— А комарей-то!

Так сказал кондовый бич Витька, глядя в окошко вертолёта на
тайгу с высоты 500 метров.
— Да разве это комари? Вот на Пягине комари были — резиновый сапог
прокусывали.
Что-то у нас произошло: то ли старые комары мутировали, то ли
новый подвид подтянулся. Раньше эти потомки Восточной Пруссии,
крупные, светлые и рыхловатые залетали в комнату и спокойно
рассаживались на потолкев ожидании, когда потушат свет и подадут
ужин, и перебить их диванной подушкой было делом одной минуты.
А нынче завелись какие-то борзые, маленькие, чернявые и тощие.
Стоит жара, всё не закроешь, да и стоит только зайти с улицы в
комнату, как с тобой пяток уже залетел. И шо делают?! Прячутся по
тёмным углам, без писка нападают, куснут за что попало и прежде,
чем ты сообразишь и прихлопнешь его — пикирует и исчезает.
Жарища такая, что кошка Ася, она пушистая, вчера улеглась спать на
пол, помучилась часок и пошла на улицу. Я иной раз помучаюсь
часов до пяти и иду завтракать. днём почему-то легче поспать.
Прогноз обещает, что с понедельника полегчает, больше 23 не
будет.
Мутируют не только комари: я когда-то купил семена люпина, выросла
пара, и сажал их семена. Все — в розовых тонах, но рисунок разный.
А сейчас вырос новый и зацвёл. По виду похож на дикий, тут их
полно: сам, цветы и стручки с семенами мельче, чем у садовых, и
цветёт тёмно-красным (дикие — сиренево-синие). То ли пчёлки от
диких опылили, то ли в предков уродился.
|
</> |