***

boruch — 19.06.2013 Я вам щас расскажу одну историю из моей босоногой и голоштанной молодости. Может туда, поближе к завершению, я придумаю, какую она несет общечеловеческую мораль. А может, как обычно, это будет сообщение, что Борух злопамятный сука. А может, я это уже рассказывал.


В ту пору мы жили на съемной квартире в таком Северном микрорайоне. Воронежцам не надо объяснять, что это за жопа мира, а остальные просто примите к сведению, что мы жили в Cеверном микрорайоне. Иногда следует уснастить повествование незначительными, но несомненными деталями, которые придают несомненность и прочим буквам. Сосватал мне эту хату коллега по стройке с утраченным ныне именем, а хозяина звали Гена.

Сейчас таких зовут гопниками, а тогда мы их по детской привычке звали приблатненными или шпаной. У Гены был золотой зуб, нерезборчивая наколка на безымянном пальце и такая особенная, галантерейная манера отттопыривать при разговоре мизинец с каменной твердости желтым ногтем. Короче, наш квартирный хозяин был неописуемо хорош собой.

Мне он сразу не полюбился, я вырос вблизи Монастырки, другой воронежской жопы мира, в Воронеже вообще имелось в те поры довольно много жоп мира, не знаю как сейчас, и привык я к иным, более что ли простецким приблатненным, таким что ли деревенским, уютным и понятным. Опять же времена были смутные, я подозревал, что хозяин нас выдоит и вышвырнет на улицу, забегая вперед скажу, что все к тому шло, но Господь правду видит, Гену упекли за какую-то незначительную херню чалиться к хозяину и мы с полгода наслаждались заслуженным покоем. Потом правда, выезжая, мы дали каких-то денег гениной подруге, Алинке, которая осталась одна с малым дитем. Она-то в общем ничего нам плохого не делала.

Что-то я далеко забрался от того, об чем хотел написать, но пускай. Ну просто чтоб вам знать, какая была окружающая обстановка.

Жили мы не одни. К нам присоединилась одна наша знакомая, пускай ее зовут например Гулей с ее маленькой дочерью Риткой и как потом выяснилось, с бывшим мужем, живущем в доме по соседству. Гульку мы пригласили отчасти из сострадания, ее вот вот-вот должны были выселить из где она тогда жила, а отчасти из корыстного интереса сэкономить на квартплате, больно уж были мы небогаты для тогдашних цен на съем, а строительные заработки мои были не очень регулярные.

Сэкономить нам, опять скажу сразу, не больно-то удалось. Гулька не работала, верней работалa домашней швеей с еще более редкими, чем мои заработками, с родителями она вдрызг разругалась еще до того как поселиться с нами, от мужа денег не брала из гордости и я с легким недоумением как мог содержал две семьи. Мог я не очень, как говорилось уже заработки были нерегулярные, с непредсказуемым графиком выплат, а деньги тогда дешевели быстрей, чем я их зарабатывал. И Гена ж, сука, тоже не дремал, не забывал ухватить свой кусок, под любимую песню, что он все понимает, вот у нас тут двое деток, а то б он нас давно уж погнал с хаты. А чо? Друганов позову, говорил Гена, подняв брови в удивлении перед своим великодушием, - и в минуту будете бля на морозе со всеми шмотками. И хоть меня подмывало уебать Гену хранящимся на шкафу в пpихожей ледорубом, я из благоразумия этого не делал, временно утоляя неутолимую жажду денег этого засранца некоторoй мздой. Про ледоруб, кстати, не забывайте, он еще выстрелит.

Так вот мы и жили. И жили б и жили, не вычисли Гульку бывший муж. Она говорила, что встретила его на улице, что в общем немудрено, дома-то были рядом, угол к углу.

Вычислив, бывший муж стал ее посещать, оставался ночевать, а иногда оставался обедать. Хлебосольная Гулька метала к приходу гостя на стол все, что в печи, и однажды я насколько мог мягко, намекнул, что две полных семьи мне не потянуть. Гулька само собой закатила мне скандал, мол я ревную и умотала. Как потом выяснилось, мириться с мамой. Папа в той семье не играл существенных ролей.

Примuрение с мамой имело некоторые последствия. В частности мама взялась нас навещать, давая Гульке легальный повод оставить на маму Ритку, а самой выйти развеяться. Один раз она развеивалась пару дней и тут все слегка охренели. И Мама, и бывший муж, и я с Инкой. Вообще все охренели, кроме Ритки, та была очень уравновешенный ребенок.
В одну из этих Гулькиных отлучек, стою я на кухне, раздаю дитям вермишелевый супчик с колбаской, ложечку Рите, ложечку Арсюше, а Mамa хищно поведя носом, выразила:
- Это маргарин? Вы кормите детей маргарином? А почемy не на топленом масле вы делаете зажарку?

И тут Остапа понесло. Мама выслушала интересную версию происходившего последние полгода. Она-то в процессе примирения бала твердо заверена, что Гулька оставив отчий дом, отлично справляется, зарабатывает, снимает квартиру, куда по доброте своей пустила пожить давних друзей, ограниченных в средствах, потому что нельзя ж чтоб мы с малым дитем жили по подвалам. Мама, оскорбленная моими откровениями умотала в родовое поместье. А Гулька, вернувшись, закатила мне еще более мощный скандал, я ж не был почтителен с ее дорогой мамой, с которой она с таким трудом примирилась. Робкие попытки сообщить ей, что вообще-то она где-то шлялaсь, пока я не был с ее мамой почтителен разбились о гулькино: И что? Это моя мама, ты не имел права с ней так разговаривать! Что мне теперь, из дома не выйти?

Забeгая вперед, сообщаю, что и обиженная Гулька от нас никуда не съехала еще долго, за квартиру так и не платила, а когда мы отощали настолько, что я отправил Инку с Арсением к теще с тестем кормиться на неопределенный срок, а сам кормился в основном вермишелью, которая слава богу была запасена в количестве, наша соквартирница собрала вещи пока я был на работе u отбыла в неизвестном направлении. Я ее потом несколько лет не видел. Да, честно говоря и не скучал.

К чему я это все затеял рассказывать? А хрен его знает. Вот, захотел рассказать какой я был в молодости юноша с кучей заморочек и никого даже никуда не послал, какая Инка была долготерпеливая в те времена, как нам было другой раз весело и здорово, невзирая на все. Например, Арсений раз на пару с Риткой наелись пепла из забытой в кухне пепельницы и были уморительно смешные с черными мордами.

А вот еще про ледоруб. Ледорубом Инка огрела гулькиного экса, когда он как-то явился в сиську пьяный на ночь глядя и требовал предъявить ему Гульку прямвотщас, а то он...Инка некоторое время слушала, шепча громовым басом через дверь увещевания ему заткнуться, а потом проснулся маленький Арсений, заорал по его обыкновению, и тогда Инка открыла дверь и жахнула Экса промеж глаз ледорубом производства Воронежского Авиазавода. Она конечно была долготерпеливая тогда, но уже и очень решительная, прямо как сейчас.

Потом у нас был еще один опыт совместного проживания в этой квартире, примерно такой жe удачный и примерно такой жe поучительный. Следующим нашим бесквартирным знакомым мы уже сострадали только вербально, на деятельную помощь углом нас уже не хватило.

С тех пор мы живем только сами с собой. Мораль? Да чего-то не придумалась, давайте сами, а мне пора уже ехать домой, к Инке и к нашим деткам.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив