85 лет походу Красной Армии на Западную Украину (40 карикатур)

maysuryan — 18.09.2024
Николай Радлов (1889—1942). «Недолго музыка гремела.
— На этом, дети, мы заканчиваем изучение истории польского государства». 1939 год

17 сентября 1939 года начался поход Красной Армии на Западную Украину и Западную Белоруссию. Прошло полтора месяца, и эти земли вошли в состав Украинской и Белорусской ССР соответственно. Как это событие освещалось тогда в советской печати?
Прежде всего, высмеивалась несостоятельность и крах польской армии и государства.


Аминадав Каневский (1898–1976). «То, да не то! Вот как осуществился лозунг польской военщины: «Польша — от моря до моря». 1939


Константин Елисеев (1890—1968). «Существенный момент. — Панове, наше отечество в опасности!
— Не знаем, как ваше, а наше теперь уже в полной безопасности». 1939


Николай Радлов. «Польские патриоты. — Когда я был министром, я открыл чудовищные ошибки в нашем военном плане. — Почему же вы не приняли мер? — Как не принял? Я сразу перевёл свои ценности за границу». 1939


Аминадав Каневский. «Летят польские «орлы». 1939


Юлий Ганф (1898—1973). «— Я сохранил свой мундир незапятнанным. — Ещё бы, вы же первым бежали». 1939

Проводились параллели между первым, неудачным польским походом Красной Армии в 1920 году и Вторым её польским походом, 1939 года.


Юлий Ганф. «Боевой опыт. Кого мы били». 1939

Тут невольно вспоминается замечательное предсказание, сделанное писателем Николаем Островским (1904—1936) в 1935 году, в его письме комсомольцам: «Фашизм безнадёжно попытается разгромить нашу страну. И вам, второму поколению комсомола, придётся грудь с грудью столкнуться в последнем и решительном бою с этим проклятием человечества…. И когда надо будет взяться за оружие, то вы покроете себя неувядаемой славой и укрепите своими руками красные штандарты в Варшаве и Берлине, там, где мы не смогли их укрепить в 1920-м. Борьба продолжается…»


Михаил Храпковский (1905—1959). «Среди музыкантов. (Бывший польский президент Мосьцицкий предложил пост президента пианисту Падеревскому).
Мосьцицкий: — По этим нотам теперь играйте вы!..» 1939


Юлий Ганф. «За лидерами. В Западной Белоруссии и на Западной Украине отлично прошли гонки за лидерами польской военщины». 1939


Константин Ротов (1902—1959). «В парижских меблирашках. Польское «правительство» (снимая комнаты). — Опять с коридором!.. Ни за что на свете!». 1939

Здесь намёк, конечно, на Польский, или Данцигский коридор, конфликт из-за которого и привёл к войне Польши и Германии, который перерос во Вторую Мировую.

Следующая распространённая тема в советской прессе — как приветливо и доброжелательно встречают рабочие и крестьяне Красную Армию на бывших польских землях — в Западной Украине и Западной Белоруссии.


Леон Генч (1898—1974). «Исключение из правила. — Смотри: на пути красные флаги. — Значит, путь свободен, можно ехать спокойно». 1939


Константин Елисеев. «— Удивительно, части Красной Армии проходят везде, а отдельным бойцам прямо проходу нет». 1939


Лев Бродаты (1889—1954). «17 сентября 1939 года началась подготовка к октябрьским праздникам в Западной Белоруссии и Западной Украине». 1939


Михаил Храпковский. «В Западной Украине. Переводчика не требуется». 1939


Иван Семёнов (1906—1982). «Опора и надежда. (В Западной Белоруссии). — Этим последним караваем встретим Красную Армию, а там уже хлеба будет много!». 1939


Юлий Ганф. «Польские эмигранты». (На сидящих в повозке написано «голод», «нищета», «бесправие»). 1939


«Первый урок на родном языке». 1939

Б. Левин в очерке описывал вступление в западные земли советских казаков:
«Донцы вступили в местечко, населённое евреями. Польские власти бежали. Евреи, молодые и старые, женщины и дети с алым флагом, с георгинами, астрами и охапками полевых цветов вышли навстречу советским войскам. Заметив у кавалеристов красные лампасы, в толпе тревожно загудели: «Казаки! Казаки!». Старики и старухи поспешно расходились по домам. Командиры и бойцы недоумевали. «Что случилось?» — думали они. Кто-то из молодых евреев объяснил, что они испугались казаков, так как хорошо помнят царских казаков.
Командир, что-то сообразив, пришпорил коня, быстро настиг «отступающих» и приветствовал их:
— Шолом алейхем!..»

«Пархатые большевистские казаки», как они есть. :)


Борис Пророков (1911—1972). «Во Львове. Красноармейцы. — Нашего полку прибыло». 1939


Леон Генч. «Честное признание. — Знаешь, я из пушки, пожалуй, могу стрелять, как они, а вот два часа идти мимо яблонь и ни одного яблока не сорвать — этого даже я не смог бы». 1939


Борис Клинч (1892—1946). «Новое в обработке земли. (В Западной Белоруссии). Сначала уборка, а потом уже сев». 1939

Наконец, ещё одна важная и широко освещаемая тема — что на бывших польских землях идут значимые социальные преобразования, и Красная Армия всемерно им помогает. Прежде всего уже одним тем, что все «паны» от неё в панике убегают.


Заметка из печати 1939 года


Юлий Ганф. Обложка «специального номера» сатирического журнала «Крокодил» — «Крокодил переходит границу». От него разбегаются польские паны-помещики, военные и ксёндзы. На поздравительной папке Крокодила написано: «Привет трудящимся Западной Белоруссии и Западной Украины». 1939


Дмитрий Моор (1883—1946). «Не по-божески. — Все богатые прихожане разбежались, одна бездоходная беднота осталась!..
— И как после этого верить, что есть бог?!». 1939


Николай Радлов. «Как владетельный магнат мерил свою землю. До 17 сентября 1939 года».


«После 17 сентября 1939 года».


«Н. Лис (Наум Лисогорский, 1910–1986). – В первый раз мы довольны нашим хозяином.
– Почему?
– Потому что он сбежал». 1939


Иван Семёнов. «По-снайперски. – Как стреляли?
– Из ста возможных – сто вельможных». 1939

Но дело одним бегством «панов», конечно, не ограничивается. Богатые частные особняки и дворцы превращаются в общественные клубы...


Константин Елисеев. «В Западной Украине. Праздничное оформление». 1939


Лев Бродаты. «– Вам как выдающемуся музыканту, конечно, хорошо знакомо это здание?
– Да, мне приходилось много раз играть около него». 1939

Вводится всеобщая бесплатная медицина. Стихи Вилли Гранова (1895–1969) на эту тему:



И самое главное – средства производства – заводы, фабрики, земля – отнимаются у бывших частных владельцев.


Константин Елисеев. «Панская жизнь. — Оказывается, кроме Октября, есть ещё один ужасный месяц — сентябрь». 1939


Михаил Храпковский. «Надёжные руки. — Поручите мне сторожить пана. Ведь я у него 20 лет сторожем работал». 1939


Леон Генч (1898—1974). «— Вот смотрю я на вашу жизнь, и кажется мне, что в музей попал». 1939


Аминадав Каневский. «Два перехода границы. На поваленном знаке частного владения написано: «Имение пана Ваньковича». 1939


Михаил Храпковский. «— Когда сегодня приём в замке?
— Да уж начался.
— Сам князь принимает?
— Нет, его принимают... красноармейцы». 1939


Диодор Циновский (1914–1999). «— В первый раз в панский лес на охоту вышли.
— На медведя?
— Нет, на самого пана». 1939


Давид Дубинский (1920–1960). «Мужичок с ноготок.
— Откуда, парнишка?
— Из лесу, вестимо. Отец, вишь, их ловит, а я отвожу!..» 1939


Аминадав Каневский. «Слова и дела.
— Бойтесь большевиков! — говорили паны.
Пришли большевики.
— Они несут в деревню огонь...
А с ними — огонь...»


«— Задымят ваши хаты...
... Дым.
... И жить вам будет солоно.
... Соль». 1939

Любопытно, как оценивал происходившее на бывших польских землях весьма жёсткий критик Советского правительства тех дней Лев Троцкий. Он считал, что «Кремль своими бюрократическими методами дал в Польше толчок социалистической революции». Вот что он писал в дни, когда Красная Армия вступала на территорию бывшей Польши:
«Допустим на минуту, что, по договору с Гитлером, московское правительство оставляет в оккупированных областях незатронутыми права частной собственности и ограничивается «контролем» на фашистский образец. Такая уступка имела бы глубоко принципиальный характер и могла бы стать исходной точкой новой главы советского режима, а следовательно и новой оценки, с нашей стороны, природы советского государства».
Но это был бы пессимистический вариант, который означал бы движение СССР в реакционную сторону. «Более вероятно, однако, что в областях, которые должны войти в состав СССР, московское правительство проведёт меры экспроприации крупных собственников и огосударствления средств производства...» «Огосударствление форм собственности в оккупированных областях является само по себе прогрессивной мерой. Это надо открыто признать».
Троцкий добавлял, что в том случае, «если бы Гитлер завтра повернул свои войска фронтом на Восток, чтоб восстановить в Восточной Польше «порядок» (а мы знаем, что так оно и случилось в июне 1941 года), «передовые рабочие защищали бы от Гитлера новые формы собственности».
«Народные массы в Западной Украйне и Белоруссии, во всяком случае, почувствовали толчок, поняли его смысл и воспользовались им для совершения радикального переворота в отношениях собственности. Революционная партия, которая не заметила бы вовремя толчка и отказалась бы использовать его, была бы годна только для мусорного ящика. [...] При выборах в Народные собрания Западной Украйны и Западной Белоруссии избирательная программа, предписанная, разумеется, из Кремля, заключала в себе три важнейших пункта: присоединение обеих провинций к СССР; конфискация помещичьих земель в пользу крестьян; национализация крупной промышленности и банков. Украинские демократы, судя по их поведению, считают, что быть объединёнными под властью одного государства есть меньшее зло... Что касается двух других пунктов программы, то, казалось бы, в нашей среде сомнений в их прогрессивности быть не может. [...] В парижском органе меньшевиков... рассказывается: «в деревнях, — часто уже при приближении советских войск (т.е. ещё до их вступления в данный район. — Л.Т.) — возникали всюду крестьянские комитеты, первичные органы крестьянского революционного самоуправления» …Военные власти спешили, разумеется подчинить эти комитеты установленным ими в городских центрах бюрократическим органам, но они всё же оказались вынуждены опереться на крестьянские комитеты, ибо без них проведение аграрной революции было бы невозможно. Вождь меньшевиков Дан писал 19 октября: «по единодушному свидетельству всех наблюдателей, появление советской армии и советской бюрократии даёт не только в оккупированной ими территории, но и за её пределами … толчок (!!!) общественному возбуждению и социальным преобразованиям». «Толчок», как видим, выдуман не мною, а «единодушно засвидетельствован всеми наблюдателями», у которых есть глаза и уши. Дан идёт дальше, высказывая предположение, что «рождённые этим толчком волны не только сравнительно скоро и сильно ударят по Германии, но, в той или иной степени, докатятся и до других государств». Другой меньшевистский автор пишет: «как ни старались в Кремле избегнуть всего, от чего ещё веет великой революцией, самый факт вступления советских войск в пределы восточной Польши, с её давно пережившими себя полуфеодальными аграрными отношениями, должен был вызвать бурное аграрное движение: при приближении советских войск крестьяне начинали захватывать помещичьи земли и создавать крестьянские комитеты». Для крестьян Галиции и Западной Белоруссии аграрный переворот имел величайшее значение. Четвёртый Интернационал не мог бойкотировать этот переворот на том основании, что инициатива исходит от реакционной бюрократии. Прямым долгом было принять участие в перевороте на стороне рабочих и крестьян и, постольку, на стороне Красной армии».

Заметки Григория Рыклина (1894–1975) о социальных переменах в Западной Белоруссии.





А на Западе, между тем, идёт война, в которую СССР благоразумно не вступает.
За войной торжественно ведут связанных пленниц – свободу слова, печати, собраний, а акции военных заводов резко взлетают вверх.


Юлий Ганф. Рисунок 1939 года (фрагмент)

Жителей воюющей Европы в 1939-м обсыпает «осенний листопад», состоящий из продовольственных карточек.


Иван Семёнов. «Осенний листопад в Европе». 1939


Михаил Храпковский. «Визитная карточка лорда». 1939

В Советском Союзе нервничают из-за начала войны в Европе только паникёры, которые тоже становятся мишенью для сатиры.


Иван Семёнов. «У «запасливых».
– Я себе всю шею отлежал.
– А я спала хорошо.
– Так у тебя в подушке сахар-песок, а у меня – колотый». 1939


Николай Радлов. «Ничего не попишешь.
– Спички есть?
– Есть.
– Ящик можно?
– Можно.
– А два?
– Пожалуйста.
– Дайте одну коробочку». 1939

Ну и, наконец, в печати тех дней мне встретились стихи Николая Адуева (1895—1950) про историка, который будет изучать события сентября 1939 года через сотни лет. И хотя первые сто лет ещё не истекли, но каждый может сравнить предположения автора о будущем и исторических оценках 1939 года с реальностью нашего времени...

Тридцать девятый

Никто, полагаю, со мной не заспорит,
Что через столетья наступит пора,
Когда молодой и горячий историк
Начнёт посвящать нам свои вечера. [...]

Они нас изучат, как мы изучали
Ледовую битву, двенадцатый год,
А этот (что мной упомянут вначале)
До двадцать второй годовщины дойдёт.

Он станет ночами шагать до рассвета
По нашим суровым и солнечным дням,
Он ветхие перелистает газеты
(Что будут лишь завтра доставлены нам).

Как мы воскрешаем сегодня Афины,
Исследуя древнюю роспись и храм,
Он будет исследовать старые фильмы
(Что выпустят завтра для нас на экран).

Он взвесит детали. Он вскроет причины.
И, сотни источников сверивши, он
Своей аудитории в день годовщины
Раскроет великую книгу времён.

Улыбчивым старцам, серьёзным ребятам,
Мужчинам и женщинам юной земли
Он скажет:
– Товарищи! В тридцать девятом
Над миром коварные бури взмели.

Снаряды вздымалися груда на груде,
В морях становилась кровавой вода,
Созвездья дрожали от гула орудий,
А люди – от гнева, обиды, стыда!

Казалось, что небо само раскололось
На жаркие клочья воздушных боёв,
И вдруг... Я волнуюсь, товарищи... Голос
Спокойный и мудрый покрыл этот рёв.

Сквозь дым и пожары огня боевого,
Сквозь клекот и ливень свинцовых дождей
Советский Союз произнёс своё слово
По воле правдивейшего из людей:

«Носители старых, звериных законов!
От масс вы не скроете вашу вину.
Сто семьдесят – взвесьте число! – миллионов
Позором клеймят мировую войну!

Мы жизни трудящихся не искалечим,
Мы разума знамя над миром взовьём,
Мы в бойню не вступим! Мы мир обеспечим
И всех небезумных с собою зовём!»

И вот, повторяя заветное имя,
Взглянув ослепительной правде в лицо,
Народы Союза в союзе с другими
Сомкнулись для мира в стальное кольцо.

По карте на платине (той, что хранится
В хрустальном дворце Института борьбы
Мы видим, что ширятся мирно границы,
Что спины свои разогнули рабы.

Что дружно линкоры приветствует Таллин,
Что Вильну Литве возвращает Союз.
И пишут в волненьи «Да здравствует Сталин!»
Украинец западный и белорусс.

И нам это время великое свято,
Как нынешней жизни цветущий восход.
Запомним, товарищи, т р и д ц а т ь д е в я т ы й,
Дорогу векам пролагающий год!

Он сделает паузу. И в воздухе прямо,
Как будто воздушной волной рождено
Без шума малейшего и без экрана
Внезапно гигантское вспыхнет кино.

(Такого сейчас ещё нету на свете,
Но жить без фантазии, право, нельзя ж!)
И люди увидят – в объёме и цвете
Сегодняшних дней развернётся пейзаж.

Увидят великое зарево счастья,
Заводы, театры, каналы, сады.
Весёлые красноармейские части,
Которые встречает не штык, а цветы.

Бурлящую юность, колхозные жатвы,
Над мирными кровлями ласковый дым –
Итог потрясающий сталинской клятвы,
До буквы последней исполненный им!

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив