17.09.1998 - 2

Я спросила командира, кто была эта "прекрасная незнакомка" и не привиделась ли мне она?
-А это Шахар Леви, он приписан к нашему взводу связи, но служит постоянно в Ливане.
И так, у меня было имя и место службы. Не стоит недооценивать секретарш, через них проходит много полезной информации. А секретарш с хорошими связями с другими секретаршами не стоит недооценивать вообще. В течении очень короткого времени я знала o том парне всё, что знала о нём армия: где живёт, личный номер, кто родители, сколько братьев, где братья служили, какие прививки делал и так далее, до уровня какой у него размер ноги (41-ый, кстати).
Что делать со всей этой информацией дальше было непонятно.
Парень появлялся буквально на несколько часов раз в месяц, после/ перед конвоями в Ливан. Конечно, как хорошая секретарша, я всегда знала, когда будут эти конвои и когда нужный мне солдат в них участвует. В такие моменты я старалась увидеть его, хоть одним глазком и переброситься хоть парой слов. Если получалось - я ходила радостная до ушей, а если нет - портилось настроение. И у меня не было никакого понятия, почему.
Так всё потихонечку текло с ноября по февраль.
А потом случилось 4 февраля 1997 года. Асон амасоким.
Вечером того дня вся долина услышала громкий "БУМ!". А через несколько минут взвыли сирены у нас. Наша база была центральной и отвечала за всё, происходящее в районе, в Израиле и в Ливане.
"Два вертолёта столкнулись в воздухе", сказали нам, "Вроде, пострадавших нет".
Мы решили , что говорят о боевых вертолётах, с двумя лётчиками на каждом и посмеялись над тем, что они умудрились устроить аварию в небе.
Вдруг послышались сирены амбулансов, один за другим. Создалось впечатление, что все скорые нашего района спешат в одно и тоже место. Так мы поняли, что дело намного хуже, чем представлялось в начале. А потом подняли и вывезли всех, абсолютно всех, кроме дежурных и служащих на центральном командном посту.
Я, дежурная, бросилась к командному посту связи. В начале происшествия был большой бардак и никто точно не знал, что именно произошло.
Сказали, что это были вертолёты, которые возвращали солдат из Ливана, из Буфора и Длаат. Я, в ужасе, потребовала списки летевших. И увидела его имя.
Это единственный раз на моей памяти, когда я потеряла сознание сама, без предварительного удара по голове.
В один момент я стою в командном пункте и держу списки в руках, а в следующий - я лежу на полу там же, всё ещё со списками в руках и на меня льют воду. Было ощущение огромной пустоты внутри.
Я думаю, что смогу точно описать то, что почувствовала. Но не хочу.
Через несколько минут сказали, что вертолёты летели в Ливан, а не наоборот. Это другие люди и другие списки... Я испытала огромное облегчение, что имени того парня в них не было. Зато были другие имена, имена солдат, которых я знала лично, с некоторыми училась в школе. И офицер нашего взвода.
Облегчение от того, что погибли другие люди, а не он? Это было ужасно, просто ужасно, у меня нет слов описать тот коктейль чувств.
Мы не спали всю ночь, курили и плакали. А на следующий день объявили повышенную боевую готовность по району и "закрыли" базу. Никто из нас не смог побывать на похоронах. Да и хоронили 73 человека разом, как тут выбрать, к кому идти...
Когда я немного оправилась, то проанализировала свою реакцию и поняла, что происходило со мной в последние месяцы.
Я влюбилась...
Продолжение следует
|
</> |