы снимайте, этого я не сделаю – на автомате, обречённо, выдавилось из моего рта.
В кабинете зависла напряжённая тишина…

Во мне говорили мои предки по матери – упрямые белорусы, и мне было абсолютно все равно, какие выводы сделает секретарь. Он был мой ровесник! Он всех нас, коммунистов, да и не только коммунистов, – учит соответствовать высоким идеалам?.. «Павка Корчагин!..». И вот – подталкивает к натуральной приписке, к натуральному очковтирательству?!. Как я презирал его в этот момент…

Казалось, молчание будет длиться бесконечно. Казалось, – моё тело сейчас взорвётся, не выдержав, разрывающего душу, мучительного тягостного напряжения…
Присутствующие на встрече – увели в пространство глаза, тупо сверлили взглядами пол и потолок…
– Можете быть свободны – тоном, ничего хорошего не обещающим, выдохнул из себя Дымченко. Разрядил тишину…
На ватных ногах я поднялся. Где дверь в приёмную?.. Где??? И вышел из кабинета первого секретаря. Вышел, совершенно опустошённым. Голова не соображала, ноги автоматически несли моё ватное тело на ТТС.

Машинально перебирал бумаги, зависнув над рабочим столом у себя в кабинете. Постепенно приходил в себя. В тишине…По какому-то удивительному, чудесному, чрезвычайно необычному совпадению, молчали телефоны. Меня никто не беспокоил. Примерно через полчаса перебил тишину резкий звонок. Зазвенела «вертушка» внутренней АТС, с сокращённой трёхзначной нумерацией, в которую были включены около ста пятидесяти телефонов основных руководителей области и города. На другой стороне линии был Фенин.

Впервые за долгие годы совместной работы я слышал ТАКОГО Фенина. И в обычной, спокойной обстановке он говорил скороговоркой, проглатывая окончания слов. Лично я, всегда домысливал по смыслу сказанное им. Сейчас же в трубке слышалось какое-то возбуждённое бульканье, состоящее из отдельных звуков. Все же, удалось разобрать из клокочущих, бьющих из трубки звуков подобие слов

– Виктор Васильевич, я только что от Дымченко! Он сказал, чтобы вашей ноги больше не было в горкоме, и приказал немедленно снять вас с работы. Ну, зачем вам это нужно Виктор Васильевич – с какой-то, совершенно несвойственной ему горечью, произнёс Фенин. Какая-то паршивая лыжная база!..
– Воля ваша! Снимайте Андрей Алексеевич, но Акты я все равно не подпишу!
– Да я их сам уже подписал – выкрикнул Фенин.
Молча, подышали в трубки. Гасили эмоции. Тишина сверлила провода линии…
– Что же будем делать… – теперь я нарушил молчание первым.
– Пока работайте – бросил Фенин и положил трубку.

Я не знаю, чего это стоило Фенину, но заглядывая вперёд, скажу, что на этот раз, меня с работы не сняли. На так опрометчиво занятый мною руководящий пост, в реалиях, похоже, у Фенина катастрофически не находилось новых претендентов.
В обеденный перерыв, выстаивая длинную очередь в столовой – сумел я как-то отвлечься, прийти в себя. Даже заставил себя похлебать первое, пережевать котлеты. Вернулся на работу, относительно успокоившимся.

Особого зуда занимать руководящие должности у меня не было. Как высокопрофессиональный инженер – знал себе цену и без работы, в любом случае, не остался бы.
Вошёл Макарычев. Поделился с ним происшедшим. Чувствовалось, что Александр Николаевич такого поступка от меня не ожидал.
– Ну, вот и поработали вместе – резюмировал я ожидаемые последствия стычки с первым секретарём горкома. Хотите вы или не хотите, а придётся вам снова взять командование на себя.
– Ну, нет! Как только вас отстранят от работы – я тут же уйду, вслед за вами – решительно заявил Александр Николаевич.
Мне стало легче...

Текущие дела отвлекли от невесёлых дум. Начали резко увеличиваться повреждения на 415-ом и 416-ом шкафах. Больше оттягивать ремонт проложенного к ним кабеля не имело смысла. Решили вечером тщательно обсудить этот вопрос. При обсуждении ещё раз взвесили свои возможности.

Место повреждения мы знали. «Задир» четырёхсот-парного кабеля находился в 120-метровом пролёте канализации, к счастью, не залитой водой. Предстояло работать примерно в полутора километрах от ТТС – в центре города. Казалось, рассчитали все. Кабель для замены имелся. Имелся и свободный канал в пролёте канализации, с заготовкой, которая не была примёрзшей к каналу и свободно двигалась. Муфты, изоляционные кембрики – все имелось! Распределили людей.

Завтра, в первой половине дня все вместе, сообща, кабельщики должны были затянуть новый кабель. Потом, двое из них – до конца дня выполнить прозвонку затянутого куска. Остальные переключались на устранение одиночных повреждений. На следующий день предстояло с утра – вскрыть действующий кабель в ограничивающих повреждённый пролёт колодцах, разрезать его и одновременно с двух концов начать прозвонку станционного и шкафного концов с последующим сбором муфт.
С учётом морозной погоды – рассчитывали завершить ремонт за четыре дня. Этой работой должны были заниматься все шесть работников кабельного участка, так как на прозвонку каждого из двух концов кабеля, требовалось по три человека.

В первый день все прошло по плану. На второй день кабель был разрезан. Количество неработающих телефонов на сети сразу увеличилось до 848. С особым волнением – вечером второго дня, ждал я результатов работы. Они были ошеломляюще катастрофическими – полностью кабель не звонился с обеих сторон. Неужели ошиблись с местом повреждения?.. Нет, вырезанный участок тоже «землил». Но обнаружились ещё свыше ста повреждённых пар, которые были рассредоточены на других, не попавших в зону ремонта участках, по всей протяжённости кабеля.

Последующие измерения выявили повреждённый смежный пролёт в одну сторону и пролёт, через один колодец, – в другую сторону. Для их замены требовалось дополнительно ещё 250 метров дефицитнейшего четырёхсотпарного кабеля. Такого количества кабеля в наличии не было.

Неоткуда было его и взять. Поставки кабеля осуществлялись редко, в мизерных количествах и, как правило, только на новое строительство. Пришлось один из пролётов компоновать двумя нитками двухсотпарного кабеля, из партии, полученной недавно от Фенина. С учётом этого, общий расход кабеля для замены, дополнительно, увеличивался на 130 метров.

Как и бывает в таких случаях, возникла ещё одна сложная проблема. Необходимые для затяжки кабелей дополнительные каналы канализации – оказались заполненными льдом. В таких случаях для оттайки льда, применялась пропарочная машина. Но у связистов области её не было. Правда, в городе эта машина имелась в Горводо-канале, который использовал её в зимнее время для оттаивания, периодически замерзающих, колонок водопровода.

У Макарычева сложились неплохие взаимоотношения с начальником водоканала Смолягой Евгением Фёдоровичем. Вместе поехали к нему в гости, на поклон. Просить о помощи.

Смоляга оказался очень доброжелательным к нам, и в ущерб своим водопроводным заморочкам – выделил нам паропреобразователь. С его помощью каналы удалось пробить. На эту работу тоже ушло два дня. Поразительно медленно работали кабельщики.
Все телефоны, включённые в данный кабель, на период ремонта перестали работать. Наседали недовольные владельцы замолкших номеров. А между тем, ремонт кабеля из-за новых возникающих непредвиденных проблем. затягивался и затягивался. Мучительно хотелось отступить от ранее намеченной цели и отказаться от желания восстановить его полностью. И включить, с тем количеством пар, которые прошли прозвонку и были пригодны к использованию.
Но так получилось – давал слабину я – настаивал на полном восстановлении Макарычев. Давал слабину Макарычев – возражал я. И между тем, работа медленно, но двигалась...

Добавилось стресса. Непредвиденные проблемы создавала сама матушка природа. Ровные, безветренные, морозные дни в начале третей декады февраля, разбил внезапно налетевший циклон. В ночь на двадцать первое февраля над городом бушевал сильный ураганный ветер. Много он бед натворил.
Зацепили чрезвычайным происшествием последствия урагана и Телеграфно-телефонную станцию. Под напором ветра упала труба котельной Швейной фабрики. Упала на провода двух магистральных фидеров радиоузла, питающих радиовещанием восточную часть города.

Проводное вещание в городе транслируется в рамках сетки вещания, строго по расписанию. Даже минутные прерывания трансляции становились предметом тщательного разбирательства, – а тут выпало из трансляционной сети, замолчало сразу, более сорока тысяч радиоточек – более половины всех радиоточек, имеющихся в городе. Произошло это в половине второго. Ночью.

Очень организованно сработал радиоузел. Ответственным за эксплуатацию линейной составляющей радиоузла был Пономарев Михаил Сунгатович – опытнейший радист, работавший на радиоузле с самого его зарождения. Надёжный помощник Натальи Ивановны Сторожиловой. Не мешкая, он собрал людей и организовал устранение аварии.

По горячим следам, Наталья Ивановна предложила поощрить своих работников. Действительно, чёткие и решительные действия бригады нельзя было оставить незамеченными. Вот бы – кабельщики так работали! Специальным приказом восемь участников устранения аварии были премированы денежной премией – по 10 рублей, каждый. Организатор работ – Пономарев, был премирован пятнадцатью рублями.
Как контрастно, одиозно и неприглядно, на фоне работы бригады радистов, выглядела деятельность, в общем – таких же людей, в линейно кабельной службе ГТС…

В преддверии паводка остро стоял вопрос, как усилить кабельную группу людьми? Перебирали ушедших в прошлые годы с предприятия специалистов. Рассчитывали шансы вернуть некоторых из них назад. Шансы были призрачными.

Как правило, эти люди, набравшись опыта и покинувшие ТТС, работали связистами либо на крупных предприятиях города, либо в ведомственной связи железной дороги. Они традиционно имели там заработную плату более высокую, чем у нас. Имели гораздо менее обременительные и хлопотные обязанности. Назад в бурлящий с непредсказуемым будущим, котёл страстей кипевших на ТТС, добровольно их невозможно было заманить никакими посулами.

Я попытался через горисполком вынести решение, в котором предписывалось бы предприятиям, имеющим связистов способных работать на нашей сети, – откомандировать их в помощь нам, для поддержания устойчивой связи в городе, в период паводка, хотя бы на месяц. И в принципе, находил понимание председателя горисполкома Мырзина Рината Айдаровича, но однако, выше уровня обсуждения эта идея не прошла. Ринат Айдарович внешне поддерживал меня, на совещаниях призывал руководителей оказать помощь связистам – и только.

Конечно, у него была забита голова проблемами устойчивого обеспечения города водой, теплом, разворачивающимся все в больших масштабах, строительством жилья….
По-прежнему, на совещаниях и планёрках при обращении ко мне звучало – Обеспечить связь!

И все-таки, хоть какое-то участие со стороны председателя горисполкома я почувствовал. Всем своим видом Мырзин показывал, что мои встречные просьбы и претензии к некоторым руководителям городских предприятий не пропускаются мимо его ушей и находят понимание. Это несколько сглаживало переживаемый мной, особенно в первый месяц, дискомфорт на этих совещаниях.

Ничего не получилось у меня и с попыткой применить хорошо зарекомендовавший себя опыт, приобретённый в ЭТУС. Когда, для выполнения особо актуальной и важной работы, всеми цехами выделялось необходимое количество специалистов, и вновь скомплектованная сборная бригада под руководством опытного руководителя в короткий срок и с хорошим качеством эту задачу решала. В условиях ТТС – особенно весомо могли бы помочь цеху ГТС кадровые монтёры цеха радиофикации. И я рассчитывал на понимание и помощь Сторожиловой.

Пригласил Наталью Ивановну в кабинет. Кратко сообщил об ожидаемых в паводок проблемах на телефонной сети. Высказал свои соображения по поводу того, что наиболее опытные монтёры радиоузла могли бы подключиться к устранению линейных повреждений на сети. На какое-то время, они могли более объективно, чем линейные монтёры Висящева, определять характер повреждения – кабельное или линейное, а значит и количество вновь поступавших, ложных, якобы, кабельных повреждений, снизится.

В то же время, появилась бы возможность нескольких монтёров линейной сети привлечь в помощь кабельщикам. Они смогут делать прозвонку кабелей, помогут кабельщикам в сборе муфт, а это позволит, в свою очередь, увеличить количество кабельных бригад в паводковый период и естественно, более оперативно устранять неизбежно возникающие повреждения.

Я пытался убедить Сторожилову – На работу вашего радиоузла это никоим образом не отразится. Радиосеть у вас имеет солидный запас прочности. Жалоб на работу радиоточек практически нет. И как вы знаете, Наталья Ивановна – помощь находившемуся в беде соседу всегда оценивается очень высоко. Это будет цеху радиоузла дополнительным плюсом во время подведения очередных итогов соцсоревнования за месяц. Признаться, даже далеко в мыслях не было, что Сторожилова не станет моим союзником в новом для меня деле. Но я жестоко просчитался.

Наталья Ивановна неожиданно преобразилась. Она резко отвергла моё предложение тоном, не допускающим и капли надежды на то, что её удастся переубедить. Она была очень энергичной женщиной. Тон её монолога все возрастал. Она как-то сразу перешла на крик.

– У меня все на сети валится! Мы не успеваем делать свою работу! У нас летит план по развитию радиоточек….
– Сейчас гораздо важнее для предприятия не план радиоточек, а организация стабильной работы цеха ГТС – все ещё пытался вразумить её я.
– Вот и занимайтесь этой организацией – бросила Наталья Ивановна. Хамоватое нахальство из неё, так и выпирало. – Для этого вы сюда и направлены!
Стало ясно – силой убеждения Сторожилову не проймёшь.
– Не хотите помогать добровольно – будете помогать по приказу! Определите трёх человек, которые будут откомандированы в цех ГТС! Можете быть свободны – я дал понять, что беседа окончена.
– Я не буду выполнять этот приказ! Я буду на вас жаловаться! – бросила Наталья Ивановна на выходе, уже из приёмной.

Вот так, не успел прийти на новое место работы, а уже работники начинают на меня жаловаться – горько подумал про себя. Особенно было обидно, что эту угрозу бросил человек, с которым мы почти одновременно закончили общий ВУЗ. Человек, с мужем которого, у меня складывались неплохие отношения на моей прошлой работе. Он работал прорабом в ПМК связи, и наши пути пересекались при телефонизации совхозов и колхозов области. Человек, на понимание, которого я в душе, очень надеялся.
Неожиданное, подчёркнуто отстранённое отношение ко мне со стороны Сторожиловой могло исходить лишь по одной причине. Рома, моя жена, рассказала, что, будучи членом профсоюзного комитета, во время голосования по распределению полученной на предприятие квартиры, в своё время, проголосовала против того, чтобы вне очереди, как молодому специалисту – её выделили Наталье Ивановне. Ну, проголосовала в соответствии со своими понятиями о справедливости, и проголосовала! Квартиру Наталья Ивановна все равно получила. А обиду – затаила.

Но разве можно обиду на мою жену перекидывать на меня? Тем более, она же должна понимать, что теперь я её непосредственный руководитель. Зачем Сторожиловой строить заведомо натянутые отношения с новым руководителем? Совсем непонятно. Я не мог взять в толк… Я, конечно же, знал, что не издам никакого приказа. Не в моих привычках было силой заставлять людей выполнять работу, необходимость которой не была ими самими осознана. Качество этих работ вызывало бы большие сомнения.

А вывод напрашивался сам собой – предприятие мне попалось совсем не таким дружным и сплочённым, как его расписывала партийная и профсоюзная организации. Дружно руководители подразделений, в чем я успел убедиться ранее, могли только безудержно критиковать своего, находившегося в сложном положении товарища – начальника цеха ГТС.

А ведь в душе я лелеял надежду, привлечь инженеров-мужчин от цеха телеграфа, электропитания, специалистов АТС – которые в ВУЗах и техникумах изучали методику измерения линейно-кабельных повреждений на сети с помощью переносных кабельных приборов. Они легко, при желании, могли их освоить и тоже, внести свою долю помощи остро нуждавшемуся в ней цеху. Эти надежды – явно иллюзорны. Трезво вынужден был я осознать и признать это.
Похоже, что выпутываться гэтээсникам из кризисного положения с повреждениями на сети придётся только за счёт своих собственных сил...

Несколько ослаб доставляющий беспокойство практически с середины апреля ещё один вопрос, по которому активно дёргали из горкома и горисполкома – содержание уличных телефонов-автоматов. Город прихорашивался после зимы, всюду помимо субботников проводились еженедельно санитарные дни. Прилегающая к предприятиям территория активно облагораживалась.
Телефоны-автоматы являли собой явно не эстетическое зрелище. Постоянно разбиваемые стекла у телефонных кабин, вырываемые вместе со специальным металлическим шнуром телефонные трубки. Явно неприглядный их внешний вид до праздников, на центральной улице – позже, по всему городу, напоминал о необходимости срочного ремонта.

Мы и сами это понимали, но кроме нас, оказывается, чистота на улицах была и предметом особой заботы Партии. Распоряжения – срочно покрасить телефонную будку, в том или ином месте, следовали одно за другим. Они, кроме чувства раздражения, ничего не вызывали.

В Конторе материально технического снабжения для этих целей не предусматривалось ни краски, ни стекла. Приходилось самому ездить по строительным организациям города и выпрашивать дефицитные материалы. В масштабах ТТС финансовые затраты на эти цели не играли существенной роли, но поголовный дефицит на все и вся крепко связывал мои руки.

Под прессом свалившихся чисто технических проблем связанных с необходимостью, в первую очередь, обеспечить надёжную работу связи в городе, я ещё не осознал всей силы своей значимости связанной с потенциальной возможностью ставить телефоны. Я её осознавал по ходу, когда приезжал к тому или иному руководителю – и он готов был мне выделить требуемый материал, но в свою очередь, выставлял условие – в том или ином месте, поставить ему телефон, причём в конкретные сроки.

Разговор часто шёл по принципу – сегодня телефон, завтра – краска! Завтра телефон – послезавтра необходимый связи материал! Было очевидно, что руководители предприятий города были сыты по горло не выполненными обещаниями моих предшественников. Я же врать не умел, и имея ввиду реальную обстановку, обещаний не раздавал.

Все-таки редко, но находились и такие руководители, которые шли мне навстречу, Особенно хорошо на первых порах помогал Курманов Фарух Курманович, директор Химической фабрики. Впоследствии я узнал, что его супруга работала экономистом на Почтамте, и вероятно от неё он был обо мне наслышан. Относился к моим просьбам очень внимательно.

Но таких руководителей, откликающихся без всяких условий на просьбы связистов, в 1986 году было очень мало. Курманов выделил нам краски, так необходимой для приведения в относительно приглядный вид телефонных кабин.
Был ещё один человек, с которым у меня завязались хорошие отношения – заместитель начальника Облснабсбыта Муфтахутдинов Рафаил Рахимуллович. Он без разговоров выделил мне целый ящик стекла. Но это было обычное оконное стекло – оно не подходило для установки в телефоны-автоматы. Было очень хрупким, и при малейшем, неосторожном прикосновении звонившего – раздавливалось. Причём при растрескивании могло поранить пользующегося автоматом человека.

Требовалось прочное утолщённое стекло. Найти его удалось с большим трудом и в очень малом количестве. Хватило этого стекла только на период праздников. Во второй половине мая свежевыкрашенные автоматы большей частью опять зияли пустотами вместо стёкол.
Но праздники прошли, Горкому было уже не до автоматов, прессинг с их стороны прекратился, вероятно до следующих праздников.

...телефоны-автоматы заработали в посёлке. Но как показало время, впоследствии, несмотря на клятвенное обещание жителей охранять «связь» – прикреплённые стальной проволокой к телефонам-автоматам металлические трубки отрывались хулиганами с завидным постоянством. И по этой причине, даже так нужные в посёлке с минимальными возможностями по доступности услуг связи – автоматы – работали с продолжительными перебоями. На трубки телефонные, в то время, был неимоверный дефицит.

Странное дело – почти десять лет областной центр лихорадит от отсутствия нормальной связи. Притерпелся. А ведь страдают все. И горожане просто терпеливо жаждут её улучшения. Ну, уж, коль так сложилось, что не ладится работа у связистов города – не мешало бы городу им помочь, хоть чем то. Я точно знаю, что обращались руководители ТТС за помощью в различные инстанции и до меня. Тщетно.

После них и сам, пользуясь тем, что мне как новому человеку, часто давали слово выступить на собраниях и заседаниях различного уровня, тоже пытался, в том числе и через органы власти, получить помощь. В первую очередь, нужными специалистами, которые имеются на других предприятиях, а также транспортом, материалами. И постоянно, в этих самых органах власти, практически всегда, утыкался в стену непонимания.

А тут – на тебе! В середине июня, на очередном Активе, первый секретарь горкома призывает руководителей городских организаций, оказать помощь сельчанам в заготовке сена. И не просто призывает. Заготовкой сена должны заняться все! И связисты, и медики и учителя…
Уже готова и разнарядка. Тут же, по завершению собрания, получаю под роспись письменное задание. Телеграфно-телефонной станции предстоит заготовить и сдать в один из совхозов,– в какой именно, надо решить самому, ни много ни мало – двадцать тонн сена.

Я человек обязательный – готов работать по любому вопросу, входящему в круг моих непосредственных обязанностей. Если не вижу возможности выполнить задание – сопротивляюсь, отстаиваю обоснованность отказа. Это самое трудное, но и это, тоже, входит в круг моих обязанностей. За плечами моими коллектив, и это он, в первую очередь, не всегда всё может. Я не имею права подставлять коллектив под «хотелки» многих, не имеющих к нему никакого отношения, облачённых крупной властью людей. И всё что касается организации городской СВЯЗИ, пусть даже косвенно – мною принимается как должное. А тут – сено!.. Меня берет оторопь.

В суматохе дел, озабоченный необходимостью организации работ по устранению аварии последних дней июня – гоню из головы, забываю о плане заготовки сена, и принимаю это просто как нелепость. Но не тут-то было. После непродолжительной паузы начинаются изматывающие вызовы в горисполком, с требованиями – сено сдать! В противном случае предстоят разборки в горкоме партии с персональными выводами.

Обстановка накаляется до такой степени, и обставлено всё так, будто бы важней проблемы с сеном – и других-то в городе, проблем нет. Глупо ввязываться в «драку» по такому, даже и не знаю, как его назвать – вопросу. Надо что-то делать, надо как-то выкручиваться.
В детстве и юности я много занимался заготовкой сена. Сгибаясь под тяжестью мешка набитого клевером, накошенным серпом и украденным с совхозных полей, каждый день тащился, нагруженный, по два-три километра летом, к нуждающейся в подкормке после пастьбы на выжженных солнцем южных пастбищах – семейной кормилице, – корове Зорьке.
Позже заготавливал его и косой, и на сенокосилке. Всегда это был очень тяжёлый требующий специальных навыков труд. Мужской труд. А у меня на ТТС – мужиков – раз-два и обчёлся. И каждый из них наперечёт.

Почтамт тоже получил свой план. Степан Иванович Селин – начальник почтамта имеет большой опыт работы в городе и всякие задания выполнял. Набираю его номер – может быть, поможет советом, как поступить. Степан Иванович вспоминает, что несколько лет назад руководимое им предприятие заготавливало сено. Инвентарём соответствующим обзавелось. Даже сенокосилку свою имеет, грабли...
– Я вот думаю поручить эту работу Фурсенко Николаю Андреевичу – сообщает он.
Фурсенко – бывший начальник цеха ГТС, сейчас на почтамте возглавляет участок по обслуживанию, содержанию и ремонту почтовых ящиков.
– Может быть, как-то скооперируемся Степан Иванович? – предлагаю я.
– Можно – вежливо соглашается Селин, но энтузиазма от моего предложения в его голосе я не слышу.

В понедельник на планёрке довожу задание до начальников цехов. Вижу их каменные лица. Понимаю, что ни под каким нажимом номер с заготовкой сена, на предприятии не пройдёт. Разве что готовить бригаду под собственным руководством…
И кандидаты в эту бригаду, мужики – линейные монтёры, водители и кабельщики. Любого из них – оторвать даже на один день непосредственно от работы по налаживанию связи – ощутимый ущерб делу.

Людей катастрофически не хватает самому. Вот и Федя Лученко поработал кабельщиком неполных два месяца и уволился – по пьяному делу обидел жену. Она на него в суд подала – разорвал с ней отношения, срочно уезжает…Опять Висящев с трудом распределяет оставшихся кабельщиков – не более чем на три рабочих участка. Опять у него, – слава Богу, что хоть от отпусков отказались, те же – Полкопин, Леонов, Чурсин, Беккер, Цехменструк, Ларионов. Раз-два – и обчёлся. Всё!

Есть в цехе неплохие ребята – линейные монтёры. При желании могли бы легко переучиться на кабельщиков. По крайней мере, «вторым номером» у квалифицированного кабельщика могли бы спокойно работать. Нет, влиться в состав так гонимой совсем недавно всеми кабельной группы, никого из работающих на ТТС, и под угрозой увольнения, не заставишь. Да ладно бы – рвалась молодёжь со стороны, хотя бы, в линейные монтёры. Нет, – не стоят очереди…

Профессия монтёра-связиста в городе, тоже, явно не престижна. Ответственность высокая, зарплата ниже, чем у среднего рабочего на заводе, не говоря уже о строителях, водителях. О квартире собственной – не смей и мечтать....

И вечная напряжёнка. Закончился паводок, а на сети – 480 повреждений. Нельзя предприятию жить спокойно с таким количеством неработающих телефонов. Висят, давят тяжёлым моральным грузом 480 справедливейших претензий к связистам, каждый день! Претензий, по которым просто невозможно дать конкретных сроков удовлетворения. Требуют нормальной связи горожане.

Разборки с ними заставляют думать только о повреждениях, отнимают очень много времени. И под гнетом их справедливых требований нет возможности заниматься развитием, планированием перспектив, решением, тоже, очень важных вопросов внутренней жизни предприятия, коллектива...
В один из дней, когда ещё не заготовленная ни одна тонна сена почти подводит меня к черте, за которой маячит практически неизбежный ничего хорошего не предвещающий, вызов на бюро горкома – выкрутиться из крайне трудного положения помогает случай.

Меня навещает Дудкин Володя – мой старый знакомый. Он возглавляет крупный строительный трест, выполняющий работы по электрификации железных дорог.
Во время моей работы в ЭТУС, на участках параллельного пробега воздушных линий связи вдоль электрифицируемых железных дорог – он, будучи главным инженером треста, тесно сотрудничал со мной по вопросам замены на этих участках воздушных линий – кабельными.

И вот, сейчас, он получает квартиру в только что построенном доме железнодорожников. Его люди готовы выполнить любые технические условия по телефонизации дома. Ему обязательно нужен на квартире городской номер. Проблема решаема. Дудкин обращает внимание на моё осунувшееся лицо, сочувственно замечает, что зря я держусь за эту долбанную связь, в которой ничего, кроме чёрной неблагодарности и постоянных нескончаемых тычков, не имеешь. Наверное, он имеет право так говорить. Будучи молодым инженером – он тоже, поработал в связи. Потом, поняв, что здесь нечего ловить – перешёл к энергетикам, где и преуспел. Весёлый, разъевшийся, довольный... Ему есть с чем сравнить. – Если надумаешь, Виктор – приходи ко мне, у треста грандиозные планы. По Союзу разворачивается мощнейшая программа электрификация дорог. Нужны тресту и связисты. – А что, может быть скоро и приду. Вот выгонят за сено... – делюсь с ним своей головной болью.

Дудкин весело от души хохочет. – Не переживай, в этом-то вопросе я тебе помогу. Оказывается, у его треста мощное подсобное хозяйство. Для его содержания трест заготавливает ежегодно порядка трёхсот тонн сена. Заготавливает он сено на территории одного из совхозов области.
– Приезжай, – дам я тебе справку, что ты сдал этому совхозу двадцать тонн...
Я не верю своему счастью...

И действительно, посланный через три дня к нему сантехник Егоров привозит заверенную печатью одного из совхозов, из расположенного на расстоянии более трёхсот километров от города, сельского района, справку, в которой указано, что от Телеграфно-телефонной станции принято двадцать тонн сена.
Отношу справку в горисполком. Этого достаточно, чтобы меня, перестали, наконец, дёргать по вопросам сенозаготовки.

Неприятно только на душе от мыслей – неужели первый секретарь городского комитета партии настолько наивен, и не понимает, что спущенная областным комитетом инициатива выполняется большинством предприятий города с помощью таких же фиктивных бумажек как моя.
Да нет, в наивности Дымченко даже заподозрить немыслимо. Не задумываясь, любое задание Партии подхватит с восторгом, и выполнить постарается его любой ценой. Наверняка, прекрасно осознаёт, что акция дутая, но с какой помпой будет звучать в его отчётах, что «город оказал важную поддержку сельским труженикам».
А на дворе – Перестройка...

Во время одной из таких поездок маршрут был определён к посёлку частной застройки – на окраине города, в районе Старого мясокомбината.– О-о, – поедем в «мавзолей» – оживились мои попутчики.
Признаться, я не знал что это такое. Посёлок находился на юго-западной окраине города. Грязный, неухоженный район с разбитыми улицами. Телефонизация в этой части города находилась в зачаточном состоянии, и до нынешней поездки, здесь я ещё не бывал.

Подъехали к единственному в этом районе крупному магазину. У входа его толпились сотни людей, змеилась длинная очередь. Оказывается, в соответствии с антиалкогольной кампанией, это был единственный магазин на весь город, где в дневное время разрешалась продажа спиртного. Неимоверная толпа людей… Этот магазин хлёстко и в самую точку, в народе сразу же и прозвали – «мавзолей». Прилично одетые люди, разбавленные забулдыгами-алкашами всех сортов, покорно стояли в очереди в «мавзолей» – кто за водкой, кто за вином.

Сохранено