Запчасти для техники Dressta 
Качественные грибочки и накормят, и кино покажут! 
Нисколько. Ни для чего. 
Благодарственное 
В честь чудесной осени 
Продолжаем вечер антисоветских анекдотов 
И снова телепатограмма 
Доброе утро! 
Сухой закон?
06.11.2022 —
6 ноября. Игорь Юрков
7 ноября 1917-го
vazart — 07.11.2022
в дневникахСофья Толстая, вдова Льва Толстого, 73 года, Ясная Поляна:
7 ноября. Сегодня день смерти Льва Николаевича, прошло семь лет, а я все еще жива! Ходила на могилу. Посетителей было только четыре человека: два интеллигентных крестьянина из дальнего уезда и два тульских человека.
Владимир Вернадский, академик, 54 года, член ЦК Конституционно-демократической партии (Кадет), Петроград:
7.XI. Утро. Вчера утром в ЦК — впервые в обычном месте. Нудные длинные прения в связи с участием в выборах в Учредит[ельное] собрание. Набоков указал на трудности выступлений, а затем необычайно многословно говорили Тыркова, Шингарев, Протопопов, Зах. Григ. (Френкель] и др. Многие считают все потерянным — необходимым начинать с начала собирание России, им ясно, что Петербург погиб и т. д. Строят смело исторические предвидения, не наученные опытом: всегда все они носили характер чета-нечета. Вера в южный центр, в Каледина. Указывают на необходимость выезда ввиду этого ЦК из Петрограда. Как будто там лучше. О калединском центре никто по толку не знает. А все говорит, что это еще очень не сложившееся. Видел позже Тулайкова, проехавшего на днях через Ростов и Харьков. Там все в этом отношении спокойно. Правильно указывал Милюков в моск[овском] ЦК на необходимость бороться с сенарат[истскими] стремлениями казаков. О том, что казаки задерживали хлеб и уголь, оказалось ложным. Уголь увеличился; хлеб ушел на кавказ[скую] армию. По сейчас, несомненно, идет тяга энергичных людей на юг. С реставрацией монархии быстро мирятся. Но это такой же чет-нечет.
Принято решение в ЦК правильное — участвовать в выборн[ых] ком[иссиях], стоять за Учр[едительное] собр[ание], и Сергей [Ольденбург], бывший на митинге, говорит, что На[боков] очень хорошо говорил.
Днем был в Учен[ом] ком[итете]. Тулайков из Кавказа говорил о Муганской степи. Там все спокойно. Лискун приехал из Крыма. Об эвакуации Уч[еного] ком[итета] (Алупка — дворец Воронцова). В общем и здесь то же настроение: возвращение старого тина власти как неизбежное.
Засед[ание] тов[арищей] мин[истра]. Получено сообщение о том, что делается в России через посланца в Ставку. Казаки ушли, и Ставка беззащитна. Духонин бессилен. Армия разлагается; держится еще Учр[едительиым] собр[анием]. Очень сильны — благодаря общей слабости — укр[аинцы], полки которых (69 на н[емецко] —у[краинском] фр[онте]), подчиняющиеся Раде, более дисциплинированны. Украйна действ[ительно] объявила себя независимой. Авантюра? Мне кажется, федерализм неизбежен? И в Луге чувствуется влияние Рады на лучшие части — она их удерживает от всяких выступлений. Из Луги сведения Никитина и Демьянова диаметр[ально] противоп[оложны]. Скарятин выступил с очень определен[ным] заявл[ением]: в М[инистерстве] ю[стиции] в предвар[ительном] следствии о большевиках имеются уничтожающие— с точки зрения сношений с немцами—документы. Решено их выслушать и опубликовать, если это окажется нужным. Любоп[ытно], что Никитин поставил вопрос о том, что это, м[ожет] б[ыть], вызовет негодование на Вр[еменное] пр[авительство], выпустившее, несмотря на эти данные, большев[истских] лидеров. Вообще деят[ельность] Саши Зарудного и Малянтовича в этом отношении кажется сейчас обществу преступной. Разговор об Учредительном] co6p[ании]| и о Госуд[арственном] банке. Долгие споры о характере забастовки. О почтов[ой] телегр[амме], ее возможности, очень против Маслов, за — Гвоздев. Признали возможной забастовку в максимальном размере в случае грабежа, но ясно, что она будет не надолго.
Любопытно, что ЦК с.-р. и с.-д. против выборов в Учр[едительное] собр[ание]; боятся потери своих сторонников: часть их уйдет к к.-д., часть же — к большев[икам].
Были веч[ером] Л.Е. [Ферсман] (ему угрожает арест в связи с В[оенно]-техн[ическим] ком[итетом], столкнувшимся с большевиками), Е.Д. [Ревуцкая] (очень мало сделала корр[ектуру] H2S) и А.И. Астров, приехавший из Москвы. Он рассказывал о Москве и привез поручение от м[осковского] ЦК. Там те же разговоры и те же решения. Воззвание составлено Милюк[овым].
Вечером читал Черепнина — Смольный. Как-то мысли о Нюточке. И сейчас с зто[й] целью перемен. Смольный теперь большевистский центр. Много гибели и красивого. Несомненно, будет легенда. Читал книги в связи с серовод[ородом], корректуры «Ест[ественных] пр[оизводительных] сил», «Изв[естия] Геол[огического] ком[итета]» (работа Пригоровского об углях — интер[есно]), роман Kingsley.
Мысль о значении единства России: реальные основы этого единства. Развить.
Зинаида Гиппиус, поэт, 47 лет, Петроград:
7 ноября. Вторник (поздно).
Да, черная, черная тяжесть. Обезумевшие диктаторы Троцкий и Ленин сказали, что если они даже двое останутся, то и вдвоем, опираясь на «массы», отлично справятся. Готовят декреты о реквизиции всех типографий, всей бумаги и вообще всего у «буржуев», вплоть до хлеба.
Госуд<�арственный> Банк, вероятно, уже взломали: днем прошла туда красная их гвардия, с музыкой и стрельбой.
Приход всяких войск с фронта или даже с юга — легенды. Они естественно родятся в душе завоеванного варварами населения. Но это именно легенды. Фронт — без единого вождя, и сам полуразвалившийся. Казакам — только до себя. Сидят на Дону и о России мало помышляют. Пока не большевики, но... какие же «большевики» и эти, с фронта дерущие, пензенские и тамбовские мужики? Просто зараженные. И зараза на кого угодно может перекинуться. И казаки пальцем не пошевелят для вас, бедные россияне, взятые, по команде немцев, в полон собственной чернью.
Знаменитая статья Горького оказалась просто жалким лепетом. Весь Горький жалок, но и жалеть его — преступление.
Манухин — человек удивительный. Всякий день ездит в крепость. Весь надрывается, чтобы помочь заключенным. День и ночь то с «женами», то у нас, то еще где-нибудь. Сегодня с этой еврейкой Галиной, женой Суханова-Гиммера, полтора часа возился.
— Понимаете, я ей втолковывал всячески. Она сначала Бог знает что плела, а потом будто одумалась. Ведь я как ее ругал!
— А она кто же?
— Да большевичка! Сначала за русским была замужем, потом к Суханову перешла, стала интернационалисткой, а потом демонскими глазами Троцкого пленилась, влюбилась и партийной большевичкой заделалась. Хорошо, что роль ее там невидная. Теперь уж, говорит, не влюблена. Однако поеду, говорит, завтра к Троцкому, скажу о министрах. Обещала. Флюс у нее, да я потребовал, пусть с флюсом едет... Небось, все его гвоздикой украшала — ездила...
Что это, уж не тот ли свет? Большевичка с флюсом и с цветами к Бронштейну, который ломает Гос<�ударственный> Банк, комендант Петропавл<�овской> крепости, сообщающий Манухину, с неизвестными целями, что «из Трубецкого бастиона есть потайной ход, только забит», расстрелянная тяжелыми орудиями русских, под командой опытных «военнопленных», Москва, уголовный парень в политической камере (весьма приятно там себя чувствует), сотни юнкеров убитых (50 евреев одних), фронтовые войска, пожирающие колбасы красногвардейцев... Эти «массы», гудящее, голодное зверье... Что это? Что это?
Александр Бенуа, художник, 47 лет, Петроград:
7 ноября. Вторник. Кондитерская «Аи bon gout», находящаяся в том же доме, отказывается впредь выпекать для нас хлеб. Снова придется бедным нашим прислугам простаивать часами в «очередях»!
Из политических новостей (по газетам) отмечаю следующие:
a. Генерал Верховский приехал в Ставку, но из самой Ставки нет никаких сообщений;
b. Министерство иностранных дел будто бы становится на работу. Это из «Правды»;
c. Луначарский официально объявляет, что все служащие бывшего Министерства Двора должны продолжать работу. О назначении новых комиссаров умалчивается;
d. Идет (мирная покамест) осада Государственного банка. Рабочие не допускают большевиков до кассы. Началась эта передряга из-за требования миллионов в распоряжение Совета Народных Комиссаров;
e. Арестован Пуришкевич и молодой Юсупов при весьма драматических обстоятельствах...
f. Обнародовано в «Новой жизни» и в других газетах письмо Пуришкевича и барона Боде к Каледину с призывом прийти на помощь Петербургу и учредить белый террор. Это пахнет плахой. На допросе Пуришкевич объявил себя «убежденным монархистом»;
g. «Новая жизнь» в подробностях описывала убийство священника в Царском Селе. Происшествие трагическое и омерзительное, но на страницах «Новой жизни» оно является таким же средством натравливанья на большевиков, каким были пресловутые немецкие зверства во французской прессе в начале войны;
h. Аналогичного характера «мужественная» статья Горького;
i. Голод начался и в армии. Это признается официально, и в этом наибольший ужас;
j. Единственное интересное сообщение с Запада — это смерть Родена. Для меня он умер гораздо раньше (я перестал в него верить!).
Из личной жизни самым значительным событием является удаление сломавшегося под коронкой зуба. Хайкин произвел это с обычным мастерством. Ходил туда вместе с Акицей. Грозный вид больших военных судов на Неве. Огромная эта тяжелая серая масса на фоне серого же, с редкими просветами лазури, неба. Хайкин в восторге от недавно приобретенной полицейской собаки. В гомеопатической аптеке на Кадетской линии ровно против нашего дома купил Cina 0,2, однако своего обычного действия против паразитов она на сей раз не имела.
На заседание в Народном доме я не пошел, но вечером после долгих колебаний все же отправился на собрание «Союза деятелей искусств». Что за гротеск! Я вошел во время какого-то резюме, произносимого Тамановым, и был принят холодно. Собралось, впрочем, не более двадцати человек — исключительно моих «врагов». Среди них Ф.Сологуб, Настя Чеботаревская, Кирсанов (единственно кто говорил довольно путно — молодой, с заросшим «мужицким лицом»), К.Петров-Водкин, Э.Визель и ряд «бесполых девиц». Особенно буйно ораторствовал некий представитель Совета рабочих и солдатских депутатов первого созыва: Сергей Николаевич Наседкин — безбородый женом, обладающий весьма решительным голосом и безграничной глупостью. Он взывал к тому, чтоб Союз взял в свои руки охрану памятников (кому среди этой компании дело до них?), намекая на «непризнанность» нынешней власти, но, разумеется, от указания действительно каких-либо практических мер он воздержался. Кто-то затем понес чепуху об устройстве митингов и процессий, но дальше опроса мнений присутствующих дело не пошло после того как все поголовно отказались...
Я на этот раз сказал несколько слов на тему, что «Союз деятелей искусств» до сих пор не проявил никакой инициативы по охране памятников. Председатель (Таманов) попробовал оправдаться тем, что телефоны плохо действовали. Я снова охарактеризовал Союз в качестве носителя чисто нравственного авторитета без всяких исполнительных полномочий и был удивлен, что никто не возражал.
Вообще же, Таманов за эти несколько месяцев «научился вести прения». Он то и дело всех останавливал, требовал «большей конкретности», вводил болтливых авторов в смущение. Наловчился он и делать резюме, довольно цинично выражающие вовсе не то, что содержало то или иное предложение, а то, что самому Таманову желательно было провести. В конце концов решено было ограничиться каким-то беспартийным (и совершенно бесполезным) «выражением протеста».
Дома — уютнейшая картина. Атя и Надя за разглядыванием моих нидерландских гравюр, остальные за перелистыванием журнала. Только Стип вносил в эту идиллическую картину неприятную ноту своим довольно-таки маразматическим юмором.
«Умный сердцем» художник Л.Рихтер дает мне в эти тоскливые ужасные дни какое-то «доверие к жизни». Поистине его мемуары — домашнее сокровище.
О Риге слухи, будто немцы уже собирались покинуть город, но городские власти их не пустили. «Не оставляйте нас на пожрание варварам!» А в «Союзе деятелей искусств» Таманов (со слов жены Луначарского) сообщил, что в Смольном заседают уже два представителя немецкого Генерального штаба...
Трогательное и характерное для момента письмо я получил от художника Верейского.
«Дорогой Александр Николаевич! Я не могу не говорить с Вами! Я охотно сделал бы это устно, придя к Вам, но, во-первых, говорить я должен с Вами — одним. Затем, я должен говорить о том, что мучает меня, прежде всяких других разговоров с Вами. Боясь, что это может не удаться мне при личном свидании с Вами, я пишу Вам. Я не стану говорить Вам о душевных муках, общих у меня в данный момент с миллионами людей, у которых переворачивается душа от того неслыханного торжества насилия, обмана и лжи, что принесла с собой победа большевиков.
С Вами я сейчас хочу говорить о другом. Меня мучает вопрос о том, как отнеслись Вы, Александр Николаевич, к большевистскому погрому с самого его начала. Я знаю, что Вы питаете симпатии к большевикам. Но разве может быть вопрос о тех или иных политических симпатиях там, где возможно одно лишь отношение “по-человечески”.
Вы художник и христианин! Этим всё сказано, это должно прогнать все сомнения. И все-таки... все-таки они мучают меня, я Вам честно признаюсь в этом. Простите меня, Александр Николаевич, если я, к великой радости моей, не имею права на это сомнение.
Вы мой учитель, Александр Николаевич! Я входил с трепетом в Ваш дом! Рассейте эти сомнения! Мне хочется знать, что ни крупицы Вашего сочувствия не было победителям, что Вы сразу же порвали с гг. Луначарскими и пр. Рассейте тот кошмар, Александр Николаевич, в котором кровь истерзанных жертв, вопли насилуемых женщин, гибель произведений искусства заставляют меня с мучительным вопросом думать о Вас! Содержание этого письма никому неизвестно. Я хочу, чтобы знали его Вы один. Ваш Г. В.» (На обороте рукой Бенуа: «Трогательное письмо, полное душевной тревоги, от Верейского»)
Михаил Пришвин, 44 года, Петроград:
Большевистское нашествие, в сущности, есть нашествие солдат с требованием мира, это нашествие первого авангарда развалившейся армии, обращенного на свою страну, затем пойдет сама армия за хлебом.
Основная ошибка демократии состоит в непонимании большевистского нашествия, которое они все еще считают делом Ленина и Троцкого и потому ищут с ними соглашения.
Они не понимают, что «вожди» тут ни при чем и нашествие это не социалистов, а первого авангарда армии за миром и хлебом, что это движение стихийное и дело нужно иметь не с идеями, а со стихией, что это движение началось уже с первых дней революции и победа большевиков была уже тогда предопределена.
Летом к нашему берегу на Васильевском приплыла барка с дровами, всю середину улицы завалили швырком. И все лето, пока было тепло, в этих дровах была солдатская Вальпургиева ночь. Теперь, осенью, треньканья балалайки прекратились в дровах, иногда отсюда слышатся выстрелы: раз! и два! потом, словно подумав немного — три и, бывает с разными промежутками и четыре, и пять, и шесть. Вчера мне объяснили эти выстрелы: воров расстреливают в дровах.
Нева плещется о железные пустые баки и от этого кажется: где-то из пушек стреляют. Многие, проходя здесь, прислушиваются к этим звукам и принимают за выстрелы и начинают разговор о Дикой дивизии, о каком-то корпусе, посланном с фронта выручить Петроград, о флоте, который должен обстрелять войска с моря. Многие, проходя здесь и слушая рассеянно глухие удары волн о железные баки, начинают один и тот же разговор о том, кто выручит, кто освободит Петроград от тиранов.
Прислушиваясь к глухим ударам волн, похожим на выстрелы, я хожу возле черных железных ворот нашего дома с винтовкой, из которой не умею стрелять: я охраняю жильцов нашего дома от нападения грабителей. В тесном пролете я хожу взад и вперед, как, бывало, юношей ходил из угла в угол по камере тюрьмы с постоянной мыслью, когда же освободят меня, когда мир освободится от власти капиталистов, когда настанет всемирная освободительная катастрофа, когда настанет, по Эрфуртской программе, диктатура пролетариата.
Вот совершилась теперь мировая катастрофа и наступила диктатура пролетариата, а я по-прежнему в тюрьме, и лучшие часы, когда так я хожу с винтовкой, из которой не умею стрелять.
Я в нее теперь не верю, и если бы она совершилась, я бы ее не принял за решение, потому что я знаю теперь, что врата рая открываются и Архангел пропускает туда поодиночке опрошенных святых.
Девочки-гимназистки Катя, Женя и Соня приходят иногда посмотреть на меня и посмеяться на мой воинственный вид с винтовкой, из которой я не умею стрелять. Они покупают антоновку, и мы едим яблоки из мешочка и смеемся. Сегодня они приходят серьезные, бледные, сегодня у них заговор какой-то. Девочки спрашивают:
— А кто из них Марат?
Я понимаю: им хочется разыграть роль Шарлотты Корде и освободить Петроград от тиранов.
— Ленин или Троцкий? Кто больше похож на Марата? — спрашивают гимназистки.
В ответ я стал им рассказывать про Архангела, который стоит на карауле у дверей, спрашивает имена достойных людей и пропускает поодиночке всех.
Я им сказал, что большевики [похожи] на Ленина и Троцкого — это авангард разлагающейся армии.
— А где же Марат? И кто Марат?
— Нет никого...
Юрий Готье, историк, академик, 44 года, динектор Румянцевского музея, Москва:
Вчера был в Музее, обошел Ел. Анд., дядю Эмиля и Шамби. По улицам толпы такого же хмуро любопытствующего вида. Слухи растут, тем более, что нет никаких реальных сведений ниоткуда. Минск, Двинск, Ревель — взяты; Венеция тоже; Корнилов, Каледин окружают Москву. Где истина? Вероятно, она еще хуже всех слухов, вместе взятых. Кажется, мы доходим до финальной катастрофы. Банки закрыты — это вносит еще больший переполох. Днем был на панихиде по убитым студентам и даже разревелся; церковь Университета была полна молодежи; наш богослов пр. Боголюбский произнес довольно сильную речь, вызвавшую рыдания; в конце он потребовал, чтобы «Вечную память» пели все — это было сильно и величественно. Студенты и курсистки, тем не менее, решили заниматься — несчастная наука, в каких убийственных условиях приходится насаждать ее в России! А все-таки нужно, business before all [дело прежде всего (англ.)]. Весь алтарь Университетской церкви изрешетило пулями, кроме престола; хорошо бы, чтоб это было навсегда оставлено в том же виде на стыд всем потомкам. Весь день без известий извне, как и ранее; слухи о погромах; паника; по-видимому, разъезд из Москвы всех, кто может это сделать.
Вера Меркурьева в Москве написала еще одно стихотворение из цикла
ДНИ ГНЕВА, ДНИ СКОРБИ
IV
Снег снисходительный и добрый,
Повязкой чистою облек он
Балконов сломанные ребра,
Глазницы выбитые окон.
Нисшел холодной благостыней
На обожженные карнизы,
На храмов купола, доныне
В грязи разметанные ризы.
О, эти жалкие увечья
И эти горестные раны –
Несчетнолики зла предтечи
И звенья зла несметногранны.
Прошли – проклятие и ужас,
Остались – ужас и проклятье.
Окрест земли – туга и стужа
Сплелися в смертное объятье.
О, больше снега, больше снега —
Пускай укроют нас сугробы
От угрожающего неба
В неразмыкаемые гробы.
7.XI.1917
Сохранено
|
|
</> |
Оставить комментарий
Популярные посты:
Предыдущие записи блогера :
05.11.2022 —
5 ноября 1942-го года
04.11.2022 —
4 ноября 1917-го
04.11.2022 —
4 ноября. Самуил Маршак
03.11.2022 —
В юбилей Маршака
03.11.2022 —
3 ноября. Игорь Юрков
01.11.2022 —
1 ноября. Пара стихов от двух авторов
01.11.2022 —
1 ноября. Чехов в письмах
31.10.2022 —
31 октября. Юрий Кублановский
31.10.2022 —
31 октября. Александр Блок
Архив записей в блогах:
Исключенный из КПРФ депутат Мосгордумы Евгений Ступин (признан Минюстом иноагентом) заявил, что покинул Россию и уехал в «долгосрочную командировку». По словам парламентария, в ближайшее время возвращаться на родину он не собирается. Страну, куда отбыл коммунист он не называет (но точно ...
А помните, некий депутат Евгений Федоров из НОДа ходил по Москве и призывал нанести ядерный удар по Вашинггону? Вы будете смеяться, но теперь он заявил, что русские националисты якобы уже формируют колонны штурмовиков и готовятся физически уничтожать узбеков, а потом дагестанцев, ...
" На родине мы конечно же себя так не ведем " https://www.youtube.com/watch?v=KXeydjlyYxA "Пьяное быдло ударилось. продолжение истории (возмездие)" https://www.youtube.com/watch?v=nU6hC7Tq7JY ...
С деревни Глазуново началась моя двухдневная поездка по заброшкам Орловской области, не сказать, что это самая ближайшее к родной Тульской области место, но мой маршрут начался именно с местного заброшенного храма. Храм в стиле классицизма был построен при усадьбе Шереметевых в ...
"Не пропадает никогда Новогодняя еда!" (с) Одна кастрюля вычищены, вымыта, на полку поставлена. Ура! Еще на два дня есть готового готовленного. А потом доесть-допить готовое не готовленное, типа шпрот разных, хлеба, аджики, чипсов. И можно будет сварить густой гороховый суп с ...
