90-ые*

А, пока лишай мы не обнаружили, веселая и очень своенравная кошечка прыгала по бабушкиной кровати (мы четыре месяца жили всемером, не считая котенка, в трехкомнатной квартире с лоджией. Но это еще ничего. Потом мы еще два месяца жили в двухкомнтаной квартирке восьмером), приводя ее в ужас. Бабушка до сих пор говорит "Я очень люблю животных, но я их жалею. Поэтому пусть лучше они живут где-нибудь подальше."
В 90-е у меня был маленький розовый личный дневник, запирающийся на замочек. Мой брат однажды его взломал и написал корявым почерком семилетнего мальчика "Здесь был Беня." Потом, с трудом дыша, лежа на полу, прижатый моим коленом, он признался, что ничего не прочитал. Не потому что боялся. Просто мой брат очень порядочный человек.
В девяностые мне было очень интересно жить. Мы постоянно переезжали. Я постоянно меняла школы. Каждый раз в новой школе я придумывала про себя душераздирающие истории и мои новые одноклассники в первый же день с открытыми ртами слушали про мои приключения в разных странах, про брата близнеца, которого пришлось отдать чужим людям сразу после рождения, про подругу, с которой мы кровью поклялись отомстить за похищение ее сестры страшным графом из черной страны, про то, что я умею фехтовать, а также все виды восточных единоборств, которые охотно демонстрировала на радость одноклассникам (спасибо, пиратские фильмы с Ван Дамом и видику, который папа привез из Уфы).. . На следующий день я честно объясняла детям, что это неправда и что теперь, когда мы уже познакомились можно нормально дружить. Дети не всегда относились с пониманием к признаниям во лжи. В шестом классе (нам было все еще по 11 лет) мне даже честно объяснили, что меня воспринимают всерьез и думают, что я ими играюсь. При этом, хорошие дети, они всегда со мной дружили и звали к себе в гости. Несмотря ни на что. С тех пор я научилась "ломать лед" на первой встрече менее экстремальными способами.
в 90-ые мы жили несколько месяцев в Нижнем городе в Хайфе, где, чтобы дойти до школы, я проходила мимо порнокинотеатров. Картинки на них перекликались с приложением газеты "Эхо", которое мы с друзьями крали у родителей (нам тогде было по 10 лет). Меня же они интересовали как явление в целом, в том числе и с аспекта, который, как я позже поняла, называется "антропологическим". Возле этих кинотеатров всегда было интересно. Люди, которые в них заходили были не из нашего окружения. Чернорабочие, которые посреди дня идут "расслабиться" за пять шекелей за сеанс, арабы, которые шмыгают за дверь, чтобы их никто не увидел.. В общем, интересно было за людьми наблюдать. Что я и делала вместе с одноклассником, жившим по соседству.
В девяностые у нас не было денег. Когда я ела банан, я сгрызала остатки этого банана с изнанки шкурки. И, я до сих пор иногда это делаю. Это очень вкусно.
У меня не было красивой одежды. Я быстро росла, а денег у нас хватало ровно на самое необходимое. Одежда в это необходимое не попадала, ибо нам ее просто приносили "мешками" из всяких "милосердий".
Пока я училась в школе в Хайфе, у нас была форма и я не понимала, что я отличаюсь от других детей. Уже не говоря о том, что все дети были из очень бедных семей. Это было здорово.
А, когда мы переехали в Рамат Ган и я попала в школу, где формы не было, а дети были из семей очень состоятельных, я поняла, что попала. Но и тут еще как-то все сглаживалось ввиду того, что в религиозной школе часть образования это прививание уважения и терпимости к "чужеродности" друзей. Поэтому там я особо не мучилась по поводу одежды. Зато, попав в светскую школу в 13 лет, поняла, что такое быть "другой". Вся моя одежда была "из мешков". И это бесценный опыт, который я пронесла через всю жизнь. Я никогда не смогу смеяться над человеком потому что он от меня внешне отличается. И я навсегда утратила способность обижаться на кого-либо. Уже в 13 лет мне стало ясно: Собака лает, а караван идет. Идет зарабатывать себе сам на хорошую одежду, строить сам свою жизнь и не полагаться на чужих. Ни в чем. Если б у меня не было этого опыта, я бы за него сейчас заплатила. Деньгами или натурой, как выражался мой один близкий друг.
В 90-ые у меня были: особая любовь к Леонардо Ди Каприо, Мальчик, похожий на него как две капли воды и неосознанная любовь к мотоциклам. Примерно как у всех девочек моего возраста и поколения в 14-16 лет. Мальчик крал мотоциклы, мы на них катались, а потом мальчик уходил в тюрьму. Потом Мальчик возвращался. Все девочки моего окружения страшно радовались, ибо у нас был один такой Мальчик на всех, и мы по очереди катались на мотоциклах, а когда Мальчик уходил в тюрьму, мы довольствовались другими мальчикам из того же окружения. Они были умнее. И не такие привлекательные.
В девяностые я занималась танцами, Кунг Фу, музыкой и писала любовные романы. Моя подруга пририсовывала к ним порнографические картинки в стиле Бориса Валеджио. Надо будет это как-нибудь издать. Недавно мы перечитывали этот ужас в кругу старых подруг и пришли к выводу, что 50 оттенков серого нервно сереют в сторонке. Сейчас переводим на английский. Не волнуйтесь, никаких "нефритовых стержней", мы обе в 17 лет получали призы за креативное авторство, каждая в своей категории.
В 90-е я успела поработать в кукольном театре, работала официанткой, барменшей на дискотеках, кассиршей там же, девочкой на подтанцовках, один раз на подпевке, частным учителем, молодым журналистом в местной газете, копирайтером и редактором школьной газеты под руководством "Ха-Арец", волонтером в политических партиях, инструктором в детском отделе в музее...
В девяностые я провела больше времени в курилке РНК (родная наша курилка), чем в школе.
В 90-ые я была счастлива и несчастна одновременно. Я ненавижу это время и люблю его
У каждого человека свои девяностые. У моих детей они тоже будут.
*Постом в френдленте про детей, неумеющих пока еще ценить то, что у них есть, навеяно.*