"Записки пациента"

roberlee — 04.03.2013 Почему-то вспомнил, как оказался теплым маем 2003 года в больнице подмосковного Ступино. С отечественным здравоохранением я сталкивался и до этого, но этот опыт оказался крайне любопытным и обогатил мою память трогательными бытовыми зарисовками. Никогда не знаешь, где и при каких обстоятельствах встретишь яркие и самобытные характеры, которыми так богата наша земля.

Так уж запроектировали отечественные проектировщики медицинского инвентаря, но высота больничных каталок всегда чуть выше высоты кровати. Эти пять –семь сантиметров разницы совершенно незаметны, если у вас скажем гастрит и вы залегли в больницу на плановый осмотр. Но когда у пациента сломан позвоночник, эти пять сантиметров могут оказаться нешуточным испытанием морально-волевых качеств и смотришь на них как отважный, но полностью обессилевший альпинист на последние пятьдесят метров до вершины непокорной горы.

Иными словами, момент перекладывания меня с каталки на койку из моей памяти полностью исчез, так как я просто потерял сознание от данной манипуляции. Только после того, как я очухался, можно было приступить к процессу рекогносцировки.

Палата была просторная и солнечная – аж на 6 коек. Ни одна из них не имела функций изменения угла наклона с помощью модных кнопочек, ограничителей по бокам и даже кнопки вызова медперсонала. Наверное за десять лет много воды утекло, и конечно же сейчас эта больница укомплектована и не такими чудесами, но тогда ничего этого не наблюдалось – обычные армейские койки.

Кроме меня в палате было еще три пациента, а две койки пустовали. Судя по виду постельного белья на пустых койках злой африканский вирус Эбола собрал и в ступинской больничке свою кровавую жатву. А может быть постель перестилали только при поступлении новых больных, все-таки не пять звезд.

На кровати напротив лежал пациент, забинтованный с головы на ног, чем напоминал древнюю египетскую мумию. Если бы такой кокон увидел легендарный египтолог Говард Картер, он бы не иначе заработал сердечный приступ от восторга. Судя по отсутствию каких-либо движений мумию уложили тут уже довольно давно. Про себя я окрестил этот сверток бинтов и гипса «Кенни».

С соседней койки мне радостно улыбался куда лучше сохранившийся пациент, представившийся Романом. На его голове красовалась причудливой укладки восточная чалма из бинтов, что вкупе с краснощекостью и небритостью делало его похожим на нечто среднее между джинном из диснеевского мультика про Аладдина и моджахедом.


Роман немедленно вступил в диалог:
- Что с тобой стряслось, браток? – осведомился он.
Я перебрал в голове возможные ответы и остановился на наиболее нейтральном и при этом правдивом:
-Упал.
Ответ Романа удовлетворил и он познакомил меня о последним, четвертым обитателем палаты, лежавшим на ближайшей к окну койке – Степаном. При первом взгляде на Степана складывалось ощущение, что он пережил Армагеддон, причем находился во время оного в самом эпицентре битвы сил добра и зла. Степа не сильно отличался от лежащего неподалеку Кенни, но бинтами был замотан чуть менее, чем полностью. Обе ноги его были на растяжках и под ними кокетливо болтались пудовые гири, что придавало палате некое сходство с тренажерным залом.
Одна рука у него была загипсована, причем виднеющиеся из под гипса пальцы были сложены в какую-то сложную метафорическую фигу, которую он не иначе показал во время Армагеддона силам Добра или может Зла, в зависимости от того, на чьей он был стороне. Впрочем, силы, которым он эту фигуру показал, однозначно отнеслись к нему недобро.

Вторая рука у Степана была практически здоровой и он ей приветливо мне помахал. Грудь его была перетянута бинтами крест-накрест как у балтийского матроса пулеметными лентами.

Как мне объяснил Роман, объясняется его внешний вид тем, что Степан возвращался домой после рабочей смены и столкнулся с местными ступинскими гопниками.

В этот момент в палату заглянула ослепительной красоты медсестра и поинтересовалась у меня бархатным голосом, не нужно ли мне чего-нибудь. Я сообщил, что не отказался бы от мощного обезболивающего и стаканчика односолодового виски, на что она мило улыбаясь ответила, что и рада бы мне помочь, но ничего такого в ее распоряжении нет. Зато она может предложить мне на выбор таблетку аспирина или ношпы. Оценив комизм ее ответа, я чуть было не засмеялся, но благоразумно вспомнил, что подобного рода эмоция моментально лишит меня сознания.

Красота медсестры немного омрачалась здоровенным синяком под левым глазом, что придавало ей некоторое сходство с «Зеной – королевой воинов», хотя в плане внешности Зене было до медсестры конечно далеко.
Еще раз смерив меня взглядом, от чего по кровати метнулся небольшой сфокусированный луч от ее синяка, она сказала, что постарается принести мне четвертинку феназепама, от чего лежащий рядом Рома завистливо крякнул.

- Варька хорошая девка, - сказал он мне, когда медсестра покинула палату на своих стройных ножках. – С мужиком ей не повезло, как видишь. Ну ничего, встанем на ноги – мы со Степаном ему устроим, - закончил он свою речь мрачной угрозой.
- А с тобой-то что произошло? - поинтересовался я.
- Лучший друг, - меланхолично ответствовал Роман. – Он с зоны откинулся, и пришел ко мне в гости, отметить это дело. Выпили пузырь, второй. А потом ему мои штаны кожаные понравились. Классные штаны – мечтательно добавил Роман, - в Москве купил. Сносу нет.
- И что? - аккуратно спросил я, заинтересовавшись историей.
- Ну, он решил мои штаны себе забрать. Попросил бы – я бы и отдал – меланхолично ответствовал Роман. – А он меня гантелей по голове ударил. - Это объясняло чалму на его голове.
- В четырех местах череп пробил, - продолжал Рома. – А потом ножом еще, добить хотел, - тут я из цензурных соображений опускаю красочный эпитет, который дал Роман своему лучшему другу. – И ведь дебил, прямо там штаны мои кожаные и напялил, а старые бросил, со справкой об освобождении в кармане.
Тут Роман замолчал, наверняка погрузившись в какие-то свои раздумья о крепкой мужской дружбе.

Тем временем в палате начались хождения. Сначала впорхнула Варечка, осветив меня подобно тактическому фонарику, и вручила мне четвертинку таблетки с пластиковым стаканчиком воды.

Затем к койке со Степаном началось паломничество и я сразу догадался, что это визиты родителей ступинских гопников, желающих откупиться от Степана. С каждым из чадолюбивых ступинцев Степа отчаянно торговался, причем начинал торг от трех тысяч, но все-таки его довольно быстро прогибали до двух. Торговаться ступинцы явно умели и любили. Но на двух тысячах Степан каменел и отказывался от дальнейших скидок. Роман прошептал, что били Степана вдесятером, и я понял, что сумма в двадцать тысяч является для Степана минимально приемлемой.
Впрочем оказалось, что договариваются с ним только семеро семей, оставшиеся трое считают, что чадам полезно немного «посидеть» и это лучше, чем шляться по улицам.

Тут, не иначе от четвертинки феназепама, мои мысли пошли в разнос и я думал попеременно о том, согласился бы Степан на оптовую скидку, если бы семеро выдвинули пакетное предложение или нет, и о том, каковы понятия о крепкой мужской дружбе сформируются у трех гопников на зоне и есть ли у кого-нибудь из их друзей кожаные штаны. Затем я видимо задремал.

Продрав глаза, я узнал, что с пятерыми Степан все-таки договорился. Десять тысяч долларов, - пробормотал я. – Глядя на Степана не скажешь, что это достаточная сумма.
- Чего, -  изумленно вопросил меня Роман и его чалма от волнения даже слегка разлохматилась. Мне даже показалось, что лежащий напротив Кенни рефлекторно вздрогнул, но это точно было оптической иллюзией.
- Каких еще долларов, рублей, - закончил Рома, а Степан согласно гугукнул с дальней койки.
Тут уж изумился я, но благоразумно удержал свое потрясение при себе.
- Утка не нужна? - уже сменил тему Рома, показывая двухлитровую пластиковую бутылку из-под Кока-Колы.
Я решил, что он шутит, но он был серьезен. – Других тут нет.
В бутылке сбоку было прорезано отверстие внушительного диаметра и я удостоверился, что он не шутит.

- Слышь, - опять поменял тему Роман. – нам тут не хватает чуть-чуть со Степой. Рублей пятнадцать, - закончил он, словно испугавшись своей смелости, и нерешительно добавил – ну или двенадцать.

У меня с собой были мелкие купюры – которые я запас исходя из предположения, что они могут помочь мне добиться в ступинском медучреждении неких дополнительных льгот и ласкового ухода, поэтому я молча протянул Роме сто рублей. Он недоверчиво взял и разразился целой тирадой, в которой доминировали такие словосочетания как «ну, братуха» и «да мы со Степаном за тебя кого хошь порвем».

Но к этому моменту мне стало уже слишком больно, поэтому следующие несколько часов прошли в некоем забытье, пока первый день пребывания в Ступинской больнице клонился к завершению. Отказавшись от чего-то булькающего, что закупил Рома на мою сотню, под вечер я вновь услышал его вкрадчивый шепот:
- Тут соседняя палата женская, а у нас есть. Ты как? И Варюха будет, она в ночь сегодня.

От такого предложения я все-таки засмеялся и как ожидалось потерял сознание от боли. Организм мало помалу учился саморегуляции в нештатных условиях отсутствия квалифицированной помощи и мощных медикаментов.
Вернувшись в сознание, я сообщил Роману, что у меня раздроблен позвонок, причем как-то крайне неприятно, поэтому ниже пояса я очень условно дееспособен, а правая нога так вообще меня не слушается.
- Это откуда ж ты упал? – восхищенным шепотом спросил Роман и услышав ответ, присвистнул. Но это его не угомонило и он продолжил свои речи: - А если дашь еще рублей двадцать-тридцать, Варька и сюда придет, ты не думай она хорошая девушка, с мужиком только не повезло, ну да мы со Степой, как только на ноги встанем…
Чтобы остановить его речи, я молча дал Роману еще сто рублей и провалился в сон, подсознательно обдумывая относительность денежных сумм в тридцатикилометровой близости от столицы, так что дальнейшие события обещающей быть томной и жаркой ночи прошли без моего участия.

А на следующий день из Москвы приехали деловитые и мускулистые ребята на реанимационной машине, нежно просунули под меня нечто, оказавшееся надувным матрасом, надули его, плотно обхватив со всех сторон и повезли под доброе завывание мигалки в Москву.

Я оставил свой телефон Роману, но он так и не перезвонил, так что я так и не узнал чем закончились сложные переговоры Степана, а также удалось ли ему с Романом «показать» мужику очаровательной Валечке то, что они замышляли.  И о том, кто такой «Кенни» я тоже не узнал.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив