24 сентября 1938-го года

Уильям Ширер, историк, мемуарист, 34 года, корреспондент американского радио в Европе:
24 сентября.
Берлин. Описание сегодняшнего дня содержится в моей передаче, которую я провел в полночь. Вот что я рассказал. «Утром все мы в Годесберге были в некотором замешательстве, но вечером в Берлине ситуация выглядит так:
Гитлер потребовал, чтобы Чехословакия не Позднее субботы, 1 октября, согласилась передать Германии Судетскую область. Мистер Чемберлен должен был сообщить об этом правительству Чехословакии. Сам по себе факт, что человек, наделенный всеми полномочиями политического лидера Британской империи, взял на себя эту задачу, воспринимается здесь, да, думаю, и везде, как означающий, что Чемберлен поддерживает Гитлера.
Вот почему немцы, с которыми я беседовал утром на улицах Кельна и вечером в Берлине, верят, что будет мир. Как вы думаете, какой новый лозунг появился сегодня вечером в Берлине? Его можно прочитать в вечерних газетах. Вот он: «С ГИТЛЕРОМ И ЧЕМБЕРЛЕНОМ ЗА МИР!» A «Angriff» добавляет: «ГИТЛЕР И ЧЕМБЕРЛЕН ТРУДЯТСЯ ДЕНЬ И НОЧЬ В ИНТЕРЕСАХ МИРА».
Итак, Берлин выражает оптимизм по поводу мира. Не смог сегодня связаться по телефону и телеграфу с Гиндушем в Праге, чтобы сообщить расписание передач. Вся связь с Прагой прервана. Слава богу, что есть новый чешский передатчик
Илья Эренбург, писатель, 47, лет, Париж
А выйдя из дому на следующее утро, я увидал людей, которые читали расклеенное объявление о частичной мобилизации. Даладье заявил, что Франция выполнит свои обязательства и будет защищать Чехословакию.
(Блюм, когда Франко поднял мятеж, тоже сказал, что Франция поможет Испанской республике. Талейран говорил, что никогда не нужно следовать первому чувству — оно бывает благородным и, следовательно, глупым. Я не хочу, конечно, сравнивать Талейрана, циничного и крупного политика, с людьми вроде Даладье, случайно оказавшимися у государственного руля, растерянными и недальновидными провинциалами.)
Мобилизованные шли на вокзалы; некоторые подымали кулаки, пели «Интернационал». На углах улиц прохожие останавливались, начинались споры. Один кричал: «Какое нам дело до чехов! Пускай большевики защищают Бенеша!…» Другой назвал его «фашистом». Полицейские вяло повторяли: «Расходитесь, пожалуйста, расходитесь!» У них был растерянный вид: они не знали, кого бить.
В Париже бастовали строительные рабочие.
Иван Майский, дипломат, 54 года, посол СССР в Англии (Женева, на Ассамблее Лиги Наций, М.М. - Максим Литвинов - нарком иностранных дел):
24 сентября.
Чудный, яркий, солнечный день. Прямо против окон нашей гостиницы темнеет неуклюжая масса Салева. Зеленеют поля и деревья. Голубеет, точно смеется, озеро. Желтый муравейник города залит веселыми, точно весенними лучами ...
В этой чудесной обстановке как-то не верится, что мир стоит накануне величайшей катастрофы. Или, может быть, он не стоит?
Суббота. Комиссии Лиги сегодня почти не заседают. Мы с М.М. посвящаем утро прогулке и покупкам. М.М. все узнают, на него смотрят во все глаза, даже показывают пальцами, и притом не враждебно. Наоборот, почти всегда с симпатией и респектом. Когда мы проходили по маленькой площади неподалеку от Rue de Rhone, произошел трогательный эпизод. Навстречу нам ехал какой-то велосипедист, по внешнему виду квалифицированный рабочий или мелкий служащий. Вдруг, перед самым нашим носом, велосипедист круто остановился, торопливо соскочил со своего железного коня и, приподнявши шляпу, воскликнул:
— Браво, Литвинов!
Бродили мы довольно долго. Покупали барометры, термометры, конверты с бумагой и прочие мелочи. Проходя по мосту, я невольно загляделся на прозрачную голубую воду, с шумом и пеной проносившуюся под нами, и не удержался, чтобы не заметить:
— Какой чудный день! Какая погода!
— Бросьте, бросьте, — ворчливо откликнулся М.М. — Вот нагадаете плохую погоду на завтра.
Завтра, в воскресенье, М.М., как всегда, собирается сделать очередной «вылет» на машине в окрестности.
— Суриц, играя в карты, всегда любит вначале кричать: «Чудная карта! Прекрасная карта!», — а к концу, как правило, остается ни с чем.
М.М. полуворчал, полусмеялся. Но все-таки!.. Даже и у него есть что-то вроде суеверия.
К вечеру Агния вернулась из своей поездки по Швейцарии. Загорела, посвежела, страшно довольна всем виденным и слышанным. Очень хорошо.
Чемберлен вернулся сегодня к «ланчу» в Лондон из Годесберга. Понемногу начинают выясняться подробности.
Оказывается, что в Годесберге Гитлер предъявил британскому премьеру ряд новых и неожиданных требований. Чемберлен, который рассчитывал, что теперь, после принятия «англо-французского плана» ЧС, ему остается лишь договориться с «фюрером» о деталях его реализации, попался в западню. Вчера он вынужден был прекратить разговоры и перейти к методу переписки. Чемберлен отправил Гитлеру в течение дня два письма. В первом он просил у Гитлера гарантий, что сила не будет применена, пока продолжаются переговоры, и предлагал свои «компромиссные» решения. Как мне сегодня передавали, главных затруднений два: 1) Гитлер требует сейчас не только те территории, где немцы составляют более 50% населения, но также и целый ряд других с преобладающим чешским населением; 2) он категорически настаивает, чтобы территории, подлежащие сдаче Германии по «англо-французскому плану», были заняты немецкими войсками 1 октября. Однако Гитлер не желает «компромисса». На первое письмо премьера он ответил длинной декларацией о преследовании судетских немцев в ЧС и целиком остался на своих позициях. Тогда Чемберлен отправил Гитлеру второе письмо, в котором заявлял, что готов передать ЧС новые требования Германии, но, считая свое дальнейшее пребывание в Годесберге бесполезным, он немедленно возвращается домой. Поздно вечером 23 сентября состоялось еще одно свидание Чемберлена и Гитлера, на котором последний вручил британскому премьеру какой-то меморандум. Но какой? В чем его суть? Никто по этому поводу не может сказать ничего определенного.
К вечеру пришли вести из Лондона. Тайна меморандума разъяснилась. Суть его сводится к след[ующему]:
1) К 1 октября чехи эвакуируют и передают немцам все территории, предусмотренные как подлежащие сдаче в «англо-французском плане», т.е. те районы, где немцы составляют свыше 50% (заштриховано красной краской на карте, приложенной Гитлером к меморандуму).
2) В целом ряде других районов, имеющих меньше 50% немцев, не позже 25 ноября устраивается плебисцит (заштриховано на карте зеленой краской). Относящиеся сюда районы по большей части имеют большое экономическое или стратегическое значение.
3) Эвакуируемые территории передаются немцам в «полной целости и сохранности», т.е. со всеми военными, хозяйственными, транспортными и др. сооружениями, включая радиостанции, аэродромы и т.п. Передаются также: сырье, подвижной состав жел[езных] дорог, товары, продукты, скот и т.д., включая и те, которые принадлежат частным лицам. Германия согласна на прикомандирование чешских представителей к главной квартире германской армии для урегулирования всех деталей эвакуации.
4) Чехпра немедленно освобождает всех немцев, служащих в чешской армии и полиции, а также всех немцев, заключенных в тюрьмы по политическим соображениям.
5) Окончательная граница между ЧС и Германием устанавливается чехо-германской или международной комиссией. Плебисцит организуется под наблюдением международной комиссии на основе переписи 28 октября 1918 г., причем обе стороны выводят свои войска из соответственных районов на время плебисцита.
6) Германия предлагает создание чехо-германской комиссии для урегулирования всех дальнейших деталей.
Так вот каков этот любопытный документ. Аппетит приходит во время еды. Видимо, после Берхтесгадена аппетит у Гитлера сильно разгорелся. Да и неудивительно. Таково было там поведение Чемберлена. Но сможет ли даже Чемберлен проглотить наглые требования Гитлера? Смогут ли проглотить французы? В этом сейчас все. Как будто бы Лондон и Париж должны были бы подавиться на годесбергском ультиматуме. Однако, кто знает?..
Меморандум Гитлера был послан Чемберленом в Прагу прямо из Годесберга. Но аэроплан, который должен был доставить этот документ чехпра, по дороге где-то сел. Поэтому Галифакс сегодня вручил меморандум Масарику. При этом между ними произошел след[ующий] разговор:
Галифакс. Ни я, ни премьер-министр не считаем возможным давать вам какие-либо советы в связи с меморандумом г. Гитлера. Однако лично я хотел бы сказать Вам, как человек человеку: хорошенько подумайте, прежде чем давать отрицательный ответ. Премьер-министр убежден, что г. Гитлер хочет только Судетской области и если получит ее, то больше не будет предъявлять никаких других требований.
Масарик. И Вы в это верите?
Галифакс (резко). Я же сказал Вам, что премьер в этом убежден.
Масарик. Если ни Вы, ни премьер не хотите давать нам никаких советов в связи с меморандумом, то какова же в таком случае роль премьер-министра?
Галифакс. Роль почтальона и только.
Масарик. Должен ли я понять Вас в том смысле, что премьер Великобритании сделался посыльным для убийцы и разбойника Гитлера?
Галифакс (смутившись). Если угодно, да.
Из Москвы сообщают, что вчера [В.П.] Потемкин вызвал польского поверенного в делах и сделал ему официальное сообщение: если Польша перейдет границу ЧС, совпра немедленно денонсирует советско-польский пакт о ненападении 1932 г. ввиду совершения Польшей акта агрессии[660]. Поздно вечером польский поверенный в делах вручил Потемкину ответ польпра. Последнее заявляет, что Польша не обязана никому давать ответа в принимаемых ею мерах обороны и что она, мол, хорошо знает текст заключенных ею договоров[661]. Ха-ха! Сразу виден польский гонор.
Наш демарш произвел громадное впечатление в Женеве и сильно поднял настроение в Праге.
Бенеш вчера, одновременно с объявлением чешской мобилизации, уведомил совпра о принятых им мерах и просил СССР со своей стороны сделать все необходимое для защиты ЧС в соответствии с советско-чешским пактом[662].
Комедия бежит рука об руку с трагедией.
Вчера по лондонскому радио передавалось, что советский шарже д’аффер был вызван для разговора в ФО (Chargé d’affaires (фр.) — поверенный в делах. В данном случае речь идет о С.Б. Кагане). Это звучало многозначительно. Настолько многозначительно, что вчера во время беседы с М.М. и мной Де Ла Варр сослался на данный факт как на симптом и как на демарш, параллельный тому, который был предписан ему в Женеве. Сразу же по возвращении в гостиницу я позвонил Кагану и спросил, в чем было дело?
Я громко расхохотался в телефонную трубку, когда выслушал Кагана. Правильно: он был сегодня в ФО Зачем? Его пригласил Плимут. По какому поводу? Речь шла о предполагаемой поездке Хемминга в Бургос для переговоров с Франко о пресловутом плане эвакуации «волонтеров». Мы до сих пор категорически возражали против такой поездки, может быть, мы теперь передумали?
Воистину комедия бежит об руку с трагедией. Де Ла Варр сознался мне сегодня, что, упоминая вчера о визите Кагана в ФО, он не имел никакого понятия о предмете разговора. Он просто положился на радио и сделал свое умозаключение
Иван Ходанович, доктор технических наук, профессор, 34 года, инженер-газовик в командировке в США, Нью-Йорк.
24 сентября.
Суббота. Чехословакия мобилизовала армию и резервы, 2 млн. человек. Франция произвела частичную мобилизацию — 700 тыс. человек. Гитлер решил немного обождать, дал срок чехам до 1 октября. Очевидно надеется, что Англия и Франция принудят чехов уступить и на этот раз.
Французские министры опять поедут в Англию на совещание.
Сегодня получил письмо от Кулагина. Пишет — много работы и интересной работы. Уходит скоро в отпуск.
Вечером в Амторге было кино «Папанинцы» («Папанинцы» — черно-белый художественно-документальный фильм о работе дрейфующей поляной научной станции «Северный полюс-1», 1938 г. Режиссеры — Я.М. Посельский, И.В. Венжер, оператор — М.М. Трояновский. Фильм широко демонстрировался заграницей и принес большие валютные сборы). Перед кино С[ерпков — ?] сделал сообщение о событиях в Европе. Сделал неумело. Великое дело — уметь хорошо начать, сжато сказать и хорошо кончить. Он начал из весьма далека, перескочил к сегодняшним событиям, много повторялся и долго тянул, не зная, как кончить. И получилось бесформенное нагромождение событий, имен и никчемных выражений. Кино понравилось. Скромно, жизненно и замечательно!
Вера Инбер, поэт, 48 лет, Москва:
24 сентября 1938 года. О том, как мы находим свой меридиан (драгоценное равновесие).
Бывает так, что «как будто на земле ко мне подошел мой собственный меридиан, и я прочно стал на него. Время от времени светлая точка в моем хаосе и мой меридиан стали появляться, и долго я был так наивен, что в такую драгоценную минуту бросался убирать свою комнату и наслаждался чудесным порядком, когда все вещи становились на свои собственные места. Много я таких минут упустил, пока не догадался пользоваться ими, и когда под ноги попадает свой меридиан, а наверху загорается светлая звезда, заниматься не расстановкой вещей в комнате, а своих собственных мыслей» (Пришвин).
|
</> |