********

inkogniton — 18.02.2016 Я хотел вернуться на белом коне. Я должен был вернуться на белом коне. Я должен был въехать в город, белый конь должен был гарцевать, а я, я, я -- должен был держать окровавленный меч, высоко подняв руку, сдержанно улыбаться и слушать восторженные вопли толпы. Всё должно было быть именно так.

Нет, я не был уверен в том, что всё получится именно так. Но мне очень хотелось. Мне хотелось так, будто от этого зависела вся моя жизнь. Впрочем, почему будто. Когда едешь биться с драконом, тут не до будто -- тут или он, или ты. Но я не смог. Я очень хотел, но не смог. А ты, ты -- который исступлённо кричит о моей трусости и слабости -- именно ты -- ты бы смог? Нет, подожди, не отвечай. Подумай, представь. Ты -- один на один с ним в пещере, размером с его коготь на пятой, самой маленькой, запасной ноге. У него стекает слюна, он отвратителен, он страшен, он внушает страх и отвращение одновременно. Он лежит и знать не знает, что ты пришёл его победить. Да ему наплевать на тебя, честно-то говоря. Но ты уже пришёл. Он пока спит, вязкая, липкая слюна вытекает из угла чёрного, шершавого рта; он царапает когтями камни, будто видит дурной сон, словно знает, что сейчас надо проснуться и защищаться. Либо он, либо ты. Подумай, прежде чем отвечать -- ты смог бы? Уверен? Убеждён?

Я тренировался всю жизнь. С детства знал, что в этом моё предназначение. Слушай, говорили мне, ты сможешь, конечно сможешь, все могут -- и ты сможешь. Ну ладно, не все, но те, кто хочет и делает -- сможешь обязательно! В этом твоя правда, твоя истина. Я смотрел вокруг -- все, один за другим, ездили на битвы и возвращались на белых конях. Толпа восторженно падала на колени, толпа боготворила, а я... Я завидовал. Я тонул в плотном киселе собственной зависти. Она стала настолько осязаемой, что можно было отрезать куски и кормить придорожных псов. Я тренировался и день и ночь. Два главных приза -- она, и право убивать дракона каждый год.

Драконов было несколько. Головы регенерировались в течение полугода. Ещё полгода они набирались сил и, наконец, через год можно было снова идти убивать. Наивысшая награда за всё -- право убивать из года в год, право побеждать, право каждый год въезжать на белом коне под восторженные вопли беснующихся примитивных людишек, не ведающих эйфории победы, не понимающих горечь поражения. Что они знают? Кто они вообще?

Я сидел на очередном пиру в честь очередного победителя. Победитель был полупьян и доволен. Он отирал лоснящиеся от гусиного жира пальцы о камзол, подливал вина в победный кубок и интимно хлопал меня по плечу: ты следующий, друг мой. Всё получится. Ты должен, ты сможешь. Это же, -- он откинул голову и расхохотался, -- легче лёгкого. Он наклонился, подмигнул помутившимся глазом -- обойди все пещеры, найди того, кто тебе по зубам. Победителей не судят. Никто не знает какой из них сильный, а какой так -- воздушный шар. Главное уверенность. Громко объяви -- я пришёл тебя убить. И не теряйся, только не теряйся. Они, заразы, -- он расхохотался опять, я вздрогнул, -- уворачиваются, словно угри. Он внезапно потух и смачно харкнул -- но я его сделал, сделал! Отчего-то глаза наполнились бесконечной тоской, впрочем, только на мгновение.

Тренировки. Каждый день, изо дня в день. Начинали с деревянных мечей -- не стой как истукан, уворачивайся, уворачивайся! Прыгай, да прыгай же, черт тебя подери. Тренер орал, отсекал мне руки, ноги, голову -- вот так он тебя, вот так, да уворачивайся же, бей, бей!

Я хотел победить. Я тренировался. Возвращались победители, звучали фанфары, а я не мог ни о чём думать, кроме как о том, что я не смогу. Ничего не смогу. Я завидовал и боялся. Я хотел, действительно хотел. Я гасил приступы острой зависти часами тренировок. Иногда получалось, впрочем, не всегда. Тогда я уходил в горы и выл от бессилия и тоски. От осознания предстоящего провала. Я не верил в победу и алкал её как ничто другое. И мне было стыдно. Отвратительно стыдно. За собственное бессилие, за приступы зависти, которые я удачно скрывал. За то, что я ненавидел их всех -- тех, которые побеждали просто так. Которые могли прожить и без этого. Мне нужна была преклоняющаяся толпа -- её восхищение, её подобострастный вид, её признание. Им же было наплевать -- они побеждали потому, что могли. А толпа -- что толпа? Толпа -- уличная девка, не ведающая стыда, не понимающая, слепая, готовая отдаться любому. Мне нужно было её признание. Мне нужно было победить.

Я успокаивался, спускался и продолжал тренироваться, стирая пальцы в кровавое месиво, давя внутреннюю боль внешней.

В назначенный день я не спал всю ночь. На рассвете я вышел в горы. Спиной я ощущал взгляды из окон. Они меня ждут. Они возведут меня на пьедестал если повезёт, и забросают навозом, если вернусь ни с чем. Лучше вообще не возвращаться тогда. Но она -- она ждёт меня. Я должен вернуться хотя бы к ней.

В третьей по счёту пещере было темно и душно. Дракон лежал, положив голову на передние лапы. Он спал. Вязкая, липкая чёрная слюна стекала из угла его рта. Не то чтобы я испугался, нет. Оцепенел. Лучше бы сдох. Развернулся и на цыпочках двинулся к выходу.

-- Парень, ты чего пришёл? -- он равнодушно смотрел на меня, немного приподнял голову. -- Ты пришёл меня убить?

Он смотрел с интересом, разглядывал, словно оценивал. Я собирался громко и чётко сказать -- я пришёл убить тебя -- но у меня пересохло в горле и я не смог издать ни звука, только кивнул.

-- Так чего тогда стоишь? -- он, кажется, насмехался. Ещё бы, если бы он только знал о моём бессилии, если бы он только знал о том, что я никогда не смогу его убить. Никогда. Если я не убью его сегодня, мой следующий шанс наступит через десять лет. Десять лет! Кто я буду через десять лет? Где я буду? Смогу ли я тогда, если не могу даже сейчас?

Я направил на него меч, побежал навстречу и заорал. Но он был уже за моей спиной. Я не успел заметить как, я не успел понять когда. Мы играли в догонялки, но он был изворотливее, спокойнее и увереннее. Я направлял остриё вверх, его шея взмывала ещё выше, я пытался поразить сбоку, но он оказывался за моей спиной, я пытался оказаться сзади, но он успевал увернуться и обдувал меня сажей. Я честно пытался. Я сделал всё, что мог. Моего всё оказалось недостаточно. Обессиленный, я сел на корточки и прислонился к холодной стене. Дракон смотрел на меня и мне всё больше хотелось его убить -- он жалел меня! Жалел!

-- Не расстраивайся, -- он, наконец, выдохнул, -- Не ты первый, не ты последний. Это не каждому дано. Убить дракона непросто. Тебе обязательно повезёт в следующий раз.

Я сидел, прислонившись в холодной стене, и глотал собственный тоскливый вой, пытающийся вырваться наружу. Как мне теперь возвращаться?

-- Слушай, -- он отечески склонился надо мной, -- да не расстраивайся ты так. Хочешь, я дам тебе коготь? Только вчера отвалился -- свежий. Предъявишь его. Хоть что-то.

Коготь? Он издевался, он просто издевался. Что он так цепляется за свою голову, что? Она отрастёт через полгода. Что ему -- жалко?! Я ничего не сказал, медленно встал и пошёл к выходу.

-- Слышь, парень, -- он окликнул почти ласково, -- удачи в следующий раз. Тебе повезёт, точно!

Не помню сколько я бежал. Когда я упал, я начал думать. Помню читал когда-то про то, что главное убить дракона в себе. Что я сам -- и есть дракон. Я расхохотался. Я -- дракон? Ну уж нет. Я не дракон. Это не сказка. Я -- никто. Я не сумел его победить. Я вернусь сейчас в город и толпа, ожидающая триумфа, сбесится как унылая баба. Она будет забрасывать меня навозом с тем же азартом, что и поднимала бы к небесам. Толпа -- бездумная шлюха, чьё признание для меня было важнее всего. Я не мог вернуться. Не сейчас.

Я свернул и пошёл к ней. Я всегда шёл к ней, когда понимал, что больше не могу. С ней было легко. Можно было ничего не говорить, можно было свалиться в бессилии -- она всё понимала. Она считала меня лучшим.

Я пришёл и рухнул. Меч мой был девственно чист. Она всё поняла. Подошла, обняла -- не расстраивайся, всё будет хорошо. Сейчас утро -- раньше полудня никто тебя не ждёт. Ложись.

Я заснул в то же мгновение. Мне снился дракон, снился коготь. Может, я зря его не забрал? Это не то, это совсем не то, но хоть что-то. Хоть что-то, чтобы смыть несмываемый позор. Мне снилась она, мне снились они -- победители. Даже во сне я им завидовал и ненавидел. За то, что они смогли то, чего не смог я. Я не знаю сколько я спал. Я проснулся оттого, что она гладила меня по щеке и осторожно целовала руки. Вот мой приз, -- подумал я во сне, -- плевать на всех. Мы сбежим, мы скроемся, мы сделаем вид, что нас здесь никогда не было. Я никогда не сумею его победить и никогда не смирюсь с этим. Лучше сбежать. Я открыл глаза, зная что сейчас скажу, но не смог сказать ничего. Она стояла, сияющая, довольная -- с меча стекала кровь. Она вложила мне меч в руки -- иди, тебя все ждут. Я с ужасом смотрел на кровь -- она убила моего дракона. Того, которого не смог убить я. Ей не нужно было этого делать, ей всё равно. Она убила его просто потому, что могла. Она -- мой дракон. Вот он сидит -- улыбающийся, радостный, не понимающий что вообще натворил. Я хотел её убить, но не мог. Я хотел её убить, и поэтому ушёл. Ушёл, оставив ей меч. Ушёл под бормотание -- что случилось, любимый, что? Я хотела как лучше, ведь ты так этого хотел!

Она ничего не поняла.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив