Счастливый человек.
ottikubo — 23.08.2016 Посвящается Г.Д.У меня был родственник - и довольно близкий. Я запомнила его уже старым. Когда мы начали тесно общаться, ему было хорошо за семьдесят. В молодости он закончил политехнический институт и всю жизнь проработал инженером. Но на каких-то очень невидных должностях... Работал и работал 50 лет, а потом вышел на пенсию. Был он маленьким, худеньким, немного скособоченным очень еврейским старичком. Кажется и нескольких зубов не хватало. Совершенно невероятной доброты, которую он абсолютно не сознавал. Наши семьи жили на разных концах города и никаких беспроволочных телефонов тогда не существовало. Да и обыкновенные работали из рук вон плохо. Так что отмазка "не дозвонился", для тбилисца была абсолютно естественным делом. Однажды в Москве я автоматически использовала ее, когда не захотела встречаться с несимпатичными мне людьми и получила удивленный ответ: "Как так - мы были дома!" То-то я засмущалась!
Но дядя Сюня как-то моментально узнавал наши новости и внезапно приезжал со своей окраины, выяснив, что бабушке выписали новое лекарство, и никто еще не сходил за ним в дальнюю аптеку.
- Что-ж такого, - говорил он, - вы ведь все заняты, а я на пенсии.
Он был чрезвычайно ласков - до слащавости. "Дорогая же ты моя! - говорил он мне нараспев - как ты себя чувствуешь?"- и целовал в обе щеки.
В детстве он учился в хедере и остался одним из последних, в Тбилисской общине русских евреев, кто еще мог прочесть кадиш по покойному и спеть "Эль мале рахамим"*
Разумеется, дядя Сюня ходил на похороны всех знакомых евреев, а иногда и просто заглядывал на еврейское кладбище, чтобы проводить на тот свет по обряду, незнакомых ему людей. Есть в иврите такое понятие - шлихут - поручение от Бога, которое человек выполняет всю жизнь, чтобы облегчать жизнь других людей. И наш дядя Сюня, как и любой, сознающий, что он живет в мире с Богом, всегда имел хорошее настроение. Пригорюнившимся я его видела только один раз. Когда его жена, прожившая с ним в безупречном семейном счастье и верности 45 лет, собиралась навестить дочку в Канаде, дядя Сюня печально, но и не без лукавства спрашивал Леву: "Как вы думаете, Лева, она там не попросит политического убежища??" И, услышав твердое обещание Левы, что тетя Рохл вернется через две недели, снова повеселел. Он был счастливым человеком. Не отказывал себе в немногочисленных доступных удовольствиях. Однажды в гостях, кто-то строго спросил, отчего он ест жареного поросенка. Дядя Сюня ответил, что имеет отличные отношения с Богом, и если бы Бог хотел, чтобы он от свинины воздержался, этот кусок сейчас не лежал бы на его тарелке.
В Израиль он переехал уже совсем древним старичком. Все еще бодрым и любопытным. Ходил в ближайшие синагоги, завел знакомства с другими старичками, бойко общался с ними на идиш. Был охотно приглашаем на бриты и бар-мицвы. Однажды, на праздновании бар-мицвы, когда с балкона синагоги, по обычаю, разбрасывали конфеты, одна попала ему в голову. Удар оказался ощутимым, он почувствовал себя нехорошо, вернулся домой, пролежал в кровати несколько дней и умер. Кого Господь любит...
*Господь, полный милосердия
|
</> |