А что это, дядьшка, журнал?

mmekourdukova — 14.10.2021 Продолжая тему, вешаю гламурненького из своих фондов. Качественного.

Приходит она, этта, ко мне поутру, — говорил старший младшему, — раным-ранешенько, вся разодетая. «И что ты, говорю, передо мной лимонничаешь, чего ты передо мной, говорю, апельсинничаешь?» — «Я хочу, говорит, Тит Васильич, отныне, впредь в полной вашей воле состоять». Так вот оно как! А уж как разодета: журнал, просто журнал! — А журнал, это есть, братец ты мой, такие картинки, крашеные, и идут они сюда к здешним портным каждую субботу, по почте, из-за границы, с тем то есь, как кому одеваться, как мужскому, равномерно и женскому полу. Рисунок, значит. Мужской пол всё больше в бекешах пишется, а уж по женскому отделению такие, брат, суфлеры, что отдай ты мне всё, да и мало!


Газета Девиц,
дополненная, или расширенная,
Газетою Юных,
Журналом Девиц,
Газетою Девочек,
Вышивальщицею и Хорошим Тоном.

Вон, например, куда шея уехала! И вообще - где ротик и где кончик носа, и что за бюст идеальною подушкою, и что за пальчики-крючки?



О да, это апофеоз гламура, банальности и школярства. Это, собственно говоря, лубок.

Но сколько же в этом лубке очарования.
Сколько веры в свою образную, скажем так, идею.
И сколько школы. Придающей  чарующую наглость уверенность руке художника, вселяющей в зрителя покой и безмятежность. Потому что художники этого направления, этого класса, этой ниши - искренне целились в покой и безмятежность, и в негу и благорастворение воздухов, и по прямой наследовали Пуссену и Миньяру, Буше и Ватто.





Тит Васильич мог рассматривать их бесконечно.





Эти иконы буржуазного рая, эти иконы блаженных эфирных созданий.





Плывущие не касаясь земли в кружевных рощах и перистых облаках.





Замирающие в ритуальных позах при канонических жестах.
Увитые послушными гирляндами и подсвеченные прозрачно-взволнованными небесами.





Безмолвно поющие о счастии непорочной любви и дружбы округленными своими членами, фарфоровой кожей и промытыми драгоценными глазками.





О нежное бесстрастие!
О ангельское кокетство!







Вот они нисколько не боялись быть банальными, гламурными и школьно-правильными. Честно наводили красоту так, как их научили. Нет, эта бесхитростная лубочная графика не выставлялась на олимпийских вершинах Салона, но пленяла тысячи сердец. И пусть те, кто бросает в неё камень, сперва докажут, что они умеют лучше.

Нет, не по апофатической линии не-банальности и не-гламурности.  А по катафатической линии красоты и безмятежного счастья.