За поцелуи в пупок - на костер! Суд над братьями-ростовщиками.

Веревочный поясок целомудрия, носимый тамплиерами на теле, вырос до размеров кожаного ремня, и уверяли, что колдовская сила этого кушака была так велика, что, покуда его носили, ни один тамплиер не мог отречься от своих заблуждений.
Иногда тамплиера, который умирал в этой ложной вере, сжигали, а из его пепла изготавливали порошок, который укреплял неофитов в их безбожии.
Когда девственница рожала от тамплиера, то ребенка зажаривали, а из его жира приготовляли смазку, с помощью которой помазывали идола, которому молились на капитулах и которому, согласно другим слухам, приносились человеческие жертвы. Таковы были россказни, передаваемые из уст в уста и питавшие народную ненависть".
Процесс тамплиеров. Из протоколов допросов обвиняемых:


Заключительная часть признания Гюга де Пейро, идущая вслед за рассказом о его собственном посвящении сорока четырьмя годами ранее, в лионском Тампле, осуществленном его дядей Юмбером де Пейро.
Инквизитор. Приходилось ли вам самому принимать в орден других братьев?
Брат Гюг. Да, много раз.
Инквизитор. Как это происходило?
Брат Гюг. Сначала они давали клятву соблюдать статуты и секреты ордена; затем на них накидывали мантию. После чего я отводил их в сторону и заставлял поцеловать себя в основание позвоночника и в губы. Затем просил принести Распятие и говорил им, что в согласно с правилами ордена им придется трижды отречься от распятого Спасителя и плюнуть на него; но эти приказания шли не от сердца.
Инквизитор. А были такие, кто отказывался?
Брат Гюг. Да, но в конце концов они всегда соглашались отречься и плюнуть. Затем я говорил им, что, если они почувствуют естественный жар страстей, толкающих их к невоздержанию, им разрешается охлаждать его с другими братьями. Всё это я произносил не сердцем, но лишь устами.
Инквизитор. Тогда зачем вы это делали?
Брат Гюг. Таково было правило, которому мы следовали.
Инквизитор. А те, кого посвящали другие, были посвящены тем же способом?
Брат Гюг. Мне ничего не известно об этом, потому что то, что происходило во время собраний и церемоний, не разрешалось разглашать тем, кто в них не участвовал: они не должны были ничего знать об этом. Поэтому я не знаю.
Инквизитор. Но вы верите, что все посвящались тем же манером?
Брат Гюг. Нет, не думаю...


Однако в тот же день, вторично представ перед допросом (после применения пытки или сурового "морального воздействия"), свидетель сразу заявил, что вначале не понял вопроса и ответил неправильно.
Брат Гюг. Напротив, я думаю, что всех посвящали именно этим способом и никаким иным. Сейчас я уточняю свои показания с тем, чтобы не допустить лжесвидетельства.
Инквизитор. А эта "человечья голова", о которой шла речь?
Брат Гюг. Ну да. Я видел ее, держал в руках, проводил с ней богослужебные действия во время собрания членов ордена в Монпелье и молился ей, как и другие присутствовавшие братья. Но лишь устами, для виду, не от сердца. Что касается других братьев, я не знаю, молились ли они ей искренне, из глубины сердца.
Инквизитор. Где она сейчас?
Брат Гюг. Я оставил ее у брата Пьера Алемандена, настоятеля Тампля в Монпелье, но не знаю, нашли ее люди короля или нет. Эта голова имела четыре ноги - две спереди, две сзади...


Ренье де Ларшан, допрошенный 20 октября 1307 г., был первым тамплиером, в чьих показаниях зарегистрировано упоминание головы идола.
Брат Ренье. Меня посвящал в Бове-ан-Гатинэ (епархия Сены) брат Жан дю Тур, бывший в то время казначеем Тампля. Это было около двадцати шести лет назад...
Инквизитор. Видел ли ты голову, которой, согласно их словам, братья молились на генеральных собраниях ордена?
Брат Ренье. Да, раз с десяток. В частности, в Париже, во вторник после последнего дня Петра и Павла.
Инквизитор. Как она выглядела?
Брат Ренье. Это была голова, с бородой. Они молились ей, и целовали ее, и называли нашим спасителем.
Инквизитор. Где она сейчас?
Брат Ренье. Я ничего об этом не знаю; не знаю, где ее хранят. У меня сложилось впечатление, что она хранилась у Великого магистра или у того, кто председательствовал на собрании...

Рауль де Жизи, сборщик королевских налогов в провинции Шампань, допрошенный непосредственно вслед за Гюгом де Пейро 9 ноября 1307 г., был некогда принят в орден самим Пейро, в те времена приором Эпейи (Epailly).
После обычных признаний в отречении от Христа и осквернении Распятия, а также "тройном поцелуе" Жизи показал по поводу идола следующее:
Инквизитор. А теперь расскажите нам о голове.
Брат Рауль. Да, голова. Я видел ее на семи собраниях, проводимых братом Гюгом де Пейро и другими.
Инквизитор. Каким образом ей поклонялись?
Брат Рауль. Ну, это происходило так: ее являли, и все откидывали капюшон и падали ниц.
Инквизитор. Каково было лицо идола?
Брат Рауль. Жуткое, чудовищное! Мне оно казалось лицом демона, а таиfе (духа зла). Всякий раз, как я его видел, меня наполнял такой ужас, что я едва мог
смотреть и дрожал всем телом.
Инквизитор. Но зачем вы ей поклонялись?
Брат Рауль. Приходилось делать вещи и много хуже - отрекаться от Христа. После этого почему бы уже не поклоняться голове! Но я никогда не делал этого от сердца...
Людям короля так и не удалось найти этого идола, хотя были предприняты специальные поиски, и никто так и не узнал в точности, что он или они - если таковых существовало несколько - собой представляли.


Свидетельство брата Гюге де Бура, который вступил в орден только за три года перед общим арестом тамплиеров, в 1307 г., в возрасте двадцати семи лет.
Де Бур был настроен явно враждебно и нелояльно по отношению к ордену и предстал перед судом 24 апреля 1310 г. без традиционного костюма тамплиера и без положенной по регламенту бороды.
Брат Гюге де Бур. Меня посвящал в провинциальном отделении Фонтенотт в епархии Лангр брат де Бур, наставник тамошнего дома, ныне покойный. Дело было в часовне. Я снял с себя всю одежду, кроме рубашки и подштанников, и он дал мне одежду и мантию ордена. Затем он поцеловал меня сначала в губы, потом в пупок, потом в спину - в позвоночник, чуть пониже пояса. Чтобы поцеловать меня в пупок и в позвоночник, он задрал на мне одежду спереди и сзади.
Потом брат П. принес Крест и велел мне плюнуть на него и попрать ногами, одновременно трижды отрекаясь от Христа. Я был совершенно ошеломлен и отказался. Тогда брат П. сказал мне, что я обязан, что таково правило ордена Храма и что, если я откажусь, они хорошо знают, что сделать.
Затем брат Гийом де Бур, священник нашего ордена и мой брат, ныне покойный - только он еще присутствовал на моем посвящении, - велел мне подчиниться ордену. Тогда я трижды отрекся от Иисуса, устами, но не сердцем, и плюнул в сторону Креста - только один раз и не стал топтать его ногами.


Сразу после этого брат П. вынул из тайника в стене голову и поставил на алтарь. Он принялся обвязывать ее небольшой веревкой, затем подал мне веревку и велел мне повязать ее под поясом. Однако я не сделал этого.
Затем он приказал мне никогда не входить в церковь во время венчания и запретил исповедоваться любым другим священникам, кроме священников ордена. Он прибавил, что потом скажет мне больше: в тот раз это было всё, что он мне сказал. О! Я забыл еще одну вещь: он приказал мне никогда не входить в дом, где рожает женщина...
Член следственной комиссии. А эта голова, из чего она была сделана?
Брат Гюге де Бур. Может, из серебра, или из золота, или даже из меди. Она напоминала человеческую, с лицом и длинной почти белой бородой.
Член комиссии. Кто владел этой головой?
Брат Гюге де Бур. Мне об этом ничего не известно. Я никогда больше ее не видел ... в конце церемонии моего посвящения наставник убрал ее обратно в шкаф.


