Я тоже

В футболе я всегда болею за англичан. Уже лет двадцать. Безнадежно и преданно.
Наверняка зная, что они опять пролетят. Потому что всё для этого сделают: автогол ли вколотят, вратарь ли мяч уронит.
С Боженой та же история.
Бог свидетель - я за неё болею.
Потому что понимаю.
Не встреть я в свое время Антона и не роди Ваньку - ровно так же размахивала бы сейчас ручонками и потрясала губой.
И я не про то, что замуж ей, мол, надо да дитя родить.
Я про то, что Антон - интеллигент в пятом поколении. День за днем я вижу - что делаю не так.
Точнее - чего не делает он.
А он не размахивает руками.
Он никогда не повышает голос.
Он не говорит ни о ком дурно.
А так как он нравится мне сильно - я пытаюсь подражать. Вот так, просто. День за днем.
Вытравливая из себя комплексы провинциалки низкого происхождения.
Они сами проходят. Когда не кричишь. Хотя бы не кричишь.
А про Ваньку я к тому, что уже на его примере вижу - как это - родиться в центре Петербурга, жить после в Москве. Как это - жить с родителями, которые читают книги, не кричат, не размахивают руками, не повышают голос. Ну, по крайне мере - очень стараются.
От мысли, что уже у Вани не будет никогда этих моих чудовищных комплексов, становится на душе тихо и светло. И хочется еще тише и светлее стать. Не для себя уже, для Ваньки.
И немедленно в кресло-качалку хочется. И Бунина. И плед.
И чтоб август, сливовое варенье в тазу и георгины. И астры еще.
И так сильно хочется, будто ностальгия.
По какой-то фантомной бабушке в чепце, по деду за письменным столом, по дому с мезонином.
Причем тут Божена, спросите вы.
И будете правы. Я уже и сама потерялась. Да и хер с ним.
пс. Завтра Ваня приезжает. Не зайтись бы сердечным приступом от нетерпения. Как же я буду завтра счастлива - если б вы только знали.
апд. я писала, когда еще не было про гречку, чеки и письма. про гречку, чеки и письма - это какое-то гремучее говно. так бы даже я не стала. фуфуфу. то есть - фи, я хотела сказать.