Завоёвываем колонии и голодаем

sergeytsvetkov — 19.05.2024

В середине XVII века Нидерланды наряду с другими европейскими державами приняли деятельное участие в освоении «Атлантического мира», то есть в колонизации Северной и Южной Америки и Западной Африки. Однако, в отличие от испанцев и португальцев, сделавших ставку на расхищение местных природных богатств, и англичан и французов, стремившихся возделывать землю в Новом Свете, голландцы — преимущественно жители городов, купцы и ремесленники — не смогли добиться самообеспечения своих колоний, которые на протяжении всего существования зависели от поставок из метрополии. Читайте об этом в отрывке из книги Вима Клостера «Звездный час Нидерландов».

Вим Клостер. Звездный час Нидерландов. Войны, торговля и колонизация в Атлантическом мире XVII века. СПб.: Academic Studies Press / БиблиоРоссика, 2024. Перевод с английского Николая Проценко. Содержание

Вне зависимости от того, перебирались ли эмигранты в тропические или умеренные колонии, они в любом случае попадали в знакомый мир. Атлантические колонии Соединенных провинций, несомненно, представляли собой западное продолжение метрополии, в особенности во всем, что касалось привычек в питании и юриспруденции. Обеспечение колоний продуктами питания всегда было сложным вопросом. Численность населения некоторых колоний оставалась настолько малой, что они были практически нежизнеспособны, и это во многом объяснялось постоянными трудностями с производством достаточного объема продовольствия. Неудивительно, что первые поселенцы питались теми же продуктами, что и экипажи кораблей. Например, обитателям патроната Павония на западном берегу реки Гудзон приходилось довольствоваться галетами, желтым горохом и сырыми бобами. Тем не менее в идеале к доставляемому из Нидерландов продовольствию вскоре могли добавиться местные продукты. Первыми сельскохозяйственными культурами, которые принесли урожай в нидерландской колонии на Кюрасао, были фасоль и тыква, а также кукуруза, маниока, картофель, бананы и дыни. В Бразилии нидерландские поселенцы выращивали овощи из семян, привезенных из метрополии: латук, капусту, редис, репу, шпинат и даже картофель, — а также фрукты: виноград, инжир, лимоны, апельсины и другие цитрусовые. Колонисты на реке Ояпоки тоже выращивали салат латук, редис, тыкву, огурцы, садовый цикорий и бобы, а заодно питались кукурузой, ананасами, лимонами и бананами, которые произрастали в дикой природе.

Однако даже после нескольких лет колонизации большинство поселенцев Нидерландской Америки по-прежнему зависели от импорта продовольствия из метрополии. В Бразилию поставлялись соленая говядина и баранина, бекон, копченый окорок, различная рыба, вино, сыр и масло. Судно, доставившее в Новые Нидерланды только что назначенного старшего управляющего Кифта, привезло колонистам говядину, свинину, масло, сыр, галеты, ячмень и белый горох. В Новых Нидерландах выращивались зерновые культуры, но с точки зрения экономической выгоды этому занятию приходилось выдерживать конкуренцию с крайне прибыльной торговлей бобровыми шкурами, которая оказалась более привлекательной для жителей Бевервейка (Олбани). На протяжении всего периода колонизации поселенцы также зависели от поставок кукурузы, оленины и рыбы из деревень коренных жителей.

В Южном полушарии продовольственную проблему должен был решить другой базовый продукт питания — маниока (кассава). Как отмечал Иоганнес де Лат еще до завоевания Бразилии, эта культура в изобилии присутствовала в данной португальской колонии, хотя голландский автор забыл добавить, что маниока не обладает высокой питательной ценностью, несмотря на ее богатство калориями. Выращивание маниоки оставляло желать лучшего даже после того, как власти обязали плантаторов выделить землю под эту культуру. Иоганну Морицу пришлось внести множество исключений в это предписание, а плантаторы и мелкие производители (lavradores) игнорировали его, поскольку более выгодным занятием была посадка сахарного тростника.

Время от времени наступал голод. Жители Мараньяна, самой северной из захваченных нидерландцами территорий Бразилии, выживали за счет продуктов, которые оставались не съеденными в Ресифи и отправлялись туда. Уже через год казалось, что это капитанство обречено, о чем свидетельствует письмо одного из местных чиновников: «На наших складах совершенно нет провизии — остались только мука и соль. К тому же мы не можем добыть никаких других продуктов, потому что нас осаждают со всех сторон». В других частях Бразилии голод стал всеобщей проблемой после 1645 года. Один из членов Совета правосудия (высшего апелляционного суда) писал, что его жена и дети постоянно жалобно плачут из-за нехватки еды. Рабовладельцы придерживали для себя еще остававшуюся у них муку, экономя на питании невольников, пекари сократили вес своих булок на треть, а для растопки печей для выпечки хлеба жители Ресифи использовали коряги, выброшенные на скалы или побережье поблизости от порта. Смола и деготь, содержавшиеся в этом морском мусоре, придавали хлебу отвратительный вкус. Чтобы предотвратить восстание бедняков, представители городских властей ходили от дома к дому в сопровождении вооруженных солдат, приказывая всем сдавать имеющиеся у них продукты для их складирования в общественных амбарах. Неспособность самостоятельно обеспечивать себя продовольствием представляла большую проблему и в Суринаме. После начала войны с Англией в 1672 году поставки в эту колонию из Соединенных провинций были прерваны, из-за чего местные евреи и их рабы страдали от голода. Положение дел не слишком улучшилось и в следующем году.

Ситуация с продовольствием зачастую была настолько неустойчивой, что единовременное прибытие в колонии большого количества людей создавало серьезную нехватку продовольствия. В 1644 году внезапное появление на Кюрасао 450 служащих Вест-Индской компании (ВИК), изгнанных из Мараньяна, повергло в шок управляющий совет острова, который в течение трех предыдущих лет прилагал усилия по разрешению продовольственного кризиса. В результате члены совета Кюрасао приняли решение отправить большинство непрошеных гостей в Новые Нидерланды. Кроме того, проблемы создавало прибытие невольничьих кораблей. В 1646 году из-за нехватки провизии в Ресифи не удалось продать рабов из Анголы, которые были отправлены на остров Фернанду-ди-Норонья. В 1664 году за несколько недель до английского завоевания Нового Амстердама туда прибыли 350–400 африканских рабов, а одновременно из этой колонии был отправлен корабль с провизией на Кюрасао — как следствие, запасы продовольствия оказались исчерпаны. Сам Кюрасао в первое десятилетие своего функционирования в качестве транзитного порта трансатлантической работорговли порой тоже сталкивался с проблемой нехватки продовольствия. В 1668 году на острове столкнулись с почти невыполнимой задачей — прокормить три тысячи африканских рабов, ожидавших, пока их отправят дальше в Испанскую Америку. В следующем году Амстердамская палата ВИК направила на Кюрасао солонину и бекон для питания африканцев, чтобы сохранить поголовье коров и коз, имевшееся на острове.

Зависимость заморских поселений, в особенности в Бразилии, от поставок продовольствия из метрополии сохранялась, несмотря на усилия ВИК по привлечению других колоний к отправке провизии в Ресифи. В 1633 году ВИК разработала план экспорта зерна из Новых Нидерландов в Бразилию, Западную Африку или Кюрасао, но он так и не был реализован. Кроме того, в середине 1640-х годов, когда Бразилия остро нуждалась в продовольствии, ВИК не удалось убедить поселенцев в Новых Нидерландах отправлять туда рыбу, муку и другие местные продукты. Иными словами, даже неутолимые потребности Бразилии в провизии не смогли привести к интеграции Нидерландской Атлантики. Как утверждал Каспар ван Барле, неспособность Бразилии самостоятельно обеспечивать себя продовольствием действительно была одной из причин, по которой ВИК отклонила просьбу Иоганна Морица о включении в состав этой колонии Анголы. Бразилия, как указывали директора компании, и так зависела от поставок из метрополии и не могла прокормить «Африку». Кроме того, организация экспедиций с заходом в Бразилию привела бы к порче провизии, предназначенной для Анголы.

Продовольствие было не единственным связующим звеном между колониями и метрополией. Помимо этого, в каждой новой колонии вскоре после ее появления ВИК вводила основные элементы нидерландской правовой системы. На заморских территориях устанавливались нормы писаного и обычного права, регулировавшие наследование и семейные дела по образцу Голландии и Зеландии, а в гражданских делах и коммерческих спорах, как и в Соединенных провинциях, преобладало римское право. Эти законы подходили для общества, вся жизнь которого была организована вокруг коммерции, и способствовали эффективности нидерландского колониального управления.

Правовая система крупных материковых колоний напоминала Соединенные провинции, хотя 13 октября 1629 года, еще до завоевания Пернамбуку, для таких поселений были установлены специальные правила. Первоначально они предназначались только для Бразилии, но еще до начала экспедиции Лонка, захватившей Пернамбуку, были преобразованы в общий свод правил для всей Нидерландской Америки. Краеугольным камнем этого кодекса стало равноправие. Все люди вне зависимости от их статуса и национальной принадлежности имели право на равноценную защиту своей личности и имущества. В уголовном процессе надлежало воспроизводить практики метрополии, а в сфере гражданского права принимались принципы производства, характерные для Штатов Голландии.

В 18 городах Новых Нидерландов и как минимум в семи городах Бразилии были учреждены суды первой инстанции. Состав судов в двух этих колониях формировался как минимум из трех мировых судей, которые первоначально выбирались колониальным советом из списков кандидатов, представленных поселенцами, а впоследствии кооптировались судьями с действующим статусом. В Ресифи и Новом Амстердаме мировые судьи обладали более широкими полномочиями, чем их коллеги в более мелких поселениях. В тех районах Бразилии, где преобладало португалоговорящее население, судебные органы состояли из трех португальцев и двух нидерландцев.

Эти местные суды обеспечивали исполнение законов и отправление правосудия. Они рассматривали мелкие уголовные дела, однако прелюбодеяние, богохульство, воровство и другие тяжкие преступления находились вне их юрисдикции. Жители Новых Нидерландов, которые обвинялись в таких преступлениях, подвергались аресту и отправлялись в столицу колонии. В случае несправедливого приговора суда за какое-нибудь мелкое правонарушение они могли обращаться в колониальный совет, находившийся на Манхэттене, а в Бразилии голландцы могли подавать апелляции в Ресифи. Управляющие советы колоний внимательно следили за деятельностью судов первой инстанции и регулярно в нее вмешивались, когда мировые судьи обращались к ним за помощью или допускали ошибки. На практике наибольшей независимостью от центра обладали удаленные города. Однако в целом администрации в Новых Нидерландах и Бразилии имели куда более сильные позиции, чем власти Соединенных провинций, где города имели право отправлять как гражданское, так и уголовное правосудие.

В культурном отношении колониальный мир по ту сторону Атлантики также был привычным для переселенцев из Соединенных провинций. Городские особняки и склады имели такие же узкие фасады, как и в метрополии, а сзади к ним, как правило, пристраивались другие дома. В Новом Флиссингене на Тобаго были построены кирпичные дома с типично нидерландскими ступенчатыми фронтонами. Для придания нидерландского облика Ресифи из метрополии с января 1641 по июль 1643 года было завезено 1 154 550 кирпичей, а усилить этот эффект должны были названия улиц наподобие Хейрестрат [Господская улица. — нид.] и Зейстрат [Морская улица. — нид.]. Аналогичным образом главным водным путям в Новых Нидерландах были даны нидерландские названия, которые переводятся как Чистая, Северная и Южная реки, — англичане же именовали их соответственно Коннектикут, Гудзон и Делавэр.

Во всем нидерландском Атлантическом мире переселенцы и люди, перемещавшиеся с места на места, готовили привычную для них еду и предавались знакомым развлечениям, пользовались тем же календарем, что и на родине, и отмечали те же праздники. Главными церковными праздниками были Пасха, Вознесение, Пятидесятница и Рождество. Специфически нидерландские праздники отмечались не только в колониях, но и на борту кораблей. Например, в 1629 году в день проведения Амстердамской ярмарки капитан одного судна, направлявшегося в Пернамбуку, раздал своим матросам куски крупной свиньи. Аналогичным образом поступил старший управляющий колонии в Эльмине Якоб Рёйхавер, уроженец Харлема, который накануне дня проведения ярмарки в этом городе подарил солдатам форта корову, а гражданским служащим — свинью. Другие привычки, сформировавшиеся у людей еще в Соединенных провинциях, также оказались слишком укоренившимися, чтобы отказываться от них в колониях. Несмотря на тропический климат Бразилии, нидерландские женщины носили там тяжелую одежду темных цветов и пеленали своих младенцев, не обращая внимание на то, как поступали уже адаптировавшиеся к этим условиям выходцы из Португалии.

В далеких краях не исчезали и эмоциональные связи с родиной. Филиппус Антеуниссен, капитан корабля, умерший по пути в Ресифи в 1631 году, в своем завещании отписал 20 гульденов «простым беднякам» Мидделбурга, а Ян Мартейнс, скончавшийся в Ресифи в 1640 году, завещал 100 гульденов беднякам Амстердама. Жители нидерландских колоний в Америке воспринимали Соединенные провинции не только как родные края. Родина выступала для них источником легитимности и образцом для подражания, что отразилось в названиях, которые они давали заморским провинциям: Новые Нидерланды, Новый Валхерен (Тобаго) и Новая Зеландия — такое имя носили карибский остров Санта-Крус и колония на реке Эссекибо. Кроме того, нидерландский язык, как указывал Джойс Гудфренд, был «ядром голландской культуры, связующим звеном памяти и средством общения с Богом».

Помимо этого, связь с родиной обеспечивали колониальные власти — это происходило в моменты, когда они принимали решение уделить внимание общественности памятным событиям в Соединенных провинциях или Нидерландской Атлантике. По случаю одержанных побед проводились благодарственные богослужения, за божественной поддержкой обращались перед военными кампаниями. В Новых Нидерландах молитвенный день для всей колонии был объявлен после аннексии Новой Швеции, а в Бразилии такие дни часто проводились по случаю событий на поле боя. Например, после того как в 1646 году испанцы сдали статхаудеру Хюлст, свой опорный пункт в Нидерландах, во всех фортах Нидерландской Бразилии по этому поводу прогремел пушечный салют. В некоторых случаях вместе с благодарением возносились просьбы о благословении. В 1641 году, когда из Ресифи отправлялась эскадра для нападения на Анголу, Высший совет Бразилии заявил о необходимости провести день поста и молитвы, пояснив, что нидерландское оружие окажется бесполезным без благословения свыше. В связи с этим было предложено поблагодарить Бога за множество великих милостей и попросить у него благословения на экспедицию «для распространения Царствия его». На Кюрасао ежегодно проводился день молитвы, поста и благодарения в память о неудаче злополучной французской морской экспедиции 1678 года, которая собиралась уничтожить местную нидерландскую колонию, но случилось чудо, и она натолкнулась на коралловые рифы у острова Авес. Молитвенные дни также назначались при нападениях индейцев, в периоды «острых лихорадок и опасных болезней». Все эти «напасти» связывались с грехами колонистов, и, как только опасность отступала, объявлялся день благодарения.

Оставить комментарий

Популярные посты:

credobnik

Мужская и женская парфюмерия

goblin_books

Хроники грустного сегодня.

sadalskij

Приговор оглашали 15 июля 1937 года

fonzeppelin

РКН заблокировал фикбук

val000

Это я дрожу в тебе!

ametist_w

Не охота охотиться

elmaspb

Доброе утро!

colonelcassad

Украинец хочет в Крым

taransv

Россиянка побывала в США и описала свои впечатления "Это не рай!"

• Ранее
• Архив